Практикум по выживанию (СИ) - Альшер Белая Лилия

— Я хотел бы узнать, в каких отношениях вы с семьей Софор? — Несколько мгновений Дамьен смотрел на собеседника напряженно и холодно. — Обещаю, мои интересы далеки от интриг местного общества.

— В крайне натянутых, разумеется. Мы связаны родственными и наследственными узами, и им постоянно приходится напоминать, что мы еще живы.

Лоран готов был поставить фамильный дом на то, что Софору тоже приходится напоминать Дамьену о своем существовании.

— У меня нет абсолютно никаких доказательств, как и желания влезать в ваши наследственные узы. Но хочу обратить ваше внимание на то, что Венсенн Седум связан проклятием молчания, а покушения, весьма продуманные и почти случайные, начались, когда защита моего рода утратила силу. Справедливости ради замечу, что Седум увел Адалин из-под одного удара, а от второго защитил охранной магией в фальшивом кольце. Но это говорит еще и о том, что он осведомлен о планах, и близок к тому, кто это замыслил. Со своей стороны, обещаю, что сохраню вашу тайну. Но ситуация становится опасной не только для вашей дочери, погибла одна студентка, двое были ранены. Такими темпами до зимнего отчисления не доживет никто.

Дамьен темной иронией Лорана не проникся. Он слишком задумался, быстро просчитывая, чем грозят все эти сюрпризы. Если за покушениями стоят Софоры, как полагает Датур, то афишировать скандал они не будут, иначе наследовать придется запятнанную репутацию и никакого кресла в Палате. Доказательств, кстати, у них тоже нет. Поэтому да, вполне жизнеспособный план: отрезать потенциального конкурента, убрать с дороги слабую наследницу и немного подождать, когда все активы постепенно перейдут к Амаль. И Венсенну. Картина начала складываться. Наверняка, так далеко Лоран пока не заглядывал, поэтому и спрашивал о ближайших врагах.

— Благодарю вас за пищу для размышлений, лорд Датур, — кивнул Дамьен, поднимаясь. — Я обдумаю вашу просьбу.

Демонолог нахмурился:

— Под моей просьбой вы подразумеваете рекомендацию защитить дочь?

— Да. Ее попадание в эту ловушку не оправдывает ее поведения. Любовные интрижки не следует переводить в интриги, пусть это послужит ей уроком.

Лоран вздохнул, осознавая, что рекомендацию забрать Адель домой он тоже переведет в разряд просьб, и какой бы отчаянной эта просьба ни была, не удовлетворит. Просто потому, что она утратила его доверие и ценность в его глазах. Он даже не рассматривает дочь как перспективного мага, только как приложение к мужу.

— У меня есть предложение, которое вас заинтересует, — прохладно и почти кисло проронил Лоран, с легким пренебрежением глядя на него. Лорд с сомнением склонил голову набок. — Я заключу повторную помолвку с Адалин с условием, что брак состоится не раньше успешного окончания ею пятого курса.

Если бы Дамьен что-нибудь держал в руках, непременно выронил бы. Но удивление выдал только обескураженный взгляд, быстро сменившийся насмешкой.

— Вы решили воспитать себе невесту, лорд Датур?

— Даже не надеюсь, лорд Солан, ведь даже вы в этом не преуспели, а я сторонник более либеральных методов.

Дамьен хмыкнул, пропуская острую издевку мимо ушей.

— За пять лет многое может измениться.

Признаться, Лоран и сам на это рассчитывал…

— Вам недостаточно моего слова?

— Среди ядовитых семей нет былого взаимопонимания, — Солан тоже был мастером иронии, — так что, я предпочту более весомые гарантии.

Демонолог прямо и бесстрастно смотрел на лорда, сидящего перед ним, но радужки глаз выцветали, словно покрывались изморосью. Адалин жаль, девчонка не заслуживала смерти только за то, что она… девчонка. Была бы Адалин не дочерью, а сыном Солана, тот бы бесспорно оценил тягу к Темным искусствам и чужим невестам.

— Тогда я составлю контракт, — с издевательской выдержкой предложил маг. И по ровному тону было ясно, что Дамьен еще пожалеет, что не стал довольствоваться словом. — Вы получите его завтра.

Легкое возмущение магии слегка искривило потоки Силы в кабинете, Лоран заметил в них красноватую тьму, на языке почти появился привкус металла: Солан вернул Адель защиту рода. Затем поднялся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И все-таки, я не понимаю ваших мотивов, — сказал он утвердительно, но вопрос отчетливо читался в словах.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — согласился маг, ничем не помогая понять. Все-таки, они мыслили слишком разными категориями.

Солан усмехнулся и повелительно положил ладонь на спинку кресла, в котором сидел до этого.

— Их не понимаю не только я, ваши… действия… интригуют все наше сообщество. Вы слишком долго были за границей, лорд Датур, за это время здесь очень многое изменилось. Я наслышан о ваших успехах и магии, слухи о которой, вероятно, преувеличены, но все равно внушают уважение. Вы унаследовали сильный ковен, но не торопитесь его возглавить, что тоже… вызывает интерес. И это еще никто не знает о вашей причуде осесть здесь, — он с пренебрежением скупым движением указал на стену кабинета.

— Учитывая новый виток наших непростых отношений, я думаю, стоит оставить мои и ваши причуды вне публики, сколько это возможно.

— Разумеется. Как и наше соглашение.

Солан кивнул на прощанье настолько многозначительно, что создавалось впечатление, что он замыслил в ответ на контракт гадость еще неприятнее, а затем покинул кабинет Датура. Как только дверь закрылась, и замок щелкнул, Лоран устало откинулся на спинку кресла и закрыл лицо ладонями. Он только что выиграл битву за узы, от которых чудом избавился.

— Все демоны пустынной Бездны! — пробормотал он едва слышно. — Какого черта я творю?

Спустя минуту, он опустил руки, на столешнице перед ним появились несколько учебных папок с документами.

Адалин прикрыла глаза и сонно потянулась, грациозно и утонченно, лишь выпрямляя спину и отводя плечи, неудобная деревянная лавка только усиливала усталость. Ее мечты о том, чтобы выспаться после короткой и страстной ночи, не оправдались. Она успела только бесшумно просочиться в комнату, провалиться в темнейший спокойный сон, и уже через час была безжалостно разбужена Анжели, чтобы вместе пойти на открытую лекцию. Сначала Адель малодушно отмахнулась краем одеяла, накинутым поглубже на плечо. Но полукровка шумно одевалась, бросала укоризненные взгляды на подопечную, шипела, что доложит о ее ночных похождениях Лорану…

Рассмеявшись и проснувшись окончательно, ведьма все-таки присоединилась к подруге. Посмотреть на любовницу Датура, а она не сомневалась в характере отношений между профессорами, было весьма любопытно. Для встречи Адель выбрала темно-синее платье из плотного шелка с длинными рукавами. На высоких манжетах переливались золотые пуговицы с изумрудами. Подумав, вытащила из-за ворота родовой кулон, необычная тяжесть и внутреннее пульсирующее сияние камня привлекло ее внимание. Она задержала его на ладони, а затем крепко сжала. Что бы Лоран ни сказал Дамьену Солану, это подействовало. Предательское тепло растеклось по телу приятной слабостью. И не отпускало до сих пор.

Глядя на красивую и уверенную в себе Розали Кассен, увлеченно рассказывающую возле черной зеркальной доски об исследовании магии крови, Адалин думала о Лоране, точнее, размышляла, что его могло привлечь в этой женщине. Причин, конечно, могло быть много. Розали красива и умело подчеркивала это манерой держаться, приталенной одеждой, обувью, сверкающей, будто с полки дорогого магазина… Да, пожалуй, они с Лораном похожи. Яркостью, уверенностью, легкой снисходительностью. Им точно не скучно друг с другом, такие женщины умеют получать удовольствие. И чужих женихов. В тонких пальцах хрустнула агатовая ручка, чернила брызнули черной кровью на столешницу и пустой лист тетради. Анжели, конспектирующая каждое слово обожаемого кумира, удивленно глянула, как подруга небрежно стирает магией следы своей досады.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Розали медленно прохаживалась у кафедры, машинально останавливаясь так, чтобы выгоднее показать соблазнительные изгибы и длинные ноги. Иногда касалась каштаново-рыжих волос, волнами уложенных на плечо. Опиралась о черный стол и поигрывала лакированной туфелькой. Все это были привычные жесты, в которых она вряд ли отдавала себе отчет, но выглядело все равно впечатляюще. Поэтому острая, саднящая ревность горчила на языке Адалин, что ее не радовало.