Царица ночи - Нелли Хейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поймав ее завороженный взгляд, Матвей оторвался от ноутбука и ободряюще сказал:
– Посмотри на себя в зеркало. Думаю, браслет подойдет ко многим твоим нарядам.
– Я не смотрюсь в зеркало, – посерьезнев, сказала ему Фаина.
Улыбка сползла с его лица.
– Из-за ощущения чужого страха?
Она вздохнула:
– Я давно забыла, как выгляжу, Матвей. И это не имеет никакого значения: Бал любви все равно состоится, его хозяин найдется, а желание будет исполнено.
В ванную Фаина не заходила, в его комнату тоже, и не приближалась к входной двери, где висело небольшое зеркало. Матвей оглядел кухню, где тоже не было зеркальных поверхностей, и снова посмотрел на нее, разрываясь между потрясением и жалостью. Фаина упрямо сжала губы, а в ее глазах снова появилась древность Смерти. Однако он провел рядом с ней слишком много времени, чтобы испугаться теперь.
Он встал из-за стола и подошел к ней, протягивая руку.
– Ты хотела узнать, почему я поцеловал тебя. Идем объясню.
В воздухе сгустилось напряжение, как перед грозой, и на мгновение он снова перестал чувствовать свое сердце. Удерживая его взгляд и не произнося ни слова, Фаина поднялась на ноги и приняла его руку. Вместе они зашли в его спальню, где, включив свет, Матвей подвел ее к зеркальной двери гардероба и встал позади.
– Посмотри.
Прошла секунда, две, но выражение лица Фаины не изменилось. Она не прикасалась к волосам или не пыталась поправить платье, изучая свое отражение, но Матвей заметил, как ее пальцы сжали новый браслет.
Нарушив тишину, он наклонился и сказал ей на ухо:
– Хорошо. Я скажу, кого вижу я, и ты должна мне поверить.
Длинные ресницы Фаины дрогнули, но она не смотрела на него. Матвей заговорил, глядя ей в лицо через зеркало.
– Я вижу девушку, которая поразила меня с первого взгляда – еще до того, как она представилась Смертью и рассказала о Бале любви. На Балу я не мог найти другого объяснения ее красоте, мудрости и грации и называл про себя богиней. Она все-таки покровительствовала бессмертной любви.
Она смерила свое отражение быстрым взглядом, но внешне оставалась спокойной. Он наклонился чуть ближе.
– У нее прекрасные глаза. Милые веснушки и отличное чувство стиля. – Тут Матвей не сдержал усмешки, но продолжал, чтобы не потерять ни секунды ее внимания: – А вкус ее губ забыть невозможно.
Ее глаза в зеркале метнулись к его, и он не стал отворачиваться, давая ей убедиться, что говорил только правду. Фаина приоткрыла рот, но не издала ни звука, и он заметил у нее тот же взгляд, как тогда, на Балу, – словно она стремилась понять то, что видела и слышала, но не могла, как ни старалась. Матвею показалось, что он заметил там страх, и, вспомнив девушку, которая пришла к нему в грозу, коснулся ее локтя в успокаивающем жесте.
– Я возвращаюсь домой с радостью, потому что знаю, что увижу ее. Она удивляет и восхищает меня каждый день – и знаниями, и добротой, и пониманием, – продолжал он, глядя на Фаину в зеркало и с трудом сохраняя ровный голос, едва сдерживая чувства, копившиеся внутри со дня грозы, когда он держал ее в объятиях в этой самой комнате. – Каждый год она устраивает потрясающий праздник в честь любви, против которой бессильна сама смерть. Она способна любить так сильно, что воспоминания не отпускают ее спустя целые столетия.
Фаина вдруг напряглась, но прежде чем успела сказать что-нибудь или отстраниться, его рука скользнула на ее талию, удерживая ее на месте. Глядя ей в глаза, он снова просил ее поверить и, когда она накрыла его руку своей, осмелился подступить еще ближе. Он коснулся щекой мягких каштановых волос, вдыхая цветочный запах, и провел носом по виску. На мгновение она прикрыла глаза, точно ожидала вспышки боли, но ее не последовало, и тогда прижалась спиной к его груди. Заметив, как ее губы дрогнули, Матвей обнял ее за талию другой рукой.
– Фаина, – прошептал он ей в волосы, боясь в любой момент ощутить пустоту и на всякий случай прижимая ее к себе еще крепче, словно это могло бы помешать ей исчезнуть. Он рисковал, прикасаясь к ней вот так, но очень устал от неопределенности. Ее близость кружила голову и путала мысли, и ничто, кроме ее слова, не заставило бы его отстраниться.
Перед глазами промелькнули камни браслета, и на мгновение Матвей решил, что действительно слишком спешил и она сейчас оттолкнет его. Пальцы Фаины коснулись его шеи, и она отвернулась от зеркала, ловя его взгляд. В зеленых глазах он увидел решимость, и в следующую секунду она подалась ему навстречу. Он без промедления ответил на поцелуй, чувствуя, как внутри вспыхивает торжество. Она хотела того же. Как и в первый раз, Фаина не спешила, но теперь целовалась без робости, а так, словно тоже вспомнила их первый поцелуй и наслаждалась этим. Матвей отстранился, лишь когда в его легких не осталось воздуха, и прижался лбом к ее лбу. Фаина гладила его по волосам и улыбалась довольной улыбкой, которая ничуть не успокоила быстрого ритма его сердца. В глубине ее глаз, которые по всем законам природы должны были быть мертвы, пряталось золото. Но законы могли отправляться куда подальше.
– Ну вот, – прошептал Матвей. – Теперь ты понимаешь.
Не дожидаясь ответа, он снова поцеловал ее, раскрывая губы своими, и услышал вздох, переросший в тихий стон. Одного поцелуя за вечер после долгих недель ожидания ему было недостаточно, и, судя по реакции Фаины, ей тоже. Чем дольше он прикасался к ней, тем яснее становилось чувство в его груди – более сильное, чем наслаждение, более сложное, чем желание, охватившее все тело подобно огню, но не обжигающее. После Бала любви у Матвея не осталось сомнений насчет существования души, однако сегодня он, кажется, впервые смог ясно почувствовать свою. И она тянулась к девушке в его объятиях.
Смутно Матвей почувствовал, как она взяла его руку, и открыл глаза в тот самый момент, когда его пальцы оказались у ее воротника, близко к
