Осень на краю - Елена Арсеньева

– А трактирщики, что спиртным приторговывают? – живо спросил Смольников.

– Само собой! – солидно отозвался сидевший в углу агент.

– А, это вы, Колягин, вели дело?

– Так точно-с.

– А почему молчали доселе? Почему сначала на меня одни ваши промахи сыпали, словно из рога изобилия? Почему Охтину понадобилось прийти и начать вас нахваливать?

– От робости-с, ваше благородие, – ответил за всех рябоватый Климентьев. – Чай, не каждый день у нас оперативное совещание начальник губернского сыска проводит. Оробели мы-с, да-с. А господин Охтин – он побойчее. Он к вам попривычнее. Сориентировался быстрей!

– Все у вас наоборот, – усмехнулся Смольников. – Когда мне охота приходит по различным полицейским частям пройти, мне ваши начальники одними только достижениями в лицо тычут. Иной раз даже и мифическими. А вы скромничаете, господа агенты… Во всем между тем мера нужна, и в показушности, и в стыдливости тоже. И без вашей скромности у обывателя бытует мнение, будто мы, сыскные, ни к чему не годимся и толку от нас – пшик. Мол, на фронтах – вот где настоящие герои, а мы тут в тылу попусту отъедаемся. Недаром городовых призывать стали, а это плохо, плохо… Пора, господа, ломать эти ложные представления. Отныне мы будем громогласно сообщать обо всех своих удачах и достижениях. Кстати, хочу вам представить человека, который будет нам в данном деле споспешествовать. Александр Константинович Русанов, ведущий репортер газеты «Энский листок», отныне станет постоянным лицом на наших общегородских оперативных совещаниях. Я предупрежу также и начальников участков, чтобы его пускали на ваши собственные оперативки, буде ему такая охота взбредет. Все это будет отражено в разделе «Уголовная хроника», который нынче в «Энском листке» открывается. Кстати, посоветуйте, господа, что уже сейчас можно в «Листке» отразить? Только что-нибудь поинтересней повседневной текучки, из событий, как сказали бы наши союзники французы, extraordinaires…

– Пускай они про ту даму напишут, которая к экзаменам на чин прапорщика готовила. Вот уморушка-то! – хохотнул Климентьев.

– Хорошая история, – согласился Смольников.

– Про графа Лазаревского, многоженца! – подсказал еще кто-то, и голоса начали звучать наперебой: – Про девушку, которая любовника зарезала, а жених ее сказал, что она правильно поступила… Про аферистку, которая беженцев расселяла… Про липового налогового сборщика…

– Очень изрядно, – согласился Смольников. – Только ведь это все наша, так сказать, многоуважаемая история. Дела уже минувших дней. А насчет того, что сейчас происходит?

– Новый Дю-лю у нас объявился, – снова подал голос Охтин. – Бажанов некто. Слыхали про Дю-лю, а, господин Русанов?

– Вы, Григорий Алексеевич, что такое говорите? – конфузливо отвел глаза Смольников. – Молодой он еще человек… откуда ему знать этакое похабство!

– Деваться некуда, – пожал плечами Охтин. – Придется узнать, если он теперь ведущий репортер, который будет всю нашу работу освещать. Тем более что мне его помощь может понадобиться.

Смольников вскинул брови, но ничего больше Охтину не сказал, повернулся к остальным агентам:

– Ну что ж, закончим, господа. Все свободны.

Какие-то минуты в кабинете царили шум и толкотня, потом остались только трое: сам Смольников, Охтин и «ведущий репортер».

Шурка устало откинулся на спинку стула. Он еще не был с утра дома и даже не завтракал. Здесь, в сыскном, ему налили жидкого чаю и дали кусок морковного пирога из серой, третьесортной муки, принесенного из дому дежурным – для собственного подкрепления сил. Шурка ненавидел морковные пироги, тем паче – из серой муки, однако этот съел за милую душу и еще спасибо сказал: ночные приключения вовсе его вымотали.

Он ведь так и провел ночь на дереве, подобно какому-нибудь гамадрилу или гиббону. Или вовсе макаке. Иногда начинало неудержимо клонить в сон, и Шурка порывался было слезть, но стоило подумать, что троица убийц где-то подстерегает его, как он решал подождать еще немного. С одной стороны, конечно, у страха глаза велики, но зато ведь известно, что береженого Бог бережет. Вот так и вышло, что слез он с дерева, только когда забрезжил рассвет и по улицам зашаркали метлами дворники. Кое-как спустившись, вернее, свалившись с ветки, Шурка ринулся в сыскное…

Он мог, конечно, пойти в ближний участок, однако стоило представить, сколько времени и сил придется там потратить, чтобы объяснить дело, как у него заранее опускались руки. Лучше уж было обратиться к Охтину, который хоть знает, что Русанов-младший врать не будет. К тому же история проклятущего домишки на Спасской имела прямое и непосредственное отношение к истории позапрошлогоднего покушения на начальника сыскного.

Но если честно, Шурка даже и на Охтина не особенно надеялся. Однако, наверное, такой у него был вид после ночи, проведенной в образе примата, что ехидный агент чуть ли «Скорую помощь» вызывать не бросился, выслушал злосчастного Шурку со всем вниманием и отвел к Смольникову. Тот тоже был само внимание: немедля отрядил Охтина разобраться со злосчастным домом, а Шурку принялся расспрашивать обо всем на свете: как поживает его отец, которого Смольников хорошо знал, как сестра, пишет ли что-нибудь из армии ее муж, как работается в газете и даже – как там прижилась в Приамурском крае кузина Марина Аверьянова, сосланная туда именно за организацию покушения на Смольникова. Про кузину Мопсю Шурка говорить совершенно не хотел, поэтому он перевел разговор на животрепещущее – свою работу.

– Эх, – сказал Смольников, – нравятся мне ваши фельетоны. Одно удовольствие их читать! Вот кабы вы еще писали этак же про наших агентов – как они шустрят, как себя не жалеют, сберегая добро и жизнь обывателя!

Шурка не поверил ушам. Да ведь он только о том и мечтал! Мигом выложил начальнику проект задуманной рубрики под названием «Уголовная хроника» и нажаловался (как-то само собой вышло, без злости!) на агента Охтина, который к его идее относится с презрением…

– Это он из скромности, – усмехнулся Смольников. – Ну да мы с вами его просто-напросто обойдем на вороных.

– В каком смысле? – удивился Шурка.

– А в таком. У меня нынче в девять утра оперативное совещание со старшими сыскными агентами всех наших полицейских частей. Дозволяю вам на нем присутствовать, а потом факт такового совещания осветить. И, выбрав самую для вас интересную тему (или даже несколько тем!), написать статью для своей газеты.

Сейчас Шурка думал, что же выбрать: конечно, не кражи собольей пелерины или пачки рубашек стоимостью в семьдесят рублей. Вот уж нет! Зато как заманчиво звучало: граф Лазаревский… девушка-убийца… налоговый аферист… Или этот, как его… Дю-лю! Правда, Смольников сказал, что там какое-то похабство. Ну так ведь оно того-с, особенно интересно для обывателя-с, похабство-то…