Любовь и время - Наталья Патрацкая

Это уже охота! Натуральная охота мужчины за женщиной. И вот, я проговаривалась о том, что другой мужчина признал меня настоящей женщиной…

– Глупая женщина, глупая, – пожалела Катерина.

– Мужчина всаживает женщине свое жало с другой стороны тела, дикий крик раздается в пространстве! Он отмстил мне, но за месть я начинаю его ненавидеть до глубины своей души.

– Какую женщину можно назвать величественным и оскорбительным сочетанием слов 'настоящая женщина'? – спросила Катерина.

– Какую? Прежде всего, меня, закаленную в любви с мужчинами, не размазню, не плачущую иву от любой мужской обиды. Я обязательно красива для мужчин, я сексуальна на их взгляд, я обольстительна с их точки зрения! Я – Женщина!

– Но я женщина не только для мужчин, у меня есть своя работа, свои интересы, семья. Я не зарабатываю на сексуальных отношениях, а просто живу, но, на свою беду и счастье, мужчины мимо меня не могут пройти. Я могу влюбиться, я могу любить, но всему я знаю меру, но не цену!!! – воскликнула Катерина.

– Главное для женщины в отношениях с мужчинами, остаться здоровой! Если я, например, попала в сети сильного мужчины, и он требует от меня постоянной любви, то я должна его полюбить ради своей жизни! Уйти от мужчины я смогу только когда он меня отпустит, но я не должна опускаться, спиваться! Главное – жизнь и здоровье! – с пафосом проговорила Людмила.

– Быть женщиной – это труд, быть здоровой женщиной – двойной труд и умеренность в собственных желаниях, – заметила Катерина.

– Кто у женщины хозяин: муж или работодатель? – спросила Людмила.

– Кто больше платит? – поддакнула вопросом Катерина.

– Кто из них сильнее? Может ли муж защитить свою жену от других мужчин, и их любовных посягательств? Монолитный треугольник. Муж, конечно прикрытие для женщины, типа чадры, но он не всесилен. Дело далеко не в его мужской силе, речь не идет о его мускулах на руках, хотя это имеет огромное значение.

– Жизнь так устроена, что денег у редких мужчин хватает на жену. Если у жены находиться сильный покровитель, он сделает ее мужа, беднее, слабее. Он найдет дорогу к замужней женщине. Интересно то, что этот, второй мужчина, может не использовать ее, как женщину в прямом смысле, она ему просто нужна в его царственном окружении. Она должна быть рядом с ним! – воскликнула Катерина.

– Фрейлина из окружения, – заметила Людмила.

– У него, скорее всего, есть жена, он ей физически верен, но платонически он верен совсем другой женщине, из своего окружения, а именно, ЕЙ! И не всегда она его секретарша, ее умственный уровень может быть очень высок. Их сближают производственные или другие интересы. Но Он требует от НЕЕ платонической верности в этих отношениях. Он увольняет тех мужчин, которые к ней подходят чаще других. Он начинает платить ей меньше, если рядом с ней заметит… ее мужа!

– В таких тайных треугольниках я чувствую себя, как рыба в воде, – закончила обсуждение Людмила.

Катерина встала и ушла по своим делам.

Людмила погрязла в своих мыслях – воспоминаниях.

Домашняя пальма улыбалась чистыми листами двум любящим друг друга людям. Я улыбалась, Поликарп хмурился. Кто из нас пальма? Но сейчас не об этом. Он долго ждал меня, очень долго, недели две. Он писал мне письма не е-мейл ежедневно, я не отвечала. Он посылал мне приглашения в кафе, я не приходила, он писал стихи собственного сочинения, я молчала. Он стал худеть, и мало бриться, его лицо стало хмурым, непроницаемым.

Я погрязла в рабочих и домашних проблемах, и мельком читала его сообщения в почте, и сбрасывала их в один файл. Дела цеплялись одно за другое, возникали предвиденные и неожиданные проблемы, я даже свалилась со стола, на который залезла, чтобы…, но это неважно. У стола подломились две ножки с одной стороны.

Полет в пространство был неожиданным. Вся оргтехника на столе наклонилась и съехала с него, как с горки. Компьютер выдержал падение и вновь заработал.

Головокружение от падения прошло через полчаса. Ссадина на ноге… Мы лежали с Поликарпом под домашней пальмой, на огромном лежбище, ссадина на ноге сверкала всей своей красой.

– Я тебя звал, звал, а дома ты только падаешь, ты даже рану не смазала.

Поликарп достал йод, крем, для заживления ран, смазал рану:

– Следующий раз, когда придешь с двумя новыми ссадинами, хоть эта заживет.

Он обнял меня, я сдвинула ногу в сторону, чтобы до ее ноги мужчина не дотрагивался, а все остальное было в его распоряжение.

– Я готов жениться на тебе, – сказал Поликарп и потонул в недрах моего организма. – 'Если б я была царицей'… Если бы я была, хотя бы мэром столицы, – сказала я, лежа на плече у мужчины.

– Зачем тебе это нужно? – спросил он, обнимаю мое голое тело.

– Я бы наложила запрет на любое строительство в центре столицы! Эрозия земель внутри первого кольца за пределами здравого смысла. Жажда наживы ни женщинам, когда они зарабатывают эрозию внутренних органов, от столкновения с мужчинами, ни земле-матушке, когда ее долбят сваями, здоровья не приносят. Изрытые, многократно застроенные земли просят отдыха. Снесли гостиницу, а взамен скверик посадить и не больше, урон экономический?

– Значит, я порчу твое здоровье? – спросил Поликарп, – а земля внутри садового кольца меня не волнует, а за экономический ущерб тебя и дня мэром не продержат.

– Жаль, землю жалко, – сказала я и поцеловала его в щечку.

– Птичку лучше пожалей, их совсем извели из-за того, что где-то пять человек умерли, – сказал нервно Поликарп и крепко сжал в своих объятиях не мэра, а меня.

– Знаешь, почему две башни протаранили самолеты? – спросила я у мужчины, поднимаясь с постели, свесив ноги с одной ее стороны.

– Террористический акт – ответил Поликарп, свесив ноги с другой стороны постели.

– Акт он и есть акт.

– Ты, чего попугая изображаешь: акт, акт, акт.

– Две башни это ноги.

– Чьи ноги? Великана? – спросил мужчина, направляясь открыть дверь комнаты.

– Не знаю. Если ты лежишь на пляже, перед тобой стоят ноги и мешают смотреть вдаль.

– Ты еще подумай, стоэтажные башни, ноги, пляж, – проговорил мужчина и ушел в санузел.

– Башни мешали смотреть вдаль, но кому? – протянула я, наливая кипяток на щепотку растворимого кофе в чашке.

– А, что изображали два самолета, тараня башни? – спросил мужчина, наливая воду, в кружку.

– Две стрелы амура.

– Хочешь сказать, что кто-то мстил за поруганную любовь? Ведь сильно пострадали рестораны, а повар вылетел в окно.

– Точно, это была мужская месть, – сказала я, выходя из квартиры мужчины.

Я подождала, пока Поликарп закрыл входную дверь в квартиру, и подошел ко мне, почти одновременно открылись двери лифта. Я посмотрела на себя в зеркало на стене лифта, перевела глаза на лицо мужчины.