Однажды суровой зимой - Елена Михалёва

Сотни бокалов под радостные возгласы поднялись в воздух. На местах остались стоять лишь два. Принца Вендала и принцессы Линетты Макланд, которая смущенно улыбалась и краснела, будто предложение уже прозвучало, и ответ был дан заранее. Юноша заметил, как она искоса посмотрела на него и быстро отвела глаза. Это вывело его из себя куда сильнее, чем любой сговор за его спиной.

— Кто же эта счастливица, ваше величество? — прокричал кто-то из вельмож.

Раздались другие голоса. Люди пили и радовались, предвкушая новое торжество — скорую королевскую свадьбу. Ведь что за девушка могла отказать привлекательному наследнику большого и богатого королевства?

— Терпение, друзья! — прогремел голос короля. — Не будем нарушать традиций и дадим принцу для начала самому договориться с невестой. Не будем забывать, через что довелось пройти ему. А в грядущие дни его ждет испытание куда сложнее любых битв с демонами — объяснение в чувствах девушке, которую он нежно любит с самого детства!

Зал потонул в новом взрыве всеобщего восторга.

Вендал нисколько этого восторга не разделял. Вместо этого было лишь негодование. А еще острое желание объясниться с той, о ком были все его мысли.

Принц искал взглядом Эстлин. Но за столом нефилимов ее не оказалось. Малисса озадаченно качала головой. Далейн хмурился. Кердас и вовсе был мрачнее тучи. Но их было всего трое.

Чародейки в зале не было.

— Благословенный негодяй –

Далейн родился в нищете. О родителях он не знал ровным счетом ничего. Даже не имел понятия о том, где его ангельские и демонские корни. Пожалуй, главным воспоминанием из детства было то, что его растила в трущобах слепая старуха.

Нищенка жалела малыша. Возможно, его бросила в какой-нибудь канаве родная мать, когда увидела знаки нефилима на коже младенца. А старуха подобрала его. Скорее всего, потому что не видела в нем нефилимское отродье. Физически не могла увидеть.

Они ночевали, где придется: под мостами, в заброшенных сараях, на старых складах, где кишели крысы, а если очень повезет, в ночлежках для бедняков. Царство болезней и отчаяния. Любой другой малыш давно умер бы от тифа или чахотки. Но только не крепкий потомок трех рас. Возможно, однажды он бы вырос поддержкой и опорой своей пожилой спасительнице. Он мог бы вывести ее из мрака нищеты и отчаяния в свет достойной старости. Если бы не такая же суровая зима.

Снег валил не переставая. Они заночевали под мостом. В том месте, где городские стоки выводят теплые отхожие воды из труб в богатых домах. Только тепла едва хватало на то, чтобы обогреть чахлую старушонку и маленького мальчика. Она лопотала что-то бессвязное и прижимала к себе ребенка. То ли чтобы согреть его. То ли чтобы согреться самой. Ее тело била мелкая дрожь. Начался жар. Возможно, это помогло мальчику пережить ту страшную ночь. Слепая нищенка отдала ему жар лихорадки, что сжигал ее изнутри. Наутро она затихла. Перестала трястись и бормотать. А мальчик еще несколько часов пролежал вот так, прижимаясь к остывающему телу.

Далейна нашла городская стража. Его отвели в сиротский приют, где маленькому нефилиму было просто не прижиться. Даже не выжить. Не вынеся насмешек и издевательств, ребенок сбежал. И попал в руки к сердобольному доброму толстячку, который оказался поставщиком работорговца.

Его продавали, как диковинку. Он переходил от одних хозяев к другим, терпя унижения. Он убегал. Его ловили. Карали. Перепродавали за большие деньги. Раб-нефилим был желанным трофеем.

Но чем старше он становился, тем громче пела в нем необычайная кровь. Характер креп. А с ним крепло и тело. Наливались мышцы. Тяжелел взгляд бирюзовых глаз. Полнился ненавистью к хозяевам. И теперь его продавали, как продают взрослого льва или тигра — от страха не совладать однажды с его зубами. В тринадцать лет Далейн был сильнее, чем двадцатилетние сыновья хозяев.

Так его продали пиратам. Но будучи мальчиком умным, он быстро заслужил уважение, а потом и занял почетное место среди морских бандитов и работорговцев. Те, кто был жестокими пленителями, теперь сделались его верными слугами. Боялся не Далейн. Боялись Далейна. Имя его обросло самыми страшными из морских баек еще до того, как ему перевалило за второй десяток.

— Diabolus! — плевались жрецы, когда пираты грабили прибрежные монастыри.

Образ пирата-нефилима передавался из уст в уста. Монстр с рогами и копытами, который ест младенцев и пьет кровь молодых дев. И что только люди не придумают! Впрочем, в одном они оказались правы. Далейн был жесток.

Он не щадил тех, кто оказывал сопротивление. Продавал пленных в рабство. Мог выбросить человека за борт в открытом море, если тот был слишком дерзок. Не ведал прощения и был скуп на милость. Как были скупы все те, кто окружал его в детстве.

Демонская кровь пела в нем громче ангельской. И не было управы на неуловимого злодея. А целая армада кораблей делала его практически неуязвимым. Никто из посторонних не мог подобраться близко к нефилиму, который этого не хотел. К тому, кто владел саблями, как нефилим. И стрелял из лука, как нефилим. Тайные агенты из разных королевств пытались втереться к нему в доверие. Никто из них не вернулся.

Лишь однажды ангелу удалось настичь его в пору войны за Эдвермор. Этот ангел забрал Далейна на Небеса, где собирали прочих нефилимов, дабы рекрутировать для священного похода против Владыки Преисподней.

Далейн был против. Он искренне полагал, что это не его война. Что он не должен рисковать своей жизнью за тех, кто не то, что ничем ему не помог в годы лишений, но, напротив, веками истребляли ему подобных. Далейн был убежден, что уйдет с проклятого совета, да еще и сувенир с Небес захватит. За этим делом и поймала его она. Женщина его мечты.

Как мог пират забыть тот взгляд? Не осуждение было в нем. Предостережение. Не трогай никчемный камень, если не хочешь, чтобы ангелы растерзали тебя. И Далейн послушался. Не ради здравого смысла. Ради нее. Потому что не встречал он на свете создания совершеннее, чем эта белокурая красавица.

А потом и ангелы пообещали ему место на Небесах после смерти. Искупление. Прощение за все несметные грехи. И пират согласился. Однако, продолжал держать в голове одну мысль. Если ему станет тошно от этого похода, он сбежит прежде, чем окружающие успеют моргнуть. Но все изменилось.

Ироничный и отважный Далейн выходил на бой с задорной улыбкой и блеском в ясных глазах. Он не носил тяжелых доспехов. Просто не