Попаданка против Ведьмы в академии Дрэгонхолл 2 - Любовь Свадьбина

ударная сила, с другой — если вывести Вальдеса из строя, это купит ещё некоторое время спокойствия для Леи. Может, этого будет достаточно, чтобы вычислить Ведьму или хотя бы протащить в Дрэгонхолл своих союзников, а лучше — заодно убрать отсюда Дафну.

И всё было бы намного проще, если бы план Ксанты сработал, но согласился Рэйдан на него от отчаяния. Просто хотел поверить, хотел, чтобы Вальдес ушёл за студентами в лабиринт, позволив ему самому улизнуть и помчаться к Лее, проведать, как она там.

Но Вальдес устроился на крыше и следил за подвластной ему территорией.

Рэйдан потянулся и продолжил упражнения, которые ускорят изгнание остатков яда из его тела. Как никогда прежде ему нужна была мощь архонта. Вся его сила.

* * *

Опущенная голова, поникшие плечи, бледное лицо — всё в Ксанте выражало горе настолько неподдельное, что медперсонал, поначалу, как и все, боявшийся знаменитого Палача, хоть и с долей восхищения, теперь проникался к нему сочувствием: если племянница так переживает за него, значит, не так он страшен, как говорят слухи.

Войдя в палату, Ксанта плотно закрыла за собой дверь.

Солнечный свет проникал сквозь витраж цветными лучами. Мерно светились камни магической подпитки, постукивали диагностические приборы. Белое постельное бельё подчёркивало нездоровую бледность Гилиена и тёплый оттенок его пепельных волос.

Взяв стоявший у стены стул, Ксанта перенесла его к кровати и села рядом с неподвижной рукой Гилиена.

Села так, что вошедший от двери не сразу бы увидел его лицо.

Вытащила из-за воротника платья амулет и прошептала активирующие слова. Узоры на амулете остались тёмными, показывая, что рядом не работают прослушивающие и наблюдающие заклинания. После чего поворотом камня на кольце запустила заглушающее заклинание.

Гилиен открыл глаза. В радужках полыхнула яркость солнца и угасла, покорная его воле.

— Рэйдан рассказал, где спрятал Лею? — сипло прошептал Гилиен.

— Нет, он недостаточно мне доверяет.

Прикрыв веки, Гилиен вздохнул:

— Да, надежды редко исполняются. Что Вальдес?

— Следит за Рэйданом и мной, в лабиринт за Лузиро и Ксантой не пошёл.

Гилиен сжал и разжал пальцы, разминая руки.

— Ты заметила что-нибудь подозрительное?

— Нет, всё тихо. Только студенты ропщут на то, что их выгоняют в лабиринт. В остальном… как будто и нет здесь никакой Ведьмы.

— Кто-нибудь покидал академию?

Ксанта помотала головой, ответила ещё на несколько подобных вопросов о жизни Дрэгонхолла в это странное время. Гилиен искоса наблюдал за ней, отмечая скрываемую обиду на него за то, что заставил поволноваться и не открылся ей сразу. И Гилиен понимал, что Ксанта обиделась бы ещё больше, если бы узнала, что он и не собирался ей ничего рассказывать. Просто не выдержал, когда она отчаянно рыдала на его груди. А так он предпочёл бы, чтобы никто не знал, что он до сих пор в строю.

Вальдес подарил ему уникальную возможность выпасть из зоны внимания, понаблюдать за происходящим со стороны и вмешаться, когда Ведьма будет меньше всего этого ожидать.

К сожалению, двухтысячелетняя (если не старше) тварь обладала терпением намного большим, чем все местные охотники за ней вместе взятые. Гилиен опасался, что первыми не выдержат и допустят ошибку не Ведьма, а именно они.

Но пока ему оставалось лишь сидеть в засаде.

* * *

Меньше всего я ожидала увидеть среди деревьев и камней лабиринта, жуткого и осточертевшего до истерики, Лузиро.

Но он, весь грязный и в паутине, неожиданно оказался на дорожке, по которой я брела, оттягивая противно липнущие штаны: пришлось лезть по филей в грязи, чтобы пройти дальше.

А тут такой ошалелый с ветками в волосах Лузиро. Я даже подумала, что это какая-то местная химера из тех, что состоят из несочетаемых частей.

Но у него было слишком идиотское выражение лица. Особенно когда Лузиро вытаращил глаза и стал что-то невнятно бормотать.

«Ну точно Лузиро!» — подумала я, потому что второго такого придурка здесь быть не могло.

Вдруг он решительно выпятил грудь, задрал подбородок и патетично завопил:

— Любовь моя!

— Да? — послышался издалека голос Фледы.

— Не ты! — болезненно воскликнул он. — Другая моя любовь!

Рванул заляпанную зелёными и коричневыми пятнами рубашку на груди, обнажая средней паршивости мышцы. А затем стал стягивать штаны, причитая:

— Я весь твой! Готов на подвиги! Всё осознал! Люблю! Хочу! Просто жажду тебя!

Я прям почувствовала, как у меня округлились глаза.

Из-за дерева выглянула Фледа с палкой, на которую она опиралась, как на посох, и злобно посмотрела на меня.

Только что казавшийся неподъёмным рюкзак с Поком вдруг показался вполне себе подъёмным, а оставленное позади болото и передвигающаяся глыба камня неизвестной этимологии вполне приемлемыми альтернативами этой парочке, ведь Фледа палку зажала в руках как-то подозрительно сильно и смотрела на меня, а не на стащившего штаны Лузиро.

Обнажённый с пояса и ниже, он широко раскинул руки и отчаянно крикнул:

— Любовь моя, я иду к тебе!

Меня, конечно, учили сражаться, но… но… сработала привычная установка бежать от маньяков, особенно если их двое, а Лузиро с вытаращенными глазами и нагим всем и Фледа с палкой очень походили на парочку маньяков. Я развернулась и помчалась по тропинке обратно.

Глава 47. Всем пора действовать

Я ошибалась, полагая, что лабиринтом защитный периметр академии назвали за петляющие между стен из камней и деревьев тропы, по которым бродила ранее.

Истинная суть названия раскрывалась в глубине. Здесь сети лабиринтов были всюду: складывались из ветвей, из корней, из стволов деревьев, камней, разных видов мха и прочей растительности. Куда ни глянь — везде геометричные узоры лабиринтов. На стенах, на земле, в кронах. Порой они приобретали очертания гротескных чудовищ, особенно мрачные в тех местах, где привычная зелень листьев смешивалась с листьями красными или фиолетовыми. Только небо оставалось чистым от узоров и плетений: пасмурное и застывшее в одной поре. Ни солнца, ни звёзд, только свинцовые облака.

И сразу вспомнилось, что даже архонты при всех их силах не могут пролететь над лабиринтом. Наверное, это небо принадлежало какому-то другому измерению, рассёкшему пространство вокруг Дрэгонхолла.

Но страшнее всего то, что в этих психоделических пейзажах разум тоже путался. Меня тянуло идти дальше, потеряться в восхитительных переплетениях, а то, что толкнуло на этот путь — необходимость помочь Поку и где-то потерявшаяся парочка придурков — упорно исчезали из памяти. Всё больше сил требовалось, чтобы сконцентрироваться на реальной проблеме.

Ощущение, что я забываю саму себя, меркло в сравнении с потребностью идти дальше…

* * *

Архонт Вальдес, хотя это могло показаться странным,