Палач и Черная птичка (ЛП) - Уивер Бринн

— Роуэн Кейн, ты гребаный шизик, ничего я не долби…

Ее разгневанный взгляд останавливается, когда она рассматривает кровавую дыру, затем переводит взгляд вниз, на меня, снова обратно. Хотя мне удается подавить смешок, я не могу скрыть веселье в своих глазах, по крайней мере, от нее.

— Что это, нахуй, такое? — спрашивает она, указывая на лицо мертвого доктора.

— Не знаю, Черная птичка. Может, тебе стоит проверить. Если только…

— Если только что?

— Ты ведь не брезгуешь, да?

При этих словах у нее вырывается смех, хотя он короткий и неуверенный.

— Как там нынче с мороженым, Палач? Уже успел испечь печенюшки?

— Ой, Черная птичка, — говорю я, прижимая руку к сердцу. Оно гремит под моей ладонью. — Ранила, в очередной раз.

Слоан улыбается, у нее появляется ямочка рядом с губой, а затем она сосредотачивается на безжизненном лице перед собой, с налитыми кровью глазами и дряблыми чертами. Она дотягивается пальцами в перчатках до левой глазницы и достает маленький круглый пакетик, обмотанный скотчем.

— Видишь? — говорит она, взвешивая комочек на ладони и спускаясь по лестнице. — Защипнула. Вытащила прямо оттуда.

— Ты сделала это. Также, как и раньше. Элегантно защипнула.

Она останавливается передо мной, ее глаза весело блестят, встречаясь с моими.

— Что это?

— Думаю, смысл подарка в том, чтобы его открыть, — говорю я, целуя ее в лоб в ответ на закатывание глаз. Она берет салфетку, которую я предлагаю, и начинает вытирать кровь. — Хорошо смой. Внутри важные документы.

Лицо Слоан морщится, ее красивые карие глаза сужаются, когда она пытается сопоставить мои слова с небольшим размером упаковки.

— Документы…?

— Да, документы, меняющие жизнь. Так что… будь осторожна.

Бросив последний подозрительный взгляд в мою сторону, Слоан переключает свое внимание на комок скотча и протирает каждую складку, пока не остается крови. Как только все готово, она отклеивает полоски липкого пластика, откладывая каждую в сторону до тех пор, пока не разворачивает внешний слой.

Там сложенная бумажка. А внутри — еще один подарок, заклеенный скотчем.

— О боже мой, Роуэн. Ты сохранил это…? — спрашивает она с недоверчивым смешком, читая мой почерк, нацарапанный под логотипом в виде тающего рожка мороженого на салфетке.

Палач и Черная птичка

Ежегодный августовский поединок

Со сроком 7 дней

В случае «ничьей» — камень-ножницы-бумага

Лучшие из пяти жертв

Победитель забирает «Лесного призрака»

— Подожди секунду, — говорю я, когда она зачитывает вслух каждую строчку. — Здесь чего-то не хватает. Дай на секунду, пока будешь разворачивать.

— Что ты задумал, шизик?

— Хочу высморкаться в этот милый кусочек салфетки. Отдавай.

Слоан смеется и в замешательстве качает головой, но отдает салфетку обратно мне, и я беру ручку рядом с инструментами, чтобы написать новую строчку, все время украдкой оглядываясь, следя за ее движениями, пока она разворачивает другой подарок. Как и в каждое мгновение, что я был со Слоан, мое сердце, черт возьми, колотится так, будто сейчас вырвется из костяной клетки.

Когда она готова оторвать последний кусочек скотча от упаковки подарка, я накрываю ее руку своей, зажав салфетку между пальцами. Если она и чувствует дрожь в моей руке, то не говорит об этом.

— Я все исправил, — говорю я, бросая взгляд на салфетку. — Сначала прочитай.

Она на мгновение задерживает взгляд, берет бумажку и разворачивает ее, осторожно и медленно. Я наблюдаю, как ее взгляд скользит по словам. Губы плотно сжимаются. Когда она читает вслух, ее голос дрожит.

— Женись на Слоан Сазерленд и люби ее вечно, если она тебе позволит, — шепчет она.

Большие карие глаза застилаются слезами, когда она поднимает на меня взгляд. Я забираю маленькую салфетку обратно. Она отрывает последний кусочек ленты от черной ткани и разворачивает ее, смотря на обручальное кольцо — серо-голубой сапфир в золотой оправе с изящными листиками вокруг камня.

И я опускаюсь на одно колено.

Слоан сглатывает. Взрыв нервов разливается по моим венам, и я уже собираюсь высказать все, что хочу ей сказать, когда она спрашивает:

— Ты только что сделал предложение, засунув в глазницу кольцо в салфетке?

Я моргаю. Мой рот открывается. Тишина кажется чересчур долгой.

— Знаешь, в моей голове это казалось довольно милым, но оглядываясь назад… может быть, это слишком?

Она качает головой.

— Не очень?

Она снова мотает головой, и несколько слезинок скатываются с ее ресниц.

— В самый раз?

— Чертовски идеально, — всхлипывает она.

— Ох, слава богу, — долгий выдох со свистом вырывается из моих легких, когда я прижимаю ладонь к груди. Накрываю своей рукой ее дрожащую, которой она сжимает кольцо. — На минуту я подумал, что пиздецки облажался.

Слоан издает какой-то сдавленный писк. И начинает подпрыгивать. Сначала чуть-чуть, но с каждой секундой еще быстрее.

— Ты кажешься взволнованной, любимая.

С ее губ срывается неразборчивый, искаженный звук.

— Тс-с. Здесь мужчина-парень пытается сделать предложение.

— Роуэн…

— Слоан Сазерленд, моя прекрасная Черная птичка. С первой встречи ты изменила ход моей жизни. Я не могу вспомнить, было ли мне также весело без тебя. Не помню, чтобы чувствовал что-то, кроме оцепенения, пока ты не ворвалась в мой мир, сидя в маленькой вонючей клетке с пастой орзо, — говорю я, улыбаясь, когда ее смех прорывается сквозь слезы. Крепче сжимаю ее дрожащую руку. — Я не могу представить себе будущее без тебя. И не хочу представлять, никогда. Так что выходи за меня замуж, Слоан, и мы будем вечно пускаться в безумные приключения, будем лажать, будем лучшими друзьями, будем заниматься карате в гараже и любовью каждый день, и состаримся вместе. Потому что я не могу представить себе никого, с кем хочу провести все эти моменты, только тебя.

Я вырываю кольцо из ее рук и надеваю его на кончик ее пальца.

— Что скажешь, Черная птичка? Выйдешь за меня?

Слезы струятся по ее веснушкам, когда она кивает, ее голос напряжено произносит слова, которые я ждал месяцы, а может быть, даже годы.

— Да, Роуэн. Конечно, я выйду за тебя.

Я надеваю кольцо ей на палец, она едва бросает на него взгляд, врезается в меня, почти сбивая с ног, обхватывает мое лицо ладонями, шепчет «да, да, да» и отчаянно целует.

— Я люблю тебя, Палач, — шепчет Слоан, отстраняясь, чтобы посмотреть мне в лицо.

Ей даже не нужно говорить, потому что я чувствую это в каждом прикосновении и взгляде. Чувства вливаются в поцелуй, когда она прижимается к моим губам, как будто вся любовь живет на ее языке. Но слова все еще западают в сердце, строят еще один слой нерушимого фундамента.

Слоан замедляет поцелуй, и когда мы отстраняемся, она хватает меня за руку, чтобы поднять на ноги. Как только я встаю, она тащит меня в темный коридор, который ведет к выходу из кухни и коллекции дорогих автомобилей доктора.

— А теперь давай займемся карате в гараже.

— Под «карате» ты подразумеваешь, что я перегну тебя через капот «Порша» доктора Стефана и буду трахать, пока ты не станешь умолять остановиться?

Слоан бросает лукавую ухмылку через плечо. У нее появляется ямочка рядом с губой, когда она подмигивает мне и ведет в тень.

— Иди за мной и узнаешь, красавчик.

Видимо, я был прав. Мы не нормальные люди. Мы монстры.

Но если мы монстры, то будем процветать в темноте.

Вместе.

ЭПИЛОГ

ПРИЗРАК

Этот город вызывает отвращение.

Запах загрязненного моря. Выхлопы проезжающего автобуса. Дыхание людей, которые выплескивают свои гнилостные мысли в мерзкий воздух. Не город, а выгребная яма разложения.

Жители Содома были чрезвычайно нечестивы и грешили против Господа.

Я проглатываю отвращение к этому окружению, в котором нахожусь последнюю неделю. Мой взгляд перебегает с одного конца улицы на другой, но всегда возвращается к двери напротив и изгибу золотых букв на стекле.