Новая жизнь 3 - Виталий Хонихоев

дети главарей, но им судьба подстраивает козни…» — и сперва я не догоняю, откуда у меня такой вот ассоциативный ряд, а потом — потом понимаю. Музыка! Все эти зарисовки из жизни влюбленных на арене — под ненавязчивые ритмы из мюзикла «Ромео и Джульетта». Вот, чертяки. Нет повести печальнее на свете…

На экране тем временем — злобная физиономия Сомчая. Интересно, сколько ему заплатили за то, что он такую рожу скорчил? Говорил же, что не любит кривляться, а тут вон как расстарался, смотреть любо-дорого. Красавец. Следующий кадр — страдающая Косум. Ну, эту хлебом не корми, дай драматическую роль сыграть. Так и вижу как она «а давайте я сыграю отвергнутую любовь?!»

И вот кульминация, противостояние — наш «поединок». Красиво снято, капли пота от моей головы во все стороны летят — вот как значит мне Сомчай воткнул, теперь ясно, чего я его не увидел, спрятал удар за левой перчаткой. Глядя на то, как я падаю, словно мешок с дерьмом — понимаю, что хронологию тут намерено перепутали. С точки зрения зрителя — сперва мне надавали люлей, а потом во мне проснулась Сила Юности, включился Шаринган и самое главное — Любовь! Крупным планом, буквально на пару секунд — застывшее от горя лицо Косум (умеет играть, чертовка!) и мое — решительное (скорее — застывшее в ступоре, но можно перепутать) и вот — я уже снова стою на ногах. Показаны атаки Сомчая, то, что он приостанавливал ногу — не видно со стороны, со стороны кажется, что я держу удары стокилограммового бревна в ногу исключительно на своей силе Любви и силе воли, хотя любому спортсмену ясно что такие удары силой Любви не преодолеть. Разве что силой Любви и дробовиком 12-го калибра.

Опять — кульминация, моя атака Сомчаю в голову, Демпси Ролл, снято красиво, с нескольких ракурсов и даже повторили два раза. Удар-удар-удар — видно, как у него откидывается голова, в какой-то момент расслабил шею, думал атаковать, но выхватил. Тут-то думаю у нашего ученого друга, приехавшего в страну по обмену — и слетела крышка. Тут-то он и начал на автомате действовать. Но в ролике ничего этого нет, в ролике — я стою, а Сомчай — лежит. То есть по отдельности конечно — я стою — кадр. И Сомчай лежит — кадр. И следующий — Косум ко мне в раздевалке прижимается, отпугивая близняшек. Было такое? Не помню. Когда тебе так в голову воткнут — некоторые вещи забывать начинаешь.

— Я же сама там была — бормочет Сора: — сама все видела! Но сейчас уже и не знаю, чему верить… вот она — Сила Телевиденья…

— Ура! — кричит радостная Юрико: — Кента — крут! Завалил-таки Сомчая! Да здравствует Чемпион!

— Хвост машет собакой — бормочу я, отдавая должное мастерству операторов, монтажеров и сторителлеров… или как их тут — сценаристов. Все было сделано менее чем за час, при этом пришлось ведь просить операторов съездить на место и парочку кадров дополнительно отснять — с лежащим Сомчаем, например. Как я и подозревал, студия фактически управляет нарративом и в состоянии сделать из героя — злодея и наоборот. Просто у них нет своих предпочтений, что вылезет — то и вылезет, что будет популярным — то и раскрутят, но они умело преувеличивают, расставляют акценты, что-то недоговаривают, а что-то — намеренно выпячивают. Но одно дело — подозревать и совершенно другое — увидеть все наяву. Понять, как беспощадно история может развернуться в нужную для студии сторону. Права Юрико — не надо думать, что мы с ними союзники, им нужно только шоу, только рейтинг, а значит — скандал. Тут все очень просто — убийства и изнасилования на студии им не нужны, это перебор, а вот все до этого момента — запросто. Чем скандальнее, тем лучше. Что же, остается только выдохнуть, что мои художества в душевой, которую Юрико называет «заодно и помылись» — остались вне внимания студии.

— И поскольку сам Кента-сан в своих комментариях был неожиданно скуп — на экране появилась моя мрачная физиономия.

— Без комментариев — ворчу я в камеру: — развели тут… имею мнение и оставлю его при себе. — помню этот момент, как же. На самом деле я говорил и говорил много и долго, это у них операторы устали. Хотя говорил я как раз нужные и важные вещи да. О свободе воли и где она начинается и где заканчивается и есть ли у нас вообще свобода воли или мы, как там инженер Гарин говорил «всего лишь микробы, судорожно вцепившиеся в глиняный шарик Земли, несущиеся навстречу своей смерти». Важный вопрос, между прочим. Но меня так и не дослушали. Выключили камеру. По-моему, это невежливо — сперва приглашать, дескать мы интересуемся твоим мнением, а как до дела — так камеру выключать. И не надо, что по «существу вопроса» якобы не говорил — еще как говорил, просто некоторые вещи сперва надо разъяснять. Тут простыми «да» или «нет» не обойтись, тут возможно придется исследовать саму суть вопроса… Давным-давно… — и вот тут они камеру-то и выключили. Массаракш.

— В связи с тем, что добиться у Кенты внятного мнения о проекте или участниках нам так и н удалось … — а вот тут я должен возмутиться! Как не удалось?! Вы бы камеру не выключали и все удалось бы! Потом нарезали что-нибудь полезное — из четырех-пяти часов…

— То мы взяли на себя смелость и представим вам мнения о нем самом! — заканчивает Шика. Экран гаснет. Все прислушиваются. Интересно, кто там обо мне мнение составил и что это за мнение? Ну, любопытно же… я прислушиваюсь. Шипение…

— Еще! Кента еще! — раздается вдруг голос Мико. Черт, у них все-таки микрофоны в душевой! И неплохие…

— Давай, Кента, покажи мне зверя! Ну же! Двигайся, лентяй! — выговаривает Косум, кто же еще. Актриса погорелого театра. И чего она в подпольном клубе забыла, такие как она должны Голливуд штурмовать.

— Не останавливайся! Кента, ну! — стонет Юрико.

— Мы бы могли продолжать, но к сожалению, там очень мало… слов. — краснеет Шика: — от имени команды проекта я благодарю вас за смелость и открытость в выражении своих чувств. — она глубоко кланяется, скрывая румянец на щеках.

— А то, что у него Сила Любви — почему не показали? Правительство это скрывает? — задает вопрос Кимико, она