Всем штормам назло - Владимир Врубель

В 1895 году царь подписал документ. По нему воспитаннице Николаевского сиротского института Надежде Пигляновой, «происходящей из инородцев Чукотской земли, при выходе её из означенного учебного заведения выплачивалось единовременное пособие в размере тысячи рублей и с того же времени назначалось пособие в размере 300 рублей ежегодно вплоть до вступления в замужество за счёт сумм, состоящих в ведении собственной ЕИВ канцелярии». Но царская милость этим не исчерпывалась.

Из инородцев она стала полноправной гражданкой Российской империи: девушке предоставили права личного почётного гражданства с «присоединением к её настоящей фамилии принадлежавшего ей на родине прозвища “Асогак”». Теперь она именовалась Пигляновой-Асогак.

Десять лет провела Надежда в стенах Николаевского сиротского института, пока не наступила пора вступать в новую жизнь. По правилам, институт опекал своих воспитанниц до замужества или по достижении двадцати пяти лет. Сохранилось её прошение на имя начальницы института от 19 апреля 1897 года. Она просила назначить ей попечителем своего крестного отца контр-адмирала Алексея Аполлоновича Остолопова, который дал на это согласие. И стоит подпись: Надежда Алексеевна Пиглянова-Асогак. При выпуске она получила диплом «первоначальной учительницы» и 60 рублей на экипировку.

Читателю, разумеется, хочется узнать, как сложилась её дальнейшая судьба. По сведениям, которыми располагает автор, она вскоре вышла замуж за состоятельного человека. В некоторых мемуарах, изданных за рубежом в тридцатых годах, о ней вспоминали как о необыкновенно умной и красивой женщине, привлекавшей всеобщее внимание на светских раутах. После революции она оказалась в Париже. Дальше её следы теряются.

Спустя несколько лет после пребывания «Крейсера» у берегов Чукотки к офицерам русского судна, посетившего бухту Провидения, подошла пьяная женщина и, щерясь беззубым ртом, стала о чём-то оживлённо рассказывать. Стоявший рядом чукча перевёл: «Говорит, что у неё в Петербурге живёт дочь и скоро она к ней поедет, даже деньги для этого собрала». Старуха с гордостью показала серебряный рубль.

Ей дали ещё один. На обратную дорогу.

Последняя стоянка

«Глубокоуважаемая Мария Васильевна!

Спешу сообщить Вам, что Иван Львович жив и здоров. Четыре месяца тому назад я, согласно его предписаниям, покинул шхуну, и со мной тринадцать человек команды. Надеясь вскоре увидеться с Вами, не буду рассказывать о нашем тяжёлом путешествии на Землю Франца-Иосифа по плавучим льдам…»

Так начинается письмо, которое тётя Даша читала по вечерам чаще других, и которое Саня Григорьев выучил наизусть. Вы, конечно, узнали начало любимого многими поколениями романа Вениамина Александровича Каверина «Два капитана». Вдохновила замечательного писателя взяться за перо трагическая история экспедиции Георгия Брусилова на шхуне «Святая Анна». Однако не ищите в романе какой-либо исторической достоверности. В нём её не больше, чем в стихотворении Михаила Аркадьевича Светлова «Гренада», которого побудило написать прекрасную поэму название кафе. Историческое исследование — это одно, а художественное произведение — совсем другой жанр.

В 1912 году уходила в плавание баркентина (для простоты назовём её шхуна) «Святая Анна». Ее командир, лейтенант Георгий Брусилов, сын вице-адмирала Льва Алексеевича Брусилова, намеревался пройти Северным морским путем, вдоль берегов Сибири из Атлантического в Тихий океан. При счастливом стечении обстоятельств он мог бы стать вторым человеком, после шведа Нильса Адольфа Эрика Норденшельда, успешно совершившим такое плавание.

Лейтенант получил для этого мероприятия одиннадцатимесячный отпуск. Экспедиция снаряжалась на деньги состоятельного дяди, генерал-лейтенанта Б. Брусилова, московского землевладельца. Активное участие принимала генеральская жена, именем которой и назвали купленное в Англии судно. Плавание Брусилова носило с одной стороны исследовательский, с другой — коммерческий характер. Предполагалось, что в пути экипаж шхуны будет охотиться на морского зверя, и тем самым не только окупит расходы, но и получит некоторую прибыль. Организовали акционерное общество: главными акционерами стали генерал и его жена, остальным паи достались мизерные. Довольно скоро генеральша потребовала избавиться от мелких акционеров: проку, мол, от них никакого, только вопросы и проблемы. Так и поступили. Но, как выяснилось позже, зря, поскольку среди «миноритарных» акционеров были старший помощник Брусилова лейтенант Николай Андреев и судовой врач, которых выходка высокомерной генеральши оскорбила.

Вокруг экспедиции Брусилова сложились определённые стереотипы. Во-первых, считается, что Георгий Львович был «гол как сокол». У него действительно не было денег на то, чтобы купить, как это мог сделать родной дядя, «Святую Анну». Однако лейтенант получал обычное офицерское денежное содержание в соответствии со своим званием и, конечно, не считал себя нищим.

Другая легенда состоит в том, что экспедицию снабдили никуда не годной провизией и купцы нажили себе на этом целые состояния. С тем, что купцы в России были мошенниками, автор не спорит, однако нажить состояние, и даже не одно, на поставке продовольствия для экипажа маленькой шхуны весьма проблематично. Да и к качеству продуктов претензий у экипажа не было. Все это фантазии авторов советской эпохи — принято было клеймить царский режим, вечно строивший козни исследователям, ученым и вообще хорошим людям.

Продовольствие было не только качественным, но, с учетом пребывания пассажиров, купили даже изысканные деликатесы и вина. Пассажиры на шхуне появились так. Пытаясь хотя бы частично покрыть расходы на экспедицию, Брусилов дал в газетах объявление, предлагая желающим совершить путешествие вокруг Скандинавии и сойти в одном из русских северных портов. Желающие немедленно нашлись. Среди них была Ерминия Александровна Жданко, дочь армейского генерала и племянница другого генерала, служившего в Морском ведомстве.

28 июля 1912 года шхуна отошла от места стоянки в Петербурге у Николаевского моста и неспешно отправилась в путь. Перед отправлением на судно не явились обиженные лейтенант Андреев и врач. Пообещали, что приедут после перехода шхуны вокруг Скандинавии. Пришлось Брусилову делить вахту со штурманами.

Плавание вокруг Скандинавского полуострова оказалось спокойным. Пока в датских и норвежских портах покупали китобойное и прочее снаряжение (на носу имелись две гарпунные пушки), пассажиры беспечно гуляли на берегу. Из событий самым ярким стало, безусловно, посещение корабля вдовствующей императрицей (матерью Николая II) в Дании. Оказавшись на шхуне впервые, Ерминия Александровна приятно поразилась ее блеском и красотой. Судно не только снаружи выглядело щегольским, но и внутри сверкало белоснежной краской. Штурман Валериан Иванович Альбанов в своих записках вспоминал, какое впечатление на гостей производила полированная мебель из красного дерева, великолепные ковры, кожаные кресла и диваны, удобные каюты. Возраст шхуны был почтенным, но она была из тех старушек, которые молодых переживут. Построили ее в Англии специально для плавания в арктических водах: толщина трехслойного дубового корпуса составляла 70 сантиметров. Вот только название у неё было настораживающим — «Пандора», потому её и переименовали в «Святую Анну». «Пандора», а теперь уже «Святая Анна», была дамой опытной, дважды плавала до устья Енисея.