Рожденный бежать - Кристофер Макдугл

Метрах в ста от дома я остановился, снял теплую рубашку и повернул назад, чтобы еще один, последний разок пройтись по сену. Я сделал этот круг и начал другой, сбросив заодно и футболку. К четвертому кругу носки и кроссовки висели на колу, а босые ноги ступали по мягкому упругому ковру из сухой травы на теплой земле. К шестому кругу я уже теребил пояс шортов, но решил оставить их на месте, пощадив чувства своего восьмидесятидвухлетнего соседа. Я наконец вновь испытал то чувство, которое возникло у меня во время пробежки с Кабальо, такое ощущение простоты, легкости, плавности и быстроты, что я мог бы обогнать солнце и утром все еще быть на ходу.

Как и в случае с Кабальо, секрет тараумара начал работать на меня даже раньше, чем я это полностью осознал. Я стал есть более легкую пищу и забыл о травмах, благодаря чему сумел больше бегать, а больше бегая, я стал отлично спать, чувствовал, как уходит напряжение, и замечал, как в моменты отдыха уменьшается частота сердечных сокращений. Изменилась даже моя личность. Ворчливость и вспыльчивость, которые я считал частью моей ирландско-итальянской ДНК, ослабли до такой степени, что моя жена однажды сказала: «Ну, дела! Если все это результат твоих суперзабегов, я сама буду завязывать тебе кроссовки». Я знал, что аэробика — это мощный антидепрессант, но мне и в голову не приходило, что она так основательно стабилизирует настроение и оказывается такой — ненавижу это слово — медитативной. Если после четырехчасового бега вы не найдете решения своих проблем, значит, вы их еще не осознали.

А я все ждал, когда вернутся старые призраки прошлого: визжащие ахилловы сухожилия, порванное сухожилие мышц подколенной ямки, подошвенный фасциит, и поэтому, выходя на длинные забеги, стал брать с собой сотовый телефон, чтобы, невзначай охромев, не остаться одному на обочине. И стоило мне только почувствовать резкую боль, как я сразу начинал мысленно копаться в своей семиотике[56]:

Спина прямая? Галочка. Проверено.

Колени согнуты и движутся вперед? Галочка. Проверено.

Пятки отлетают назад?.. А-а-а-а, вот в чем твоя проблема. Как только я проводил корректировку, «горячая точка» всегда успокаивалась и исчезала. К тому времени, когда Эрик в последний месяц перед забегом стал выгонять меня на пятичасовые пробежки, призраки и сотовый телефон были напрочь забыты.

Впервые в жизни я смотрел в будущее без страха, с нетерпением ожидая сверхдлинных забегов. Очень удачно выразился по этому поводу Босой Тед. Надо бы вспомнить. Ага! Как рыба, скользнувшая обратно в воду. Именно так. Я чувствовал себя так, будто родился для бега.

И, согласно мнению трех ученых из племени бродяг и скитальцев, так оно и было. 

Глава 28

Двадцатью годами ранее в крошечной подвальной лаборатории один молодой ученый, пристально созерцая труп, прозрел свою судьбу…

Дэвид Кэррьер был в то время студентом последнего курса Университета штата Юта. И ломал он голову над мертвым кроликом: что это за костистые штуковины у него прямо над толстым концом тушки? Эти штуки не давали ему покоя, потому как по идее быть их там не должно. Дэвид был успешным незаурядным студентом на курсе эволюционной биологии профессора Денниса Брэмбла и точно знал, что именно должен увидеть всякий раз, как вскрывает брюшную полость млекопитающего. Большие мышцы живота на диафрагме. Они должны держаться на чем-то прочном, поэтому крепятся к поясничному позвонку так же, как вы привязываете парус к гику. И так у всех млекопитающих, от кита до вомбата — но, очевидно, не у кролика; вместо того чтобы цепляться за что-то прочное, мышцы живота у него присоединялись вот к этим хрупким, наподобие цыплячьих крылышек, штуковинам.

Дэвид нажал на одну пальцем. Вот это да! Она сжалась пружинкой — и отскочила. Но зачем же из всех млекопитающих единственно американскому зайцу понадобился живот на пружинах?

— Это и заставило меня задуматься, что они делают, когда бегут, как выгибают спины дугой с каждым шагом галопа, — рассказывал мне позднее Кэррьер. — Отталкиваясь задними ногами, они растягивают спину, а как только приземляются на передние ноги, спина выгибается вверх.

Множество млекопитающих одинаково складывают свои тела как складные ножи, размышлял он. Даже киты и дельфины водят хвостами вверх и вниз, тогда как акула бьет хвостом из стороны в сторону.

— Подумай о движении незаметно подползающего гепарда! — говорит Дэвид. — Классический пример.

Именно так! До чего-то он все-таки докопался. Большие кошки и маленькие кролики бегают одинаково, но у одних есть «пружинки», прилипшие к диафрагмам, а у других нет. Одни бегают быстро, но другим приходится бегать быстрее — по крайней мере непродолжительно. Но почему? Простая экономика: если бы пумы догоняли и съедали всех кроликов, у нас больше бы не было кроликов, а в итоге и пум. Кстати, американские зайцы появляются на свет, уже обремененные серьезной проблемой — в отличие от других быстроногих животных для них не предусмотрено никакой резервной артиллерии: ни рогов, ни копыт, — и они не живут стадом, а значит, под его защитой. Для кроликов все — или ничего: они или пулей помчатся к спасению, или станут добычей.

Ну хорошо, думал Дэвид, возможно, «пружинки» имеют какое-то отношение к скорости? Ведь что позволяет вам быстро двигаться? Тело с хорошей аэродинамикой. Рефлексы испуга. Сильные ноги (у животных обычно задние). Капилляры большой пропускной способности. Мышечные волокна, готовые к быстрому сокращению. Маленькие проворные ступни. «Резиновые» сухожилия, возвращающие мышцам энергию упругой деформации. Тонкие мышцы на лапах, мясистые возле суставов…

Тьфу ты черт! К счастью, Дэвид быстро сообразил: рассуждая подобным образом, он неизбежно зайдет в тупик. На скорость оказывают влияние многие факторы, но большинство из них присущи американским зайцам точно так же, как тем, кто за ними охотится! И вместо того чтобы выяснить, чем одни отличаются от других, он искал, в чем состоит их сходство. И тогда он решил пойти на хитрость, какой научил его доктор Брэмбл: если вы не можете ответить на некий вопрос, то переиначьте его. Не задавайтесь вопросом, что именно заставляет объект двигаться быстро, лучше спросите, что заставляет его замедляться. Дело не в том, сколь быстро побежит кролик, а сколько времени он может так пробежать, пока не найдет нору, куда нырнет и спасется.

Ну а теперь все легко: самый быстрый способ остановить несущееся во весь опор млекопитающее, если не считать способ лассо, — это перекрыть ему дыхание. Прекращение поступления воздуха в легкие отзовется потерей скорости; попробуйте бежать с максимальной скоростью, время от времени задерживая дыхание, и посмотрите, как далеко вам удастся убежать. Вашим мышцам необходим кислород для сжигания калорий и превращения их в энергию, поэтому чем лучше происходит газообмен — вдыхание кислорода, выдыхание углекислого газа, — тем дольше вы можете сохранять максимальную скорость. (Вот почему велосипедистов, участвующих в «Тур де Франс», продолжают уличать в наличии в их венах крови других людей; эти незаконные переливания обеспечивают поступление дополнительных эритроцитов, которые доставляют большие количества лишнего кислорода к мышцам.)

Секундочку, секундочку… применительно к американскому зайцу это бы означало: чтобы оставаться на прыжок впереди этих щелкающих челюстей, надо чуть больше воздуха, чем крупному млекопитающему, висящему у него на хвосте. У Дэвида было некоторое представление об одном летательном аппарате Викторианской эпохи, этакой хлипкой, но убедительной драндулетине — при многочисленных поршнях, паровых клапанах и бесконечном сплетении взвизгивающих рычагов. Рычаги! «Пружинки» начинали обретать смысл. Они должны быть рычагами, обеспечивающими легким кролика турбонаддув, закачивая в легкие воздух и откачивая его на манер кузнечных мехов.

Дэвид просмотрел цифры, проверяя, подтверждается ли его теория, и… Вот оно, подтверждение, изящное и безупречно выверенное, как басня Эзопа: американские зайцы могут развивать скорость более семидесяти двух километров в час, но из-за того, что приведение в действие рычагов (среди прочего) требует дополнительной энергии, они могут поддерживать ее лишь на расстоянии около километра. С другой стороны, кугуары, койоты и лисы могут пробежать гораздо больше, но с предельной скоростью шестьдесят четыре километра в час. «Пружинки» уравновешивают шансы в игре, давая беззащитным в других отношениях американским зайцам ровно сорок пять секунд, чтобы уцелеть или пасть жертвой. Быстро ищи убежище и живи долго, доблестный барабанщик, или возгордись своей скоростью и расстанься с жизнью меньше чем через минуту…

«Да, — размышлял Дэвид, — а если убрать все эти рычаги, не будет ли это той же самой инженерной разработкой, что и у всех прочих млекопитающих? Может, диафрагма зайцев зацепляется за поясничный позвонок не потому, что позвонок твердый и неподвижный, а потому, что легко растягивается и двигается. Потому что он гнется!»