Капитан Сорви-голова. Возвращение - Павел Лагун

— Спасибо, — искренне произнес Жан, — если останемся живы, мы вас не забудем.

— Не стоит благодарности, — снова незримо усмехнулся Эдвард Фардейцен, — шансов выбраться отсюда у нас у всех немного, практически никаких. Уж Барнетт никого добровольно не отпустит. А вы его первые враги. Он в живых нас оставлять не собирается. Ему только буссоль нужна. А может, стоит поторговаться? Выиграть время? — вдруг другим тоном проговорил Эдвард.

— Вы противоречите самому себе, — вмешался в разговор Логаан. — Если мы будем торговаться и тянуть время, то дойдем до вашего состояния. Нужно напасть на конвой, когда он придет за нами. — Я знаю еще один выход из этого коридора, — вдруг сказала Жориса. — Там в конце замаскированная дверь. Она ведет в подземный переход до самой церкви.

— Причуды вашего деда? — хмыкнул в темном углу Фардейцен.

— Нет, этот переход соорудил его предшественник Бюргере[11] перед самой аннексией. Он боялся сторонников моего деда, которые были против власти англичан.

На двери заскрежетал замок. Его открывали. Сорви-голова, Логаан и Жориса вскочили на ноги. Мужчины встали по обе стороны двери. Жорису Жан отвел к себе за спину. За разговором с Фардейценом они потеряли счет времени и не знали: поздняя ночь сейчас или раннее утро. Но, даже не договариваясь, они решили действовать быстро и слаженно. Им было нечего терять. Дверь с протяжным скрипом открылась. В кладовую ударил луч керосинового фонаря, осветивший лежащего в углу исхудавшего бородатого Фардейцена. В дверной проем заглянула какая-то темная фигура. Сорви-голова и Логаан с двух сторон набросились на англичанина. Сильные руки Жана Грандье сжали ему горло. Англичанин захрипел и выронил фонарь, который подхватил Пиит. Неяркий отблеск краем осветил лицо хрипящего, и Логаан, воскликнув от удивления, свободной рукой схватил Жана.

— Отпусти его! — воскликнул Пиит. Сорви-голова ослабил хватку, удивленно обернувшись к Логаану. Тот, не говоря ни слова, осветил вплотную лицо англичанина. Перед ним был его сын Стейс. Через минуту его привели в себя, вытащив в коридор.

Стейс с трудом глубоко вздохнул и, потирая сдавленную шею, пробормотал: 

— Уходите. Сейчас здесь будет Барнетт. Он хочет вас расстрелять.

— Спасибо тебе, сын, — проговорил Пиит Логаан.

Стейс опустил взгляд, не глядя отцу в глаза.

— Прости за твою семью, — пробормотал он. — Что-то на меня нашло. Сам не знаю. Злоба, ревность детская. Если останусь жив, я их оттуда вызволю. Обещаю.

— Идем с нами, — предложил Логаан, — мы знаем тайный выход.

— Нет, я останусь здесь и постараюсь задержать Барнетта. Ведь он как-никак мой отчим. Он тронуть меня не посмеет. У меня нет с собой револьвера, — добавил он, — вот только эта сабля. — Стейс вытащил из ножен клинок. — Возьми, может, пригодится.

Пиит зажал в руке саблю. Фардейцен в углу каморки не проявлял признаков активности.

— Я буду для вас обузой, — сказал он, предвосхищая предложение Жана Грандье. — Но вас же расстреляют, — воскликнул Сорви-голова.

— Может, бог милует. Но для меня расстрел даже лучше, чем гниение заживо. Уходите! — махнул он рукой. — Я слышу, они идут, — и уронил голову на солому.

После этих слов Жан схватил Жорису за руку и окликнул Пиита, который прощался с сыном. Нужно было торопиться. Они втроем устремились по коридору в сторону светлеющей тупиковой стены. Жориса подбежала к ней первой и стала что-то поспешно искать между выступами лепнины, украшавшей стену по краям. На поиски ушла почти минута. И вдруг основная коридорная дверь резко распахнулась, и вошло несколько вооруженных людей. Возглавлял их Френсис Барнетт. Оглянувшись, Жан сразу узнал его фигуру даже в полутьме. Стейс загородил ему путь и что-то проговорил. Потом раздался крик Барнетта: "Предатель!" и удар, от которого Стейс рухнул на пол коридора. Барнетт, перешагнув через него, выхватил из кобуры револьвер. — Огонь! — гулко разнесся по коридору его голос. И выстрелил первым. Пуля ударила в лепнину над головой Жорисы. И в этот момент послышался скрип какой-то застарелой пружины. В стене образовался неширокий абсолютно черный проход. Жориса смело нырнула в него. За ней с керосиновым фонарем устремился не видевший избиения сына Логаан. Последним скрылся Сорви-голова. И тут прогремел залп. Жан почувствовал удар в левое плечо и жгучую боль. Он был ранен. Но, превозмогая эту боль, он помог Логаану захлопнуть небольшую, но толстую дверцу. Рана жгла. По рукаву мундира потек теплый ручеек. Немного закружилась голова. Но он ничего не сказал своим друзьям. Он даже не вскрикнул, когда пуля попала в плечо. И все же Жориса почувствовала неладное. Она повернулась к Жану, взяла фонарь у Логаана и осветила лицо мужа.

— Ты ранен, — с беспокойной уверенностью произнесла Жориса. Жан молча кивнул головой и повернулся к ней плечом, показывая рану. В дверь уже стучали наперебой прикладами винтовок. Логаан помог снять с Жана мундир и левый рукав рубашки, пропитанный кровью. Рана кровоточила, но, к счастью, была сквозная. Жориса сняла с себя длинный широкий пояс и умело, как заправская сестра милосердия, перевязала рану.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка.

— Сносно, — попытался улыбнуться Жан, — идти смогу.

— Ну, тогда пошли, — проговорил Логаан, понуря голову, и словно про себя добавил: — Нужно было его с собой забрать. Настоять.

— Барнетт его только ударил, — попытался успокоить Жан Логаана. — Хорошо бы, только, — горько пробормотал Пиит. Они отправились по неширокому базальтовому подземному ходу, покрытому толстым слоем пыли внизу и увешанному поверху грязными лоскутами паутины. То и дело с противным визгом дорогу им перебегали большие рыжие крысы с горящими красными глазами. Но проход оказался на удивление сухим. Претория стояла на обезвоженных горных породах среди холмов. Беглецы шли по этому проходу минут семь, не больше, но из-за крыс Жориса натерпелась страха: — Они похожи на английских "томми"[12],- прошептала она на ухо Жану, прижавшись к его здоровому плечу. Несколько ступенек вели к небольшой двустворчатой дверце, свободно вращавшейся на поржавевших петлях, которая отворилась в одно из подсобных помещений церкви. Логаан, предполагая преследование, решил прикрыть дверцу тяжелым резным шкафом, стоящим неподалеку. Но он не успел вместе с Жаном даже сдвинуть шкаф с места, когда обе створки резко отошли в стороны и наружу вылезла красная от напряжения, бега и злобы физиономия Френсиса Барнетта. Следом за ним с винтовками наизготовку выбрались четверо солдат. Фонарь светил им прямо в лица. Они полукольцом окружили беглецов, не успевших даже отскочить от шкафа. Жориса, стоявшая чуть в стороне, кинулась к Жану и прижалась к нему, с ненавистью глядя на Барнетта.