Москва и Московия - Сергей Александрович Калашников

кинул. Однако если считать в деньгах и при этом учитывать стоимость того, что было им от нас получено, то и не поймёшь, на кого парень работает.

Кстати, в масштабе всего государства вопрос со сталями и чугуном пока до конца не решён: не обеспечит страну одна-единственная печь. Ну да о том пусть у государя душа болит.

Приехала мама. Отец привёз с Ямайки ром, каучук, железное дерево, кофе, какао, сахар и серебришко. Серебришко это в заметных количествах добывают испанцы на своих серебряных рудниках в Америке. Папа наладил его скупку по цене в две трети от стоимости «правильного» драгметалла. Собираем мы его вовсе не от жадности в расчёте, что в будущем платина подорожает. Уже сейчас делаем из неё тигли и кое-какое оборудование.

Гарри Смит писал, что попытается сжечь азот воздуха в кислороде воздуха, чтобы растворить в воде получившуюся окись азота. Надеется произвести таким образом азотную кислоту. А для этого требуется неизвестная, но явно очень высокая температура. Азотная кислота нужна для получения гремучей ртути. Вообще-то она выходит из селитры, обработанной серной кислотой, но и эту кислоту мы здесь делать пока не умеем. А покупная доступна лишь в малых количествах.

Кстати, папенька, высадив маменьку, забрал у Мэри солидную сумму денег и снова ушёл в тёплые моря. Зато маменька поплакала на пару с дочкой, призывая на голову Ричарда Клейтона всяческие напасти. Ну и внуку порадовалась. Вообще, с этими женщинами всё очень сумбурно и беспорядочно.

Навестили Софью Алексеевну в её любимом Коломенском. По причине прибытия гостьи из мест заокеанских и экзотических царевна собрала свою закадычную ещё с девических лет компанию незамужних тётушек – сестёр царя Алексея Михайловича. Царевнам вообще непросто выйти замуж. Особенно русским. Выяснилось, что в былые годы Алексеевна с Михайловнами частенько обсуждали не только наряды, но и государственные проблемы. Было у них что-то вроде женсовета при кремлёвских палатах. Жизнь открывалась для моей хозяюшки новыми гранями.

А тут и новости поступили с театров военных действий. Опять в Венгрии и в Болгарии происходят заварушки из-за налёта османов, в войске которых оказалось неожиданно много лёгкой конницы. Не бандитов башибузуков, а вполне организованных и способных на упорядоченные действия отрядов численностью до тысячи клинков. Только непонятно, кто одерживает верх.

Лиза-Рисовальщица привезла царевне папку с рисунками. На одном из них высоченное деревянное колесо в стиле древнего Египта вращается от потока речной воды, черпая бадьями воду и поднимая её на высоту четырёхэтажного дома, откуда та попадает в деревянный жёлоб, ведущий вглубь берега, где вдали видна ветряная мельница. Даже без пояснений было понятно, что днепровскую воду гонят в сторону Крымского перешейка, применяя для этого опыт не только орошавших поля египтян, но и голландцев, которые при помощи ветряков откачивали воду с пространств, оказавшихся ниже уровня моря и отделённых от него рукотворными дамбами. Не зря Пётр по заграницам помотался – сообразил, как устроить водопровод без титанических земляных работ.

Много разговоров пошло о том, что беглые крепостные потекли на Дон. Царевна выслушивает упрёки бояр по поводу того, что меры по их отысканию и возврату законным хозяевам принимаются недостаточные, и жалуется на недостачу средств в казне на содержание поимщиков. Страна ведёт войну на юге, куда и идут основные расходы. Пусть и без напора, пассивно, но Софья Алексеевна способствует укреплению Донского казачества. А Василий Голицын пытается обеспечить водоснабжение планируемых им укреплений, которые желает возвести на пути из Крыма в центральные области страны.

Стратег из меня неважнецкий. В военно-политическом смысле. Но в целом картина не напрягает. Поговаривают о переселении запорожцев на Кубань. То есть что, османы перестали наскакивать на Азов и сосредоточили усилия в направлении Вены? А наши спешат закрепиться на временно оставленных без пригляда турками территориях, заполняя их казаками? Есть такое впечатление. Ну и доклады из Посольского приказа на это намекают, потому что цесарцы, как нынче зовут австрияков, просят подмоги против нехристей, угрожающих их исконным землям.

Потом станет понятно, когда историки всё опишут.

* * *

Ласковый августовский денёк. Лужайка неподалёку от Коломенского дворца. Сонька на лавочке утирает слезинку: только что у неё на глазах Чарлик впервые сделал несколько шагов, отцепившись от юбки царевны и добравшись до сапога своей матушки. Теперь она целует его ладошку, пахнущую рициновым (читай: касторовым) маслом.

Окрест ещё пятеро мальцов. Все уже давно уверенно ходящие находятся под присмотром нянюшек и собственных матерей. Это что-то вроде смотра наследников ныне действующего царя. С матерями, каждая из которых в окружении нянек и… не знаю, как назвать – вроде свиты. Из отпрысков Петра свободно перемещается только Фёдор V, тянущий свою маменьку за ножны шпаги куда-то за наше правое плечо. Остальных туда же тянут за руки их матери.

Царь пришёл – младший царь Пётр Алексеевич (вижу это, повернув голову). Отчего весь фрейлинник радуется встрече с ним, радость эту истово демонстрируя. Одна только фрейлина Уокер медлит, отчего сын её, выпустив из руки ножны, стремительно мчится к отцу и хватает его за штаны:

– Ну-у… Лу…

– Погоди, Федя. Дай место другим. Чарлик! Пойдёшь ко мне? – вопрошает многодетный отец.

В общем-то шансы на то, что Софочкин сын пойдёт к незнакомому дяде, бесконечно близки к нулевым. Что тут же и демонстрируется: малец хватает мать за свисающий из-под треуголки локон и начинает подтягиваться, держась второй рукой за её ворот.

– Понятно. Не сын ты мне, – понимающе произносит юный государь и смотрит на остальных четверых Фёдоров, которые, будучи старше Пятого, тоже вполне уверенно стоят на ногах. – А вы чего спужались?

Ну, «спужались» не все – подходят, ведомые за руку матушками. Один только упирается. Хотя после нескольких ласковых слов на ушко, произнесённых материнскими устами, до государева сапога добирается. Годовички на ногах стоят не так чтобы совсем крепко. Хотя старшему, Лопухину нынче около двух. Это Чарлику, который ни разу не Романов, одиннадцать месяцев.

– Здрав будь, герр Питер! – обращается к венценосному брату сестра его царевна Софья.

– Рад видеть тебя в добром здравии, Соня, – отвечает царь, поднося ладонь к своей отороченной соболем национальной русской шапке, после чего приветствует остальных фрейлин, обращаясь к ним поимённо. Ну, вот просто большая дружная семья, да и только!

– У Петруши к тебе много вопросов, – негромко сообщает подошедшая к нам Лиза. – Надеюсь, ты не в обиде за ту притворную опалу?

В этот момент с нами происходит натуральное раздвоение личности: обиженная и вся из себя несчастная Софи прячется внутрь нашего сознания, оставляя на посту меня.

– Не так чтобы