Волки и волчицы - Андрей Ветер

Еще через несколько мгновений его лошадь оступилась, споткнулась и, перекувыркнувшись, сорвалась с крутого обрыва. Гай сразу вывалился из седла и только поэтому не был раздавлен лошадиной тушей. Но и он покатился кубарем вниз. Шлем упал с его головы, меч со звоном ударился о камень.

Всё завертелось…

Когда Гай пришёл в себя, то не сразу понял, где он.

Ручей, возле которого он лежал, вился по дну глубокого ущелья. Стояла тишина, лишь изредка чирикала одинокая птица. Прислушавшись, Гай понял, что звуки боя сюда не доносились. Или бой уже закончился?

Он попытался встать и понял, что получил множество ушибов при падении — ныли и ноги, и руки, и спина, и голова. Оглядевшись, он увидел неподалёку неподвижное тело своей лошади. Её брюхо было разорвано, по залитым кровью камням распластались синеватые кишки. Гай заставил себя подняться, осторожно ощупал себя, проверяя работу суставов, сделал десяток глубоких вдохов, потёр шею.

— Хвала Олимпу, что я не сломал шею, — сказал он и вдруг засмеялся. — Надо же! Приехать в страну варваров, чтобы вот так бесславно выйти из боя! Сколько сил я отдал урокам фехтования, сколько времени потратил на изучение боевых приёмов… Однако пора подумать, как отсюда выбраться.

Вскарабкаться наверх по раскисшей от ночного дождя земле было невозможно, да и в сухую погоду по этой почти отвесной стене не всякий взобрался бы.

— Придётся идти вдоль ручья до тех пор, пока не найду более пологого подъёма…

Встреча с кошмаром

Наташа вернулась домой поздно. На улице дул ветер и лил холодный дождь.

— Папа? — позвала она, стряхивая в прихожей мокрый плащ. — Кто-нибудь звонил мне?

— Нет, — донёсся из кабинета негромкий голос Николая Яковлевича.

После ссоры с Кирсановым Наташа чувствовала себя раздавленной. Казалось, мир пошатнулся.

«Почему я так страдаю из-за него? Что он мне такое? Разве я по-настоящему люблю его? Ну, знаменитость он, это лестно, не спорю… Но любовь-то?.. Была ли любовь во мне? Или это всё девчачьи глупости? Если глупости, то зачем мне ребёнок от него? И как я могла допустить такое?.. Впрочем, он же говорил, что у него не может быть детей… Он меня обманул, мерзавец! А я-то уши развесила, дура!»

Она прошла в свою комнату и устало опустилась на диван. В голове гудело, ноги ныли, в сердце кололо. Наташа весь день бродила бесцельно по городу, даже не появилась на лекциях в институте.

«Ничего не хочу. Ни ребёнка, ни Алексея, ни кого бы то ни было ещё… Нет, я вру. Я хочу этого ребёнка. Не знаю почему, но хочу. Плохо мне сейчас, но ведь не в беременности дело… Я должна быть с Алексеем… А он? Он же не желает разговаривать со мной! Как мне быть? Господи, подскажи, что делать? Почему этот мужчина проник в мою душу? Ну что в нём такого хорошего? Есть же сотни других, более достойных».

Она легла на живот и накрыла голову руками.

«У меня нет сил… Но я должна позвонить ему, поговорить, объясниться. Нельзя же так просто рвать отношения, по-живому рвать… Надо позвонить. Но он ведь просто накричит. Никакого разговора не получится. Ах, я боюсь сделать первый шаг. Проклятая гордыня. Мне так тошно, такая беспросветная тоска. Неужели ничто не заставит меня набрать его номер? Но ведь если я не поговорю с Алёшей, то всё кончится…»

Наташа подняла тяжёлую голову и кулачками потёрла глаза.

«Что это?»

Перед ней возникла кривая тропинка, по обе стороны которой теснились низенькие домишки, а между ними журчала, убегая вниз по склону, коричневая вонючая жижа. Впереди вздымалась серая крепостная стена, во многих местах камень был разбит, кое-где различались следы вылитой когда-то сверху смолы.

Справа от Наташи раздался визг, и из-за покосившегося плетня выбежала свинья, чёрная, волосатая, неповоротливая. Она ткнулась пару раз сопливым рылом в ноги Наташи, отпрянула испуганно и метнулась обратно, опрокинув приставленную к плетню корзину с желудями. Свиное рыло оставило жирные чёрные пятна на мягких, похожих на чулки сапогах из тонкой кожи.

Наташа обернулась. Под низким свинцовым небом, недавно оросившем землю коротким дождём, раскинулась деревня. Глубоко вросшие в землю хижины жались друг к другу, подступая почти вплотную к высокой крепостной стене. Над деревней низко стелился дым, разносились удары топора, слышалась чья-то хриплая брань.

Наташа побрела вверх по тропинке, приближаясь к крепостным воротам. Под ногами чавкала грязь, к подошвам липла промокшая солома. Взойдя на деревянный мост, переброшенный через глубокий ров, она вновь остановилась. На дне рва мерцала вода, плавала тина, квакали лягушки.

Во дворе замка шумно кипела жизнь. Громко стучал молот кузнеца, лязгали инструменты, всхрапывали в конюшне лошади, у сараев смеялись мужики, сгружавшие мешки с воза. Как всегда после дождя, земля во дворе сильно раскисла; превратившийся в кашу навоз медленно растекался от конюшни и увлекал за собой опилки с соломой.

Наташа прошла через ворота внутренней стены. Здесь стоял густой запах жареного мяса. Над двумя кострами жарились, насаженные на вертела, телячьи туши. Растопленный жир с шипением капал в огонь. Стоявшие возле костра бородатые мужчины были обнажены по пояс, их лоснившиеся руки были сильно перепачканы золой.

Наташа остановилась перед колодцем, наклонилась над кадкой, чтобы глотнуть воды, и увидела вместо своего отражения лицо мальчика лет тринадцати. Она не удивилась. Именно это лицо — худое и слегка испуганное — должно было отразиться в воде, ибо она была мальчиком.

— Гектор!

Гектор обернулся на голос и отёр губы рукавом, ощутив прикосновение грубой шерсти.

— Да, сэр Гаюс? — спросил он.

В двух шагах стоял коренастый мужчина, одетый в длинную светлую рубашку до колен, коричневые штаны-чулки и лёгкие высокие кожаные башмаки, облепленные грязью и соломой. Поверх рубахи на нём была сиреневая накидка с капюшоном. Под накидкой угадывались очертания меча, кончик его инкрустированной рукояти выглядывал из-за края накидки. За его спиной стоял молодой оруженосец в серой тунике и держал под уздцы крепкого рыжего коня.

— Тебя ждёт отец, — сэр Гаюс откинул забрызганный дождём капюшон и ощупал мальчика своими прозрачными глазами. У него были короткие рыжие волосы и рыжие усы. — Где ты пропадал?

— Ходил в деревню.

— Тебе нечего делать среди простолюдинов! — проворчал рыцарь и повернулся к своему коню. Оруженосец предупредительно подставил ему стремя.

— Где отец? — спросил Гектор.

— Мне сказали, что он сейчас в зале для гостей, — Гаюс сощурился и наклонился к мальчику. — У него отвратительное настроение, Гектор, он ни с кем не желает разговаривать. Будь осторожен, не выводи его из себя. Завтра день его свадьбы с леди Этартой…

Он неторопливо развернул коня и поехал к воротам. Из дальнего угла двора за ним последовали, гремя вооружением, десять всадников в зелёных одеждах. Над головой одного из них вился белый флаг с нарисованными чёрными пиками.

Гектор медленно поднялся по ступеням в замок. В дверях он остановился и обвёл взглядом двор, словно желая запечатлеть в памяти всё, что там сейчас происходило. Какое-то неприятное чувство охватило мальчика, сердце сжалось.

В последние дни отец Гектора — сэр Вальвин по прозвищу Дикий Вепрь — совсем не разговаривал с ним, как если бы Гектор совершил серьёзную провинность. За обедом отец сидел молча и всё время изучал сына, в его взгляде сквозило подозрение. Леди Этарта, совсем ещё молоденькая девушка, пыталась разрядить обстановку беззаботной болтовнёй, однако её шутки лишь усугубляли необъяснимую угрюмость хозяина дома.

Сегодня с утра приезжали рыцари, чтобы поздравить сэра Вальвина, но он никого не принимал.

Гектор шагнул внутрь.

Пол в коридоре был усыпан дубовыми листьями и цветами — розами и лилиями. Из стен торчали пылающие факелы, от которых каменная кладка давно покрылась густой копотью. В некоторых местах стена была выбелена, поверх белил блёклыми красками были нарисованы причудливо сплетённые сказочные цветы. Через каждые два факела на стене висели большие щиты с рельефными изображениями львов и медведей, из-за каждого щита высовывались длинные мечи, закреплённые в виде буквы Х. В конце коридора, перед входом в гостевой зал, громоздилась над дверью огромная кабанья голова. При свете факелов голова казалась живой.

Гектор почему-то всегда боялся этого кабана. Иногда страх перед его длинными жёлтыми клыками делался столь велик, что мальчик даже бегом преодолевал последние метры коридора. Вот и сейчас Гектор ускорил шаг и почти впрыгнул в зал. Остановившись, он огляделся.

По стенам были развешаны огромные ковры с изображением оленей, гор, крепостей. На некоторых коврах виднелись фигуры героев рыцарской поэзии. Вот молодой человек сразил крылатого дракона ударом копья, а вот почти такой же молодой человек упал на колени перед худенькой женщиной в белом платье и с белым цветочным венком. В зале было сумрачно. Дневной свет проникал внутрь через небольшие окна, закрытые цветными стёклами, поэтому здесь, как и в коридоре, тоже горели факелы.