Личный досмотр - Андрей Воронин

Глава 16

Они прибыли на место задолго до назначенного срока и неторопливо углубились в лабиринт подъездных путей и стрелок, тесно заставленный бесконечными рядами мокро поблескивающих товарных вагонов и цистерн. Под ногами хрустела крупная, черная от мазута щебенка, и пахло здесь мазутом, каменным углем, дымом и мокрым железом — железной дорогой. Где-то лязгали буфера и басовито перекликались маневровые тепловозы, и время от времени из укрепленных на столбах громкоговорителей доносились неразборчивые из-за реверберации переговоры персонала.

— А здорово здесь, — сказал Подберезский.

— Что — здорово? — не понял Борис Иванович.

— Совсем другой мир. Всего много, и ничего не понять. Как на другой планете. Помню, пацанами мы специально сюда приезжали. Кто-то сказал, что из этой щебенки здорово искры высекать, так мы, бывало, полные карманы наберем и едем с этим мусором домой...

А если ее на рельсы положить перед тепловозом, она взрывается, прямо как петарда.

— Кто?

— Да щебенка же... А еще, помню, мы любили по этим матюгальникам анекдоты рассказывать. Похабные, само собой... Расскажем и ржем, как идиоты...

— Идиоты и есть, — сказал Борис Иванович.

— Не спорю, — ответил Андрей. — Но я же больше этим не занимаюсь.

— Тогда ладно, — смягчился Комбат. — Тогда живи. Родителям, так и быть, сообщать не буду.

— Вот спасибо, дяденька, — обрадовался Андрей. — Век буду Бога молить. Ноги мыть и воду пить...

Он споткнулся о какую-то железяку и с трудом удержался на ногах.

— Кар-рова, — сказал Комбат. — Все, кончай трепаться. Надо подумать, где нам засесть.

— Лучше всего сидится дома, — прыгая на одной ноге и держась за ушибленный носок, с болезненной гримасой ответил Подберезский. — На чистой кухне, с бутылочкой, а еще лучше — с двумя...

— Нога болит? — спросил Борис Иванович.

— Ага. Железо — оно такое твердое...

— Смотри, как бы шея не заболела, — предупредил Комбат.

— Черный армейский юмор, — уныло констатировал Подберезский, вслед за командиром карабкаясь по выступавшим из торцовой стенки вагона скобам на покатую крышу. — Парня в горы тяни, рискни... Здесь вам не равнины, мать их за ногу...

— Что-то ты разговорился, — оглядываясь на него через плечо, задумчиво сказал Комбат. — Никак, штаны замочил?

— Ну вот, — сказал Подберезский, — ничего от вас Не скроешь, гражданин начальник. Кстати, что мы потеряли на крыше?

— Приятный вид на окрестности, — ответил Комбат, скрываясь из виду.

Оказавшись на скользкой от дождя покатой крыше вагона, он огляделся. Неподалеку маячила застекленная вышка дежурного по станции, и он на всякий случай присел на корточки, подумав, что было бы неплохо захватить эту вышку, и сразу же отказавшись от этой мысли. Уговорить дежурного потесниться было бы несложно, но что делать со спецназовцами, которые тоже обожают удобные наблюдательные пункты?

Борис Иванович поежился, чувствуя себя таким же беззащитным, как застуканный посреди обеденного стола таракан, и вдруг увидел за три вагона от себя открытый вагон-бункер, до верху наполненный белым формовочным песком. , — Слезай, — сказал он Подберезскому, чья голова как раз появилась над краем крыши.

— Это что, учебная тревога? — недовольно проворчал тот и послушно полез обратно.

Взобравшись на облюбованный вагон и перевалившись через край бункера, Борис Иванович обнаружил, что им повезло: овальная тарелка укрепленного на столбе семафора полностью скрывала их от глаз тех, кто мог наблюдать за ними с вышки.

— Оч хор, — оценил он выбранную позицию. — Окапываемся.

— Екалэмэнэ, — расстроился Подберезский. — Оно же сырое!

— А вот влепят по тебе из автомата, — пообещал Комбат, — сразу будет мокрое.

Кряхтя и тихо матерясь, Подберезский стал закапываться в песок.

— О, — негромко сказал у него над ухом Борис Иванович, — гости начинают съезжаться. Не пропали даром наши звонки.

Выставив над краем бункера любопытные головы, они с интересом понаблюдали за сложным и почти незаметным для непосвященного процессом замены одних людей, одетых в замасленные оранжевые жилеты, другими, одетыми точно так же, но гораздо более рослыми и плечистыми. Вновь прибывшие начали с самым деловым видом по одному и целыми группами расходиться во все стороны. Некоторые волокли под мышкой какие-то завернутые в мешковину продолговатые свертки.

— Инструменты, — с умным видом сказал Подберезский, кивая на эти свертки. — Бережливый нынче пошел дорожный рабочий. Ты посмотри, как они свои кувалды от дождя прячут.

— Двадцать первый век на пороге, — ответил Комбат. — Пора уже.

Они замолчали и поспешно спрятали головы, потому что прямо под ними неторопливо прошла пара «дорожных рабочих», направляясь к вышке.

— Обалдеть можно, — сказал Андрей, когда они скрылись. — Как будто и не в Москве вовсе, а гораздо юго-восточнее, и не сегодня, а лет этак пятнадцать назад... ;

— И не говори, — подковырнул его Комбат. — Другая планета.

— Тьфу, — сказал Подберезский.

На свободный путь с грохотом и лязгом подали грузовой состав. Комбат посмотрел на часы. Без пятнадцати четыре.

— Он? — спросил Андрей.

Комбат пожал плечами и жестом предложил смотреть. Подберезский вдруг толкнул локтем и одними глазами указал куда-то влево. Вглядевшись, Борис Иванович увидел остановившийся поодаль знакомый автомобиль, и у него сразу заныли икры ног: эта машина ассоциировалась с бесконечной беготней по темным дворам и подворотням в кромешной темноте.

— Эх, — сказал он и в сердцах ударил кулаком по песку, — неудачно-то как! Взять бы этого кренделя, разобрались бы безо всяких чекистов,.. Может, рискнуть?

Впрочем, рисковать было уже поздно: к остановившемуся составу подкатил неизвестно откуда взявшийся крытый трейлер, из которого посыпались угрюмо-сосредоточенные бородатые люди. Один из них сразу же занял место за рулем уныло мокнувшего поодаль автопогрузчика, а другие уже вовсю трудились, сбивая пломбы с двух товарных вагонов, расположенных в центре состава. Хорошенько поискав глазами, Комбат обнаружил еще три фуры, затаившихся поодаль и ожидавших своей очереди.

— Мать твою, — сказал Подберезский, — ну и наглецы!

Комбат ухмыльнулся в усы. Погрузчик вынимал из вагона стопки сине-белых, с желтыми пятнами ящиков. и отвозил к трейлеру.

— Гляди, Андрюха, — сказал Борис Иванович, — бананы. И чего мы, спрашивается, сюда приперлись?

— Ну, наглецы, — повторил Подберезский.

Работа продвигалась быстро, и, когда на станции появились новые участники праздника, трейлер был загружен почти до верху. Они возникли словно бы ниоткуда, и Комбат уважительно приподнял брови, наблюдая сверху за слаженными, будто бы тщательно отрепетированными, действиями. Половина бородачей умерла сразу, не успев издать ни звука, под точными ударами ножей и монтировок, но эти дети гор тоже были мастерами партизанской войны, и через десять секунд после начала нападения над станцией Москва-Сортировочная прокатился звук первого выстрела.

Человек в линялых джинсах и кожаной куртке, угрожавший пистолетом водителю трейлера, прогнулся, словно собираясь сделать «ласточку», и мешком упал с подножки.

— Началось, — глядеть. сказал Комбат. — Любо-дорого но главное, самому ничего не надо делать, прямо как в кино. Бородатые сыны Кавказа оборонялись стойко, но нападавшие сильно превосходили их числом, и угрюмые бородачи один за другим падали на черную от мазута щебенку. Их противник тоже нес потери, но исход дела, казалось, был ясен: со своего места Комбат отчетливо видел, что порожние трейлеры уже перешли в руки нападающих, а возле вагонов все должно было закончиться в считанные минуты. Наблюдая за ходом перестрелки, Борис Иванович недоумевал: почему медлит ночной знакомый?

Наконец Багор решил, что пора вмешаться, и вышел из машины. Немедленно, как из-под земли, рядом с ним возникло не меньше десятка вооруженных людей. Они неторопливо двинулись к месту перестрелки, и Подберезский, пребывая в состоянии неуместного щенячьего восторга, показал Комбату большой палец: он искренне считал, что чем больше всевозможной сволочи останется здесь, на этой грязной щебенке и испещренных масляными пятнами бетонных шпалах, тем лучше будет климат в родном городе.

Судя по всему, тот, кто управляет людскими судьбами, был в данном случае согласен с бывшим десантником Подберезским: из-за пакгаузов вдруг вылетели четыре иномарки, из которых горохом посыпались автоматчики в штатском. Не теряя понапрасну драгоценного времени, боевики Аркаши внесли свой весомый вклад в начавшую уже было выдыхаться перестрелку, ожесточенно паля во все стороны и совершенно не жалея патронов. Над Москвой-Сортировочной повисла настоящая канонада.

— Это что за дивное явление? — озадаченно спросил Комбат, никак не ожидавший подобного оборота событий.