Практическое руководство по злу - overslept

— Может ты из тех, кто работает с врагами? — поинтересовалась я. — Ну, ты знаешь, для общего блага и всё такое.

Я слишком много внимания уделяла копейщице: тем временем Арбалетчица Тамика спокойно прицелилась и нажала на спусковой крючок. До сих пор мне везло с болтами, но, когда последние остатки силы моего Имени исчезли, у меня уже не было той скорости, которая позволяла мне уклоняться от них: она промахнулась мимо моей груди, но снаряд с влажным стуком вонзился в плоть моего плеча. Я вскрикнула от боли, чуть не выронив меч от шока:

— Чёрт!

Я отрубила торчащую часть болта дрожащей рукой, но с извлечением остальной части придется подождать: я была почти уверена, что такое кровотечение убьёт меня после того, как много крови я потеряла из-за Рашида. Лицо Одинокого Мечника было непроницаемо, но если он не ответит в ближайшие несколько мгновений, мне придётся самой…

— Ты ведь кэллоу, не так ли? — спросил он.

— Родилась и выросла в Лауэре, — подтвердила я.

— … только до тех пор, пока они не умрут, — сказал он с явным отвращением в голосе. — Ни минутой больше.

— Ты такой очаровашка, — выдохнула я, борясь со странным желанием пошевелить раненым плечом.

Болт был достаточно болезненным, даже если не шевелить им по моей плоти.

— Она пришла сюда, чтобы убить тебя, — внезапно сказала Арбалетчица Тамика, её голос звучал странно отстранённо, когда она обратилась к герою.

— Он твой враг, — сказала мне другая таким же тоном.

— И ты тоже, — проворчала я, заставляя себя действовать.

Копейщица была ближе всех ко мне, поэтому я двинулась к ней. Не говоря ни слова, она пришла в движение, и в мгновение ока остриё её копья метнулось вперёд. Я едва уклонилась от удара: и истощение, и потеря крови начали брать своё. Я заставила свои уставшие конечности подпрыгнуть, чтобы пропустить остриё копья, но Тамика, не промахнувшись, вонзила древко прямо в моё раненое плечо. Я опустилась на одно колено, пытаясь превратить свой крик в проклятие, и лишь наполовину преуспела в этом. Я стиснула зубы и попыталась подняться, но древко ударило меня по лицу и отбросило в сторону. Я почувствовала, как меч выпал из моей руки, рукоятка стала скользкой от крови, и когда я отчаянно попыталась дотянуться до него, сапог Тамики опустился на мои пальцы. Я почувствовала, как с тошнотворным треском ломаются фаланги. Я всхлипнула и смотрела, как копьё поднялось, направив остриё к моему горлу, и вдруг оно внезапно остановилось: без единого слова предупреждения моя противница бросила своё оружие в направлении другого поединка.

Я была безоружна, дьявол его раздери, и… я не была безоружна.

Моя левая рука потянулась к ножу, который я получила, перерезав два горла, ножны которого были спрятаны на пояснице. Тамика подняла руку, и тёмный дым начал собираться в ней, снова превращаясь в копьё. С надрывным криком я снова поднялась, чувствуя, как рвётся кожа, когда я вытаскивала свою руку из-под её ботинка. Она споткнулась от внезапного толчка, и моя рука метнулась молнией — маленький нож превратился в серебристый мазок в воздухе, когда я вонзила его ей прямо под подбородок. Тамика безмолвно моргала, кровь булькала, когда она пыталась дышать. Я провернула нож и вырвала его, кровь брызнула мне на грудь и лицо из перерезанной артерии. Сонинке сделала нерешительный шаг назад, затем ещё один, и её рука коснулась раны, когда материализовавшееся копьё с грохотом упало на землю. Из другого конца комнаты донёсся ужасный крик, который внезапно затих. Я взглянула и увидела, что голова другой Тамики катится по полу, срез был настолько идеальным, что потребовалось несколько ударов сердца, прежде чем брызнула первая кровь. Я поняла, что в какой-то момент упала на колени, но мой меч был в пределах досягаемости. Я попыталась поднять его рукой, но сломанные пальцы отказывались двигаться.

Но никакой боли. Неужели я уже перешла все границы? Я бросила нож и взяла меч левой рукой, а Одинокий Мечник спокойно направился ко мне. Позади себя я почувствовала, как гоблинский огонь начинает распространяться в эту комнату, и с влажным смехом увидела зелёный свет, начинающий просачиваться из другого выхода. Укоряющая подожгла с обоих концов. Ну, конечно. Герой, казалось, ничуть не смутился, когда подошёл и встал передо мной — я воткнула острие меча в землю, чтобы подняться на ноги. Вот и кончились попытки избежать кульминационной схватки. Одинокий Мечник нахмурился, несмотря на это, его лицо всё равно было раздражающе красивым.

— Ни мигом больше, — напомнил он мне.

Меч расплылся мазком по воздуху и издал ужасающий звук, проливая мою кровь на пол. Я почувствовала огненный след на своей груди, и что-то твёрдое ударило меня в живот. Я покачнулась и упала на землю. Мои конечности похолодели. Кто-то уходил, и я знала, кто именно, но никак не могла вспомнить его имя. Дым змеился по потолку причудливыми узорами, а я лежала там.

Умирающая.

Не знаю, сколько я там пролежала. Я ещё слышала звуки, но события стали бессвязными. Вспышка ослепительного света и звук ломающегося дерева. Три удара грома — или пять? Помимо холода, который распространялся по мне, я чувствовала самый невыносимый зуд, но ничего не делала. Это было похоже на чуть незаконченную картину: как будто всё, что требуется, — это последний мазок кисти, и в конце концов всё встанет на свои места. Я лежала, слушая, как зёленое пламя пожирает мир, и зудела.

И тут что-то щёлкнуло.

Осознание нахлынуло на меня снова. Я была Кэтрин Обретённой, дочерью никого и ничего. Однажды я сражалась с людьми за золото, но заработала только серебро. Я отнимала жизни, и правосудие пришло за мной с мечом, который кричал, как скорбящий человек. Я была учеником монстра, но мечтала создать мир без них. Предательница со всех сторон, кроме моей собственной, и мой путь привёл меня к этому моменту: истекать кровью на полу, окружённой огнём.

Все остальные претенденты были мертвы — я стала Оруженосцем.

Мой разум прояснялся с каждым вдохом. Это не принесло утешения. Имя бурлило у меня под кожей, наконец-то моё, но не приносило никакого исцеления. Зло не исцеляет. Мне нужно было встать, это было необходимо, если я не хотела отпраздновать свою победу весёлым горением заживо, но моё тело отказывалось подчиняться. Я была больше, чем наполовину трупом, и выносливость, которой я всегда гордилась, наконец-то подвела меня.