Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

— Я знаю в кого — в Ширама, — с ухмылкой заявил Джериш. — Никто даже разницы не заметит.

У костра грохнул смех, посыпались шутки.

— Как он есть исчадие Бездны, так им и останется!

— Если дух зверя попытается в него вселиться, я ему не завидую. В накхе-то, пожалуй, сам царь голодных дивов Храваш сидит…

Аюр захлопал в ладоши и захохотал. Его смех подхватили воины, и дружный хохот понесся над станом, ясно показывая, что ариям нет никакого дела до оскорбленных лесных духов.

Спустя некоторое время Джериш покинул пирующих и неспешно отправился к реке. Он вышел за частокол, встал на крутом берегу. От воды тянуло прохладным ветерком. Напевая, глава жезлоносцев принялся развязывать штаны.

— Значит, говоришь, во мне сидит царь голодных дивов? — раздался негромкий голос позади него.

Джериш как-то сразу ощутил, что стоит на самом краю обрыва. И достаточно легонько толкнуть его в спину, чтобы он сорвался в темноту, на острые прибрежные камни…

— Что тебе надо? — прошипел арий, поспешно подтягивая штаны.

— Послушай, Джериш. Последний раз говорю с тобой по-хорошему. Ты пытаешься сбить мальчишку с толку. В Лазурном дворце делай это сколько угодно — государь сам будет решать, кого слушать его сыну. Но здесь, в походе, это подготовка мятежа.

— Мятежа?! — преувеличенно изумился Джериш. — Да где ты его увидел? Я лишь открыл глаза царевичу на твои грязные козни…

— Слушай меня, — перебил его Ширам. — Мой долг — беспокоиться о сохранении отряда и не допускать ненужных жертв. Однако, если в какой-то миг я решу, что тобой нужно пожертвовать, мы вернемся в столицу без тебя.

— А ты попробуй, — скрипнул зубами Джериш, резко разворачиваясь.

Лишь ночной ветер качал траву поблизости. Да где-то вдалеке раздавались долгие заунывные вопли.

«Это еще что за вой?! — не сразу сообразил Джериш. — Ах да… Ингри справляют тризну по своему вождю».

Длинный стол в общинном доме был занят с одной лишь стороны. Жители селения теснились, стараясь дотянуться до глиняных блюд с солеными ржаными лепешками — поминальной еды, хлеба жизни, политого горючими слезами безвременной гибели. Неуместно вкушать лакомства, когда мудрый, отважный Толмай в последний раз делит пищу со своими родичами. И заря не успеет зардеться, как он уже будет восседать рядом с богами, за иным столом.

Ингри, не утирая текущих по щекам слез, глядели на своего вождя, лежащего возле стола на склоненном ложе. Урхо, по единодушному согласию ставший новым большаком, то и дело отламывал от лежащей перед ним лепешки куски, проводил ими по губам отца и затем отправлял себе в рот, чтобы дух кушанья попадал к возлежащему во главе стола Толмаю. Лишь идолы главных богов ингри — рогатый Хирва, синеокая Видяна и крылатый, птицеголовый Варма — бесстрастно глядели на проводы вождя в иной мир. Сколько они их перевидали, не сосчитать…

Вторая сторона стола прощальной тризны была пуста. Места там предназначались для царевича Аюра и его людей из Арьялы. Однако время шло — но никто из них так и не переступил порога общинного дома.

Старейшины, говоря медленно, нараспев, вспоминали деяния славного Толмая, восхваляя доброту богов, пославших им такого сородича и вождя, и печалясь, что он ушел в Дом Дедов столь рано.

Когда старики наконец сказали все, что желали, к отцу подошел ждавший у дверей Учай.

— Старейшины и сородичи, — начал он негромко, так что присутствующим в скорбном чертоге пришлось умолкнуть, чтобы услышать его речь. — Не мне тщиться одолеть красноречием тех, кто знал моего отца сызмальства. Я не скажу чего-либо нового, повторив, как он был храбр, справедлив, как почитали его ингри и в нашем селении, и в прочих землях. А потому я обращусь не к вам и даже не к богам — с ними скорее ведуны сыщут общий язык… Я обращаюсь к ним. — В голосе Учая внезапно полыхнула ярость. — К ним!

Он ткнул пальцем в пустые места за длинным столом.

— Разве мы плохо вас приняли? — выкрикнул он. — Разве мы таили коварство? Разве мой отец не поплатился жизнью, защищая вашего царевича? Неужели же он не заслужил почтения хотя бы в час общей скорби?!

Родичи отвечали ему угрюмым молчанием.

— Совсем недавно за этим столом царевич Аюр величал моего отца своей правой рукой. И что же? Теперь он забыл об этом? Теперь ему не нужна рука? Мы для него — лесные звери, и больше никто!

Он обвел свирепым взглядом закипающих от гнева ингри.

— И потому я спрашиваю — угодна ли богам клятва, принесенная Толмаем?

— Нет! — взревели сородичи.

— Чужаки желают извести нас! — завопил Учай. — Скорлупа, подаренная отцу, была зачарована! Это из-за нее лучший из охотников погиб в поединке со зверем! А потом, желая унизить наш род, арьяльцы вручили мне вот это!

Он выдернул из висевшей на плече торбы позорный беличий плащ и потряс им в воздухе.

— Вот он — дар чужаков на тризну нашего вождя!

Общинный дом наполнился возмущенными возгласами.

— Быть может, я глуп и чего-то не понимаю? — выкрикнул Учай, обращаясь к пустым местам за столом. — Молчите? О нет, вы даже не молчите! Всякий, кто пожелает, может выйти за околицу и услышать своими ушами — они поют и смеются! Им нет дела до нашей боли. Они желают ехать охотиться дальше. Что ж, им будет охота! Клянусь, отец отправится в Дом Дедов не один!

— Постой, — вмешался Урхо. — Отец стремился к союзу с Арьялой! Он не пожелал бы мести…

— И я не хочу ее, — прошипел Учай. — Я желаю только справедливости!

Глава 3

Медвежий край

Чем дальше продвигался на север отряд царевича, тем гуще становились сосновые леса, тем больше попадалось озер с заболоченными берегами и покрытых серым мхом скал, в полном беспорядке торчащих из земли. Вот теперь Аюр узнал, что такое по-настоящему дикие земли. Посланные вперед дозорные то и дело возвращались, говоря, что путь закрыт необозримыми завалами буреломного леса. Ругаясь на чем свет стоит, приходилось возвращаться, искать обходные пути, иногда двигаясь какими-то едва хожеными звериными тропами. Наконец Учай вывел охотников к студеной лесной речке и объявил, что теперь основные трудности позади — надо лишь следовать вверх по течению, и речка приведет их прямо в медвежий край.

Задумчивые мамонты неспешно побрели вдоль реки, подминая под себя подлесок и производя столько треска, что окрестное зверье разбегалось без оглядки при одном приближении Аюра и его людей. Но, останавливаясь на ночлег, мохначи умудрялись набить зайцев, наловить рыбы и набрать грибов, которые лично