Огонь в его поцелуе - Руби Диксон

это обычное дело. Ничего особенного, просто ежедневное послеобеденное барбекю в период апокалипсиса.

«Должен ли я уйти, чтобы сходить за мясом?»

Я тянусь через стол и беру его за руку.

— Не сейчас. Если ты прямо сейчас превратишься в дракона, ты можешь напугать ее. Подожди, пока она не сядет с нами.

Я почти уверена, что задерживаю дыхание, когда Эмма медленно пробирается вперед по парковке. Через плечо у нее бейсбольная бита, а на бедрах — несколько видов оружия. Ее джинсы порваны, а рубашка грязная, но она выглядит хорошо. Она не выглядит так, будто умирает с голоду, и это большое облегчение. Я крепко цепляюсь за руку Даха. Что, если она меня ненавидит? Что, если она возмущена тем, что мы здесь, в ее магазине? Я знаю, насколько территориальны стали люди после. Все ваши вещи имеют значение, особенно когда у вас их немного.

Но она здесь, и я собираюсь накормить ее и быть дружелюбной. Это меньшее, что я могу сделать.

Она приближается, все время нервно оглядываясь по сторонам. Когда она подходит ближе, я вижу, что под толстовкой на молнии на ней надето что-то похожее на ярко-желтый жилет пожарного. Умная. Они огнестойкие. Я видела, как многие люди носили их во время нападений драконов. Это — и бейсбольная бита — говорят мне, что она беспокоится, что идет в ловушку.

«От ее запаха у меня слезятся глаза, — говорит мне Дах сварливым голосом. — Ей не нужно беспокоиться о том, что другой схватит ее в качестве пары. Для того, чтобы это произошло, у него не должно быть носа».

«Тише, — говорю я ему, подавляя смех. — Ты украл меня, и от меня дурно пахло».

«Нет, от тебя сильно пахло. Но неплохо. Есть разница. От нее отвратительно пахнет».

Я все еще сдерживаю смех, когда подходит Эмма, и тогда я тоже чувствую ее запах. Он прав — от нее действительно ужасно пахнет. Это тот странный, мускусный, вонючий запах, которым пахло в магазине, когда мы только попали в него, и который я практически заглушила на данный момент с помощью некоторых спреев и ароматических свечей.

— Привет, — говорю я ей с энтузиазмом, вскакивая на ноги. — Я так рада, что ты здесь! — Я показываю на свою больную руку. — Я бы пожала тебе руку, но я все еще выздоравливаю.

Она медленно кивает, на ее лице появляется подозрительное выражение, когда она окидывает меня взглядом с ног до головы, затем всматривается в переднюю часть магазина позади нас.

— Здесь есть кто-нибудь еще?

— Только мы.

— Не возражаешь, если я пойду загляну внутрь? — выражение ее лица настороженное.

— Я не возражаю, — говорю я ей. Я поворачиваюсь и указываю на Даха. — Это мой, эм, парень, Дах. Я думаю, ты встречалась с ним раньше.

Эмма просто смотрит на него.

— Дракон. Я помню.

— Дах собирается принести нам немного свежего мяса, не так ли, сладкий пирожок? — я одариваю его лучезарной улыбкой.

«Сладкий пирожок?» — в его тоне слышится отвращение.

Если бы я так не нервничала из-за того, как Эмма это воспримет, я бы рассмеялась. «Я пытаюсь сделать так, чтобы ей было комфортно. Просто смирись с этим».

«Хорошо. Я потерплю этот сладкий пирожок». Он поднимается на ноги.

Эмма дергается назад, хватаясь за свою биту.

— Все в порядке, — говорю я ей. — Он просто уходит. Ты скоро вернешься, верно, ватрушечка?

«Это хуже, чем сладкий пирог. Почему ты называешь меня странными названиями блюд?»

«Это человеческая черта. Подойди, поцелуй меня и отправляйся своей дорогой».

Глаза Даха вспыхивают ярко-золотым. Он подходит ко мне и обнимает за талию, притягивая меня к себе, прежде чем завладеть моими губами в яростном, скользком по языку поцелуе, который не совсем тот сладкий маленький поцелуй, который я намеревалась продемонстрировать Эмме.

«Ты сказала «поцелуй». Ты не указала, какой. Я предпочитаю целовать тебя таким образом».

Когда он отпускает меня, я чувствую слабость в коленях и прислоняюсь к столику во внутреннем дворике, чтобы встать. Я наблюдаю, как Дах отходит на небольшое расстояние, а затем срывает с себя спортивные штаны, обнажая тугие бронзовые булочки.

— О боже, — бормочу я. — Думаю, мне следовало быть более конкретной с ним по поводу одежды. — Я наблюдаю, как он трансформируется и поднимается в воздух, взмахивая массивными крыльями. Я бросаю взгляд на Эмму и вижу, что она побледнела, ее пальцы сжимают биту так, что побелели костяшки.

Она смотрит на меня, и выражение ее лица слегка недоверчивое.

— Ты совсем не боишься, не так ли?

— Нет. Дах — хороший парень. Я обещаю.

Она смотрит на меня.

— Это он избил тебя и сломал руку? — ее тон откровенно скептичен.

О, конечно. Неудивительно, что она такая настороженная.

— Нет, на самом деле, нет. Дах спас меня от парня, ответственного за это. — Я похлопываю себя по руке на перевязи, теперь свежей и чистой, сделанной из наволочки. — Я знаю, что Дах выглядит чертовски страшно, но я клянусь, что он никогда бы не причинил мне вреда. Его обычаи немного отличаются от наших, но теперь, когда я понимаю его, я больше не боюсь. — Даже когда я говорю это, я понимаю, что это правда. В этом мире есть много того, что стоит бояться, но Дах не одно из них. С ним я чувствую себя в безопасности. Это чудесно осознавать.

«Конечно, со мной ты в безопасности», — мысли Даха пересекаются с моими, и его голос звучит немного оскорбленно.

«Требуется время, чтобы эти вещи просочились в мой разум, — говорю я ему. — Тебе придется быть терпеливым со мной, если я все еще буду удивляться этому время от времени».

«И ты уверена, что я не могу убить того, кто сломал тебе руку?» — его мысли ворчливы.

«Я уверена».

Я перевожу взгляд на Эмму, которая наблюдает за мной с любопытством.

— Ты сказала, что дракон не причинит тебе вреда, но как насчет меня?

— Пока мы друзья, я могу заверить тебя, что Дах никогда не причинит тебе вреда.

Она закидывает биту на плечо и бросает на меня раздраженный взгляд.

— Ты знаешь, какое это многозначительное заявление?

Я морщусь.

— Я знаю. Я не это имела в виду. Но ты должна понимать, что Дах довольно необычный парень. Э-э, дракон. Он сосредоточен на своей паре, и это все. Остальное неважно. Так что пока я счастлива, он счастлив.

Эмма просияла.

— И это значит, что я могу отказаться от оленьей мочи, если он будет счастлив, верно?

— Я не знаю, — признаюсь я. — У него очень острое обоняние.