Студент - Роман Романович

— Ты сказал стаей, — прервал я тишину, — Насколько большой?

— Как повезет. От семи до двадцати особей.

Попал так попал.

— Встретить стаю большая удача, — насмехался Коршунов, — Если ты полон сил. Давай, кинь в них своих ножичком.

— Давай лучше ты их своими коготочками разделаешь. Я не против. Даже мешать не буду.

Роман ничего не ответил. Среди желтой листвы я плохо его видел. Он забрался повыше, закрепился и спускаться по всей видимости не собирался. Один раз он точно попытался открыть портал, но не получилось. Я проверил, в порядке ли артефакт. Он по прежнему лежал в кармане и никак не пострадал.

— Как ты блокируешь перемещения? — не удержался он от вопроса.

— Молитвой, не иначе!

Не думает же он, что я ему свои секреты выдам?

Ситуация сложилась не очень хорошая. Я на дереве, в неизвестном месте. Если я правильно понимаю, то Коршунов должен был перебросить нас туда, где ему никто не помешает со мной разобраться. Это первый факт. Второй — звери. Гвоздевы жили вдали от города. Городка, если быть точным. Который, в свою очередь, вдали от более цивилизованных мест. В радиусе нескольких сотен километров можно было найти и другие населенные пункты, но не то, чтобы большие.

Чего уж… Я две недели шёл от лаборатории, пока не нашёл людей. Иначе говоря, там та ещё глушь.

При этом мы с Сергеем днями искали зверей. Находили, но одно понятно точно — это было не так-то легко. Возможно, звери и живут где-то поблизости от населенных пунктов, но далеко не факт, что это наш случай. Быть может Коршунов не просто так нас сюда переместил. Может здесь его угодья и тогда вокруг может быть столько нежилых километров, что это полное фиаско лично для меня.

Для меня это означало, что если я и вернусь, то произойдет это нескоро. Через неделю, а может и месяц.

Но ладно это. Жизнь дороже учебы. Я сижу на дереве. На соседнем сидит мой враг. Внизу хищники. Минут через десять, чуть отдышавшись, я создал диагностирующую печать, благо сил она отбирает немного и пришёл к неутешительным выводам. Крепкая шкура и регенерация — это то, что удалось определить с точностью. Наверняка и другие какие-то способности имеются.

Всё бы ничего, не пострадай я до этого крепко. Голод терзает меня. О полноценной алхимии не может быть и речи. За час-два медитации я накоплю достаточно сил, чтобы прикончить парочку волков, но если их тут стая…

К тому же, если я их прикончу, то снова потрачусь. В то время, пока Коршунов будет копить силы. Ему не составит труда убить меня. Надо всего лишь подождать час-другой, пока его тело переборет всё то, что я с ним сделал. Повреждения не будут держаться вечно.

— Никто ведь не знает, что ты ходок, да? — крикнул я.

— И не узнает! — заявил он уверенно.

— Ты же не думаешь, что я не подстраховался? Если к утру не вернусь, князь получит письмо.

С соседнего дерева раздалась звенящая тишина. Её разрушил волчий вой. Зверью не понравилось, что мы разговариваем.

— Будь ты проклят, Эдгард! — раздался злой голос.

— И тебе того же! Заметь, не я первый начал!

— Я, что ли?! — его голос был полон возмущения, — Я о твоем существовании и не знал, долбаеб ты хренов! Не будь той встречи у ресторана, то и не узнал бы!

— Сам придурок! — завёлся я, — Нехрен было посылать убийц!

— Да о каких убийцах ты талдычишь?! Не посылал я никого! Сам бы пришёл тебе голову отрывать, реши так!

— Сказки-то не рассказывай. После нашей встречи за мной пришли твои люди.

— Ты бредишь!

Ну, не хочет сознаваться и ладно. Это ничего не меняет. Молчание продлилось недолго. С соседнего дерева раздался возмущенный возглас.

— Погоди! Так ты бросил мне вызов, потому что тебя кто-то пытался убить?!

— Не кто-то, а твои люди!

— С чего ты взял, что они мои?!

— А чьи же? — рассмеялся я.

Не, реально, кто ещё мог желать мне смерти? Бред же.

— Что стало с теми людьми?

— Мертвы, — не стал я скрывать.

— Ты дурак, Эдгард. Желай я твоей смерти, то пришёл бы лично. В крайнем случае послал своих охранников, чтобы отвлекли тебя. Но мои охранники живы. Как и меня ты не видел, когда на тебя напали.

— Ты можешь петь, сколько хочешь, Коршунов. Я тебе не верю.

— А зачем мне сейчас лгать тебе?

Вопрос повис в воздухе. Может затем, чтобы придумать что-то и выбраться отсюда? Пока мы болтали, я прикидывал, как усилить артефакт блокировки. Надо любой ценой не допустить, чтобы Коршунов свалил отсюда.

* * *

Минут через двадцать я почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы попробовать атаковать одного из волков. Метнул в него кинжал, придал ускорения и пробил твари шкуру. Зверь взвизгнул и бросился наутёк, скрывшись за деревьями. Я на это только глазами похлопал. Тварь шустро убежала так далеко, что связь с кинжалом исчезла.

— Что, потерял игрушку? — расхохотался Коршунов.

— Иди нахер.

— Какие мы грозные, — продолжил хохотать он. — Слушай, Эдгард, по всему выходит, нам с тобой придется договариваться.

— О чем? — вложил я весь скепсис в вопросов.

— О том, как выбраться отсюда. Ты не можешь прикончить меня, а я тебя. Это патовая ситуация. Убери то, что блокирует переходы и я открою проход обратно.

— Ты меня за дурака держишь? Стоит мне убрать блокировку, ты тут же исчезнешь.

— И что дальше? Князь узнает о том, что я ходок?

— Узнает, не сомневайся.

— Так и ты не сомневайся, что меня тут же отправят на допрос. Где я с большой охотой поведаю о всех тех чудесах, которые здесь видел. Блокировать ходоков? Трансформировать камень? Ослаблять бесов? О, Эдгард, твои проделки тянут на большие проблемы. Как думаешь, что с тобой после этого будет? Князь погладит по головушке или запрёт где-нибудь? А то и вовсе, грохнет непонятное существо.

— Скорее он возьмет меня на службу. Лично я не против. Князь мне нравится.

На самом деле я такой уверенности не чувствовал. Не забыл пока что, каково это, когда близким угрожают. Да и это ощущение, когда от тебя ничего не зависит… Попасть в лапы князю — это гарантированно лишиться свободы.

Хотелось бы этого избежать.

К тому же, никакого письма нет. Это блеф чистой воды. Но и соглашаться на предложение Коршунова… У меня нет иллюзий. Если он сможет, то убьет меня. Как и я его.

Снова повисла тишина. Казалось, что с каждой минутой становится холоднее. Это было не