Энергеты всех стран соединяйтесь! - Алексей Викторович Широков

и запишем, – я кивнул, делая серьезное лицо. – Но придется два года отгонять от Кати ухажеров. У такой красавицы наверняка их пруд пруди. Пойду к ней в школу, набью морды всем, кто слюни пускает. Пусть знают, что она занята.

– Что за шум, а драки нету? – раздался голос из прихожей. – Почему меня никто не встречает?

– Лиза пришла, – всполошилась Варвара Михайловна. – Сиди, сиди, Семен. Я сейчас ей ужин греться поставлю, а то тоже, поди, весь день не ела со своими заседаниями.

Через двадцать минут народу на кухне изрядно прибавилось, правда, из-за размеров все уместились без проблем. Даже Ванька, которого здесь же бабушка принялась кормить смесью из бутылочки. Сама же Елизавета, узнав о случившемся, преисполнилась ко мне самых теплых чувств, отчего мне даже неудобно стало. Я не считал сделанное чем-то особым. На мой взгляд, так поступил бы любой, кто не полный подонок.

– Семен, не знаю, как тебя и благодарить. – Мать Ваньки оказалась симпатичной девицей лет двадцати двух, но, в отличие от сестры, влечения она не вызывала. – Ты же комсомолец?

– Пока нет, – пожал я плечами и, предвосхищая вопрос, пояснил: – Я же хулиган, вот меня и не взяли.

– Да быть не может! – вылупились на меня сестры, и Лиза по комсорговской привычке тут же взяла все в свои руки: – Так! Я завтра же пойду в твою школу и поговорю с председателем вашего комитета! Даже если ты и был хулиганом, такой поступок искупает это. И комсомол может взять тебя на поруки.

– А еще он кого-то от маньяка спас, – тут же наябедничала Катя. – Хотя я думаю, что врет. Цену себе набивает.

– Правда? – у Елизаветы глаза на лоб полезли. – Это где и когда было?! Я это просто так не оставлю…

– Так, спокойно, – поднял руки я, сдаваясь на милость победителей. – Уже никто никуда не идет. У меня грамота от КГБ есть за маньяка, на телефоне фотка есть, и мы уже договорились с комсоргом класса, что меня берут в комсомол. Так что расслабьтесь и дышите носом. Никакой благодарности мне не нужно. Я сделал то, что должен был сделать любой нормальный человек на моем месте.

– Нет, так нельзя! – отрезала Елизавета. – Значит, вот что. Я все-таки позвоню вашему председателю и поговорю, чтобы тебя приняли в комсомол до Дня космонавтики и включили в состав делегации от вашей школы на встречу с Леоновым и Овчининым. Любишь космос? Вот и пообщаешься с нашими героями вживую.

– Так двенадцатое апреля уже прошло, – ляпнул я и тут же мысленно отвесил себе подзатыльник. – Блин, третье мая же День космонавтики. Я же говорю, хулиган и раздолбай, даже даты не помню.

– И тебе не интересно встретиться с настоящими космонавтами?! – вытаращилась на меня Елизавета. – У нас за каждое место бьются, конкуренция ужасная, а ты вот так отказываешься?!

– Кто сказал, что я отказываюсь? – фальшиво удивился я, вдруг поняв, что это может быть шикарной возможностью. – Я только за. Главное, чтобы тебе за это не попало.

– Если у тебя действительно есть грамота от Комитета госбезопасности, то проблем не будет, – отмахнулась та. – Так что все будет в порядке. По-хорошему, школа сама должна была тебя в список включить. Но это мелочи. Завтра воскресенье, а в понедельник я все решу.

– Спасибо, – искреннее поблагодарил я, и тут мой взгляд упал на часы. – Матка боска! Мне пора бежать. А то мама, поди, места себе не находит. Спасибо за все, Варвара Михайловна, все было восхитительно вкусно. Катя, спасибо за костюм, что бы я без тебя делал, даже не знаю. Нет, я однозначно приду к тебе в школу, женихов разгоню.

Катя, пискнув, покраснела и спряталась за мать. Та, наоборот, посмеялась вместе с Елизаветой, но, как мне показалось, скорее одобрительно. Уж не знаю, почему даже после моих слов они не воспринимали меня как хулигана, но мне это даже понравилось. А то дома, во дворе и в школе ко мне было слишком предвзятое отношение. Да, я это заслужил, точнее, мой альтер эго, чье место я занял, но и сам я в его возрасте был не лучше, если даже не наоборот. Но все равно доброе слово и собаке приятно.

Попрощавшись с семейством Черных, я отправился домой. Время подбиралось к одиннадцати вечера, мама уже несколько раз звонила и писала, но в итоге поверила, что я у друзей, трезвый, здоровый и не собираюсь влипать в неприятности. Она все еще подсознательно ждала, что я вернусь к прежней жизни, но оно и понятно. Прошла всего неделя, как я попал сюда и кардинально изменился. И так быстро переубедить ее было практически невозможно. Да и незачем. Меньше говорить, больше делать, всегда было моим девизом по жизни, и отказываться от него я не собирался.

Транспорт уже не ходил, но для меня три-четыре километра теперь были не расстояние. Я каждое утро до школы пробегал десятку, да еще старался максимальный темп держать. А тут легкой трусцой, да только в удовольствие промяться. Так что я не парился, наслаждаясь пробежкой, ровно до того момента, как мне показалось, что в темном переулке, мимо которого я пробегал, что-то мелькнуло.

Казалось бы, ну мелькнуло и мелькнуло, может, кошка прошмыгнула, но у меня почему-то прокатилась волна мурашек по спине и бросило в холодный пот. А еще кожу на затылке свело, словно от ужаса, а между лопаток возникло ощущение чьего-то тяжелого взгляда. Такое иногда бывает, прямо чувствуешь, как на тебя смотрят с недобрыми намерениями. Но в этот раз все было намного сильнее. Словно горячим прутом ткнули. Я даже обернулся пару раз, но вокруг никого не было. То есть люди-то имелись, хоть и немного, но они шли по своим делам, и на меня никто внимания не обращал.

И чем дальше я удалялся от основных магистралей, чем меньше вокруг становилось прохожих, тем сильнее проявлялось ощущение опасности. А в темноте то и дело чувствовалось движение. И справа, и слева. Словно меня брали в клещи. И хоть это можно было списать на паранойю или расшалившиеся нервы, все-таки меня сегодня чуть машина не сбила, но с каждой секундой мне все больше становилось не по себе. И в какой-то момент я не выдержал и кинулся бежать, наплевав на имидж и образ крутого парня. Пусть лучше меня потом засмеют, чем я сейчас сойду с ума. Но оказалось, мои страхи были не напрасны.

Темнота подворотен взорвалась, выпуская свору собак. И это были не уличные кабысдохи, которые тоже опасны в большом количестве.