Христианская духовность в католической традиции - Джордан Омэнн

"По-моему, — говорит она, — мысленно творимая молитва есть не что иное, как дружеская беседа, часто проходящая наедине с Тем, Кто, как нам известно, любит нас". Это наполненный любовью диалог друзей, а восхождение в молитве является прямым свидетельством возрастания в духовной жизни. Признавая значение познания, св. Тереза, однако, настаивает на том, что возрастание в молитве состоит не столько в продолжительных размышлениях, сколько в том, чтобы любить больше. Кроме того, подобно св. Иоанну Креста, она страстно защищает добровольность души в подчинении действию Святого Духа. Именно поэтому она всегда во всеоружии для защиты души от тирании установленного метода. Св. Тереза не отождествляла духовную жизнь в целом с молитвенной практикой; она рассматривала многие другие темы, такие как: самопознание, смирение, братская любовь, духовное руководство, духовная дружба, аскетизм и апостольство.[491]

Намереваясь теперь проследить путешествие по стадиям молитвы, описанным во Внутреннем замке, мы обнаруживаем, что в первом "покое" или в первой обители молящийся пребывает в состоянии новоначального, живущего благодатно, но все еще крепко связанного с вещами земными, а потому всегда находящегося под угрозой отпадения от своих добрых порывов. Молитвенная практика на этом этапе представляет собой исключительно молитву, произносимую вслух.

Попадая во второй "покой", молящийся всерьез приступает к мысленно творимой молитве, хотя часто случаются периоды сухости и препятствий, подталкивающие душу к отказу от борьбы. Характерная для этого этапа молитва — дискурсивная медитация. Хотя дискурсивная молитва — это в сущности молитва размышления, она не просто состоит в умозаключениях, но и обязательно завершается в любви. Тем, кто имеет склонность к "продолжительной умственной работе", св. Тереза рекомендует прибегать к медитациям о Христе и беседовать с Ним; тем же, кому трудно контролировать себя в медитации, она предлагает медленно повторять или читать какую-нибудь молитву вслух и размышлять над произносимыми словами.

Перейдя в третий "покой", человек вступает в последнюю стадию естественной или стяжаемой молитвы, называемой молитвой стяжаемой сосредоточенности. Это — осознание присутствия Божия, являющееся настолько живым и ясным, что все способности соединяются в состоянии сосредоточенности и внимания к Богу. Св. Тереза говорит, что развитию этого вида молитвы можно способствовать, если человек вынашивает в себе осознание Божиего присутствия, подчиняется всецело божественной воле и неизменно стремится к тому, чтобы ощущать присутствие Бога не только во время молитвы, но и во всех случаях жизни. Поскольку этот этап молитвы представляет переход от аскетической к мистической молитве, то преодоление его может происходить с различной степенью напряженности.[492]

В четвертом "покое" молящийся знакомится с первым типом мистической молитвы, молитвы сверхъестественной, ниспосылаемой свыше, называемой общим термином — молитва покоя. Именно ниспосылаемая или пассивная сосредоточенность состоит по существу в сокровенном соединении разума с Богом, так что душа наслаждается ярким и живым осознанием Божиего присутствия.[493]

Однако совершенная молитва в четвертом "покое" — это, собственно говоря, молитва умиротворения. Это тип молитвы, когда воля наполняется божественной любовью и соединяется с Богом как со своим высшим благом, хотя память и воображение все еще свободны или "несвязаны", так что иногда даже угрожают неприятностями. Поэтому св. Тереза советует сохранять спокойствие и сосредоточенность перед Богом, погрузившись полностью в лоно божественной любви.

Цель божественного воздействия на душу — уловить все способности души и сконцентрировать их на Боге. Следовательно, в пятом "покое" молящийся узнает молитву соединения, которая допускает много степеней интенсивности. В молитве простого соединения все способности души собираются в Боге. Тогда человек осознает присутствие Бога в такой мере, "что, глядя внутрь себя, уже не сомневается в том, что он в Боге, а Бог — в нем".[494]

По мере того, как Бог все больше и больше овладевает душой и наполняет ее Своим светом и утешением, человек переживает молитву экстатического соединения, которая являет собой вход в шестой "покой" и введение в "мистическое обручение". Здесь — на высотах мистической молитвы — как и на высших ступенях молитвы аскетической, попускаются большие искушения и страдания с той лишь разницей, что теперь это мистическое или пассивное очищение.[495] Нередко случается, что на этой ступени молитва сопровождается сверхъестественными мистическими явлениями, такими как: экстазы, восхйщенность, локуции,[XC] видения и т. д. Затем, в седьмом и последнем "покое", приходит осознание Мольбы Христа к Своему Небесному Отцу: "Да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне" (Ин 17; 22–23). Это — состояние мистического брака или преображающий союз, и св. Тереза утверждает, что мистическое обручение и мистический брак настолько близки, что шестой и седьмой "покои" вполне можно было бы объединить.[496]

В преображающем союзе Три Божественные Личности раскрываются необычным образом, часто через интеллектуальное видение, и не удивительно, что Христос открывается душе в Своем святом человечестве.[497] В результате душа полностью забывает о себе, она жаждет страданий и радуется мукам, она всеми силами ревнует о спасении душ. Таким образом, вершина мистической созерцательной молитвы увенчана апостольским горением. Как говорит св. Тереза, "Марфа и Мария действуют своместно".[498]

Несмотря на то, что св. Тереза была знакома с духовными трудами, такими как: Исповедь св. Августина, Третья азбука духовности Франциска де Осуна, Восхождение на Сион Бернардина Ларедского и, возможно, Жизнь Христа[XCI] Лудольфа Картузианца, — ее учение не заимствовано из них. Читая книги, она обычно обнаруживала, что они подтверждают ее собственный опыт. По ее личному свидетельству, источником ее учения является только Бог.

Однако было бы заблуждением полагать, что учение св. Терезы касалось исключительно мистических вопросов. Она писала для монахинь, посвятивших себя созерцанию, — это факт, но она понимала, что не все они достигли мистических высот. Так, она часто утверждала, что святость не в чем-то необычном, но в том, чтобы обычное делать необычайно хорошо. Основа святости — в полном послушании воле Божией, "так что, как только мы узнаем о Его желании чего-то, мы всецело подчиняем этому свою волю… Сила совершенной любви так велика, что она заставляет нас забыть о самоуслаждении ради услаждения Того, Кто любит нас".[499] А самый верный и быстрый способ достижения этой совершенной любви, по словам Терезы, — послушание, которое позволяет нам полностью отказаться от своей воли и всецело подчинить ее Богу.[500] В качестве средств возрастания в святости она выделяет причащение, воспитание смирения, послушание и братскую любовь, соблюдение обета бедности; но выше всего она ставит любовь к Богу.[501]

СВ. ИОАНН КРЕСТА

Невозможно говорить о св. Терезе Авильской, не обращаясь мыслью к ее великому сподвижнику св. Иоанну Креста. Настолько тесно взаимосвязаны они были в жизни, в деятельности и в учении, что безусловно являются столпами, на которых стоит кармелитская школа духовности. Св. Иоанн Креста (1542–1591) известен и читаем не столь широко, как он того заслуживает, и причин тому несколько: он писал для тех, чьи души уже продвинулись на пути совершенства; его учение об отрешенности и очищении представляется некоторым христианам слишком строгим; его язык, часто слишком изысканный и эзотерический, оказывается не по вкусу современным читателям. Однако его труды и труды св. Терезы так совершенно дополняют друг друга, что прийти к пониманию одних можно лучше всего через изучение других. Между ними, безусловно, существует значительное различие, однако касается оно не сущности, а подхода.

Чтобы понять св. Иоанна Креста и св. Терезу, необходимо разобраться в состоянии христианства в Испании шестнадцатого века. Люди, заявлявшие о даровании им откровений, видений и других необычных мистических переживаний, вызывали восхищение; таких людей искали. Некоторые из них действительно стремились к обретению этих чудесных даров; другие же явно имитировали стигматы или видения только ради того, чтобы воздействовать на верующих. Иллюминизм, достигший огромных масштабов, особенно в монашеских обителях, допускавших послабления, выступал в качестве средства, ведущего к высшей святости и не требующего аскетических подвигов и усилий в обретении добродетелей Им были отвергнуты как мешающие или как абсолютно ненужные для непосредственного соединения в мистическом опыте общения с Богом все разработанные и официально утвержденные методы религиозной практики. Псевдомистицизм стал объектом внимательнейшего изучения испанской инквизиции, которой удавалось контролировать ситуацию, пожертвовав, однако, развитием подлинной, ортодоксальной духовности.[502] Если не учитывать сложившейся в Испании в шестнадцатом веке ситуации, то можно ошибочно истолковать отдельные положения работ св. Терезы и св. Иоанна Креста.