Золотая молния - Макс Брэнд

Рейнджер спешился. Он стоял на краю пропасти, смотрел вниз и немного вздрагивал. И тут увидел мост.

На самом деле это был не мост. Поперек ущелья лежало огромное дерево. Скорее всего, оно упало так случайно. А может, какой-то человек специально срубил его? Сделал глубокий надрез на обращенном к ручью стволе дерева, затем дождался благоприятного ветра и повалил? Потом выровнял ствол дерева на ширину примерно в два фута…

Так или иначе, теперь ствол стал мостом.

Рейнджер ухватился за края бревна и попытался его раскачать. Ствол лежал ненадежно.

После этого Левша отошел назад и посмотрел на лошадь. Угловатый чалый насторожил уши и, казалось, понял, о чем думает хозяин. Траппер снова повернулся лицом к ручью и вдруг задумался, почему он здесь оказался. Его нанял Менневаль, но вовсе не для выполнения подобных заданий. Менневаль пригласил его поехать вместе в Шеннон. Однако ему вовсе не приказывали пробираться по пересеченной местности и по ненадежным мостикам с риском для жизни.

И тогда он вспомнил.

Сын преследует отца, а отец не нанесет ответного удара. Так сказал старый Кроссон, и он, должно быть, прав. Питер говорил с ужасающей уверенностью человека, близкого к смерти. Старик не ошибался. Менневаль убегал от мальчика только затем, чтобы увести его от Лайонза. Он предложил Оливеру собственную жизнь, лишь бы тот не убивал Честера, а значит, не стал жертвой судебного преследования и отверженным в глазах добропорядочных граждан.

Рейнджер подумал о Менневале так же, как о нем говорил весь великий белый Север, — чужак, одинокий волк, тайный преступник, отважный и высокомерный сорвиголова. Люди объясняли, что Менневаль способен сотворять невероятные вещи лишь потому, что он совершенно не обращает внимания на две вещи. Во-первых, на свою собственную жизнь, во-вторых, на жизни других людей.

Тем не менее сейчас Менневаль предлагал свою жизнь молодому человеку, он отдавал ее за Оливера.

Рейнджеру показалось, что он помнит, не очень точно, а смутно, какие-то рассказы и легенды о людях, убивших своих детей или убитых ими. Он не мог восстановить подробности. Только отметил про себя, что такое уже бывало и готово случиться вновь.

Как же ему добраться до них вовремя, чтобы предотвратить трагедию? Даже напрягая все свои силы, он наверняка опоздает.

Так говорил себе Левша, сокрушенно покачивая головой. А когда посмотрел на мост, тот показался ему таким же узким, как лезвие ножа.

Но он понял, что решится и на эту авантюру! Да, он не давал слова это делать. Его не нанимали совершать подобные подвиги. Это выходило за пределы контракта. И все же зажал в руке конец лассо и двинулся к концу бревна.

Взобравшись на мост, Рейнджер почувствовал, что дрожит. Однако двинулся дальше. Добрался до конца лассо и натянул веревку. Он не мог тянуть слишком сильно, опасаясь удвоить опасность и оказаться в пропасти, разверзшейся внизу, куда даже не осмеливался смотреть. Голос ущелья, сдавленный рев потока, гремел в его ушах, однако Левша старался не думать о его почти бездонной пропасти.

Мустанг потянул лассо на себя. Конь дернул головой, и Рейнджер закачался. Он присел, его колени задрожали и ослабели, но когда снова натянул веревку, то почувствовал, что мустанг подчинился.

Тогда траппер отважился оглянуться и увидел, что конь ступил на конец бревна, осторожно, легко, словно собака или дикий козел. Внезапно его переполнила нежность к бессловесному животному. Мустанг не знал о целях и побуждениях своего хозяина. Ему хватило того, что таков его приказ, и он выполнил команду.

Конь ступил на мост и пошел по нему, тщательно ставя ноги одну за другой, нащупывая путь, словно двигаясь в кромешной тьме.

Билл шел впереди, скорчившись, иногда поглядывая вперед. Бревно дрожало и раскачивалось с удесятеренной силой под весом лошади и ее пружинистого шага.

Наконец траппер добрался до середины моста. Он опасался, что дерево прогнется. Путь до противоположной скалы казался бесконечным, впрочем, и обратная дорога была такой же. Левша невольно глянул вниз. А пока его взгляд скользил по белым камням на дне ущелья и гневно ревущему потоку, он почувствовал, что теряет равновесие и падает. Шум вызвал у него головокружение.

— Я умру! — заявил сам себе Рейнджер. — Я должен умереть сражаясь!

Он заставил себя двинуться вперед. Мост стал раскачиваться меньше. Внезапно Левша представил себе, как его пересекал молодой Кроссон, легко пробежав по стволу, а его лошадь рысью следовала за ним, пока длинное дерево качалось и дергалось по всей своей длине.

Бедняга Менневаль! Разве он сможет убежать от такого юноши? Подумав так, Левша неожиданно выпрямился. Когда в мире есть такие люди, как Оливер, и они совершают такие поступки, унизительно идти на поводу у собственного страха! Дальше он пошел по мосту длинными упругими шагами и, очутившись на противоположной скале, почувствовал себя гордым и сильным. Мустанг последовал за ним, одним прыжком преодолев оставшийся путь. Затем конь повернул голову, посмотрел назад и фыркнул, словно смеясь над побежденной опасностью.

Однако Рейнджер пообещал себе, что, чем бы ни закончилось нынешнее путешествие, он не вернется в Шеннон этим путем. Он сел в седло. Местность стала более ровной. Деревья поредели. Мустанг прибавил скорость, двигаясь скачками, которым лошади на западе учатся инстинктивно.

Вскоре конь и всадник снова начали карабкаться вверх. Деревья становились все меньше ростом. Иногда сквозь листву или между рядами сосен Рейнджер видел голые скалы, вздымавшиеся выше границы леса.

А в лесу постепенно темнело, но там, где деревья росли реже, было еще довольно светло. Солнце исчезло из виду, однако оно пока не опустилось за горизонт. Его цвет изменился, яростная белизна потускнела, и теперь все вокруг заполнял розово-золотистый свет. Рейнджеру показалось, что Господь свирепо радуется трагедии, готовящейся развернуться перед ним. Возможно, там, в горах, человек уже умер!

Склон стал более крутым, Левша снова спешился. Он очень устал. Ему не раз приходилось проделывать длинные путешествия на Севере, но никогда с такой скоростью. Однако он двигался вперед и говорил себе, что ему нужно истратить оставшиеся силы до последней капли, чтобы иметь шанс вмешаться вовремя. Только он, Рейнджер, может произнести два слова, способные погасить ярость молодого человека: «Это твой отец».

При мысли об этом Левша глубоко вздохнул. Он не просто оказывал услугу Менневалю. Все человечество станет его должником, если ему удастся своевременно остановить этих двоих, потому что тогда Рейнджер спасет мир от самого жуткого преступления — злодеяния, сама мысль о котором внушает ужас.