Крутые парни - Стивен Хантер

— Мисс Талл?

— Да, это я, — ответила она. — Если вы хотите мне что-нибудь продать, то не трудитесь, у меня все есть.

— Нет, мэм. — Он достал свое служебное удостоверение с золотым орлом на гербе штата Оклахома. — Мое имя — Рассел Пьюти. Я следователь дорожной патрульной полиции.

— Я не нарушала правил движения, — заметила она.

— Я и не говорю, что вы их нарушали, мэм. Мы расследуем преступление. По этому делу мы сумели снять оттиск протекторов одной машины, там было клеймо фирмы, поэтому мы знаем, какую машину нам надо искать. Ваша машина как раз соответствует таким шинам. Поэтому я просто взгляну на протекторы вашего автомобиля, удостоверюсь, что вы тут ни при чем, а потом вычеркну вас из списка и вернусь к более серьезным делам.

— Вот оно что, — сказала она.

Баду показалось, что в ее глазах промелькнуло какое-то паническое выражение. Или ему действительно это только показалось? Бад ощутил тревогу.

— Мэм, если вы хотите вызвать своего семейного адвоката, то это ваше святое право.

— У меня нет семейного адвоката.

— Ну и ладно, мэм. Я буду просто счастлив подождать, если вы захотите позвать любого другого свидетеля. Если вы хотите, я могу дать вам телефон Общественной адвокатуры, они либо пришлют, либо порекомендуют вам хорошего адвоката. Но вы поймите, против вас не выдвигается никаких обвинений, мисс Талл. Просто методом исключения мы отсеиваем ненужные нам машины. Так мы рано или поздно доберемся до тех людей, которых нам необходимо взять.

— А, ну так какие могут быть проблемы? Конечно, я все покажу. Понимаете, я просто не привыкла к обществу полицейских.

— Конечно, понимаю. Это же совершенно естественно.

Она вышла во двор. Мельком он увидел кухню, через дверь и холл он заметил, что где-то в дальней комнате светится телевизионный экран.

— Там что, сидит ваш сын?

— Что? А, понимаю, вы увидели, что там работает телевизор? Нет, там никого нет. Я просто никогда не выключаю ящик. Он составляет мне компанию.

— Вы живете одна?

— Да. С тех пор как умерли мои мама и папа, я предоставлена сама себе.

— Понятно, но вы, наверное, где-то работаете? Потом ведь дом требует ремонта.

— Это точно. Вы знаете, я так устала от вида этих облезлых стен, что наняла тут одних мужиков отчистить старую краску и покрасить дом заново. Но им подвернулась более выгодная работа, и они сбежали от меня. Правда, они обещали вернуться, но я сильно в этом сомневаюсь. Вы же знаете, сейчас так трудно найти хорошую работу по своей квалификации.

В ее словах не было ничего надуманного, все звучало очень логично и правдоподобно, но в голове Бада неотвязно вертелась одна мысль, не дававшая ему покоя: «Из-за чего она так нервничает?»

Лэймар видел, как патрульный показал Руте Бет удостоверение, а потом, судя по всему, начал вешать ей на уши накую-то лапшу.

Хватит ли у нее ума раскусить уловки полицейского? Не сделает ли она какой-нибудь дурацкой ошибки? Черт возьми, как это им удалось взять верный след? Он был так осторожен, до мелочей продумал каждый шаг, он ничего не упустил и нигде не прокололся. Иногда он не спал ночами, обдумывая меры предосторожности. Что он сделал не так?

Он прикидывал и так и этак. Оделл, должно быть, до сих пор сидел, уставившись в ящик. Если его не оттащить от телевизора, он, как бревно, будет сидеть там от июня до ноября. Проблема могла возникнуть с Ричардом. Ричард мог спутать все карты, да еще нашуметь совсем некстати. И если коп узнает его, а он его точно узнает, тогда пиши пропало.

Лэймара просто трясло от злости. Неужели этот коп, которого он так здорово припечатал к земле всего полтора месяца назад, теперь возьмет над ним верх. Сама мысль о такой возможности приводила Лэймара в ярость. Он уже представлял, какую историю раздуют из этого дела: газеты и телевидение раструбят обо всех действующих лицах, они представят этого чертового счастливчика величайшим детективом всех времен. А он, Лэймар, окажется просто вонючим козлом!

Гнев переполнял Лэймара, в нем все бурлило, он готов был взорваться, как взрывается котел от перегретого пара. Мышцы его напряглись, в ушах в такт пульсу зашумела кровь.

"Спокойно, — приказал он себе. — Если ты дашь себе волю, то выйдешь из себя и наделаешь глупостей".

Он постарался остудить свой пыл, чтобы прикинуть шансы и сделать обдуманный выбор. Может, ему стоит постараться войти в дом с черного хода и добраться до оружия? Тогда он просто пристрелит этого поганца и дело с концом. Но... это может занять несколько минут. Все может рухнуть гораздо быстрее, и, пока он будет кантоваться в поле, Бад Пьюти пристрелит Оделла и Ричарда и вызовет подмогу.

А вообще, что собирается делать здесь Пьюти? Будет ли он заходить в дом или он явился сюда по какой-то другой надобности?

Но в этот момент Рута Бет вдруг вышла на улицу, закрыла за собой дверь и они вдвоем пошли к амбару.

Лэймар, как змея, отполз назад, а затем с быстротой молнии проник в темноту амбара, где он надеялся найти что-нибудь, что могло бы сыграть роль оружия. Он увидел то, что искал, — тяжелый топор, которым кололи дрова. Через секунду топор был у него в руках, и он отполз в темноту амбара за дверь и затаился там, стараясь не производить ни малейшего шума. Он даже затаил дыхание. Топором можно убить кого угодно, Лэймар ощущал в руке его убийственную тяжесть. Если он почувствует малейшие признаки провала, то он обрушится на Пьюти, как ночной мститель. Один удар — и все будет кончено.

— Должно быть, вы по тому делу — ограблению со стрельбой — в Техасе? — спросила она. — Так ужасно, что они там натворили. Почему люди так жестоки?

— Мэм, я служу в полиции уже двадцать пять лет и, честно сказать, не могу ответить на этот вопрос. Всего за четыре тысячи долларов. Что можно купить на эти деньги?

Однако беззаботно болтая, Бад внимательно оглядывал двор. Что-то ему здесь не нравилось. Ее нервность, включенный на полную громкость телевизор, который она просто слушает. Не лучше ли было купить для этого радиоприемник?

— Я держу машину за кругом, — сказала она.

— Простите, я не совсем понял, что вы имеете в виду.

— За кругом. Видите ли, я по профессии гончар. Я делаю горшки из глины на гончарном круге. Потом я расписываю их, глазирую и обжигаю в печи. Сейчас я уже умею делать почти все. В конце недели я еду на ярмарку и продаю свои изделия. Это приносит мне немного, но жить вполне можно.

— Как это здорово! Забавно, я в своей жизни встречал людей очень многих профессий, а вот настоящего живого гончара мне видеть еще не приходилось.

— Я с удовольствием предложу вам горшок, мистер Пьюти.

— Это очень мило с вашей стороны, мэм. Сейчас я проверю вашу машину и перестану докучать вам своим присутствием.

— Знаете, одиночество накладывает на людей отпечаток. Вот я и болтаю что попало.

— Я вас хорошо понимаю.

Они прошли через скотный двор и амбар и вышли к тому месту, где она обычно работала. Гончарный круг находился под навесом. Рядом располагалась печь для обжига готовой продукции. На скамье стояли баночки с красной и готовые горшки. Они сияли яркими красками. Она отделывала и расписывала их в индейском стиле, но выглядели они намного красивее, чем те горшки, которые Бад видел в магазинах резервации. Цвета резкие, пожалуй, даже диковатые. Охра цветом похожа на кровь, льющуюся из раны.

— Вот это да! — Работа произвела на него впечатление. — Однако вы чертовски знатный гончар. Эти вещи просто прекрасны.

— Ну что вы, спасибо за похвалу. — Она скромно потупила глаза.

Они направились к машине.

Лэймар видел, как она, не колеблясь, повела его к амбару.

«Прекрасно, радость моя, прекрасно», — думал он. Он мог броситься на копа в любую секунду, все его существо трепетало от предвкушения возможного убийства. Так вот что ему на роду написано: получать необъяснимое наслаждение от насилия. Он живо представил себе, как всей своей массой набрасывается на копа, бьет его изо всех сил топором. Он ясно представил себе, как лезвие входит в бычью шею полицейского. Какая будет здоровенная рана. Раскроется красное, пульсирующее живое мясо. В глубине будет видно серебристую кость позвонка. Крови нальется столько, что в нее можно будет воткнуть палку. Пьюти перевернется на спину, он не сразу поймет, что с ним произошло, он будет изумлен неправдоподобностью происходящего. Глазами он будет просить пощады и милосердия. Он в просительном жесте будет протягивать к Лэймару свои слабеющие руки. Но нет, Лэймар, как паровой молот, будет снова и снова опускать на Пьюти свой убийственный топор. Это воображаемое зрелище раззадорило Лэймара. Ему страшно захотелось, чтобы это произошло на самом деле!

Они остановились, посмотрели на ее работу и гончарный круг, коп что-то сказал, но Лэймар не расслышал, что именно. Но когда коп стал рассматривать машину, Лэймар напрягся и подвинулся ближе. Он находился на расстоянии плевка от полицейского. При необходимости он в любую минуту мог совершить бросок и уложить легавого на месте. Его руки сжимались и разжимались на рукоятке топора, ярость туманила мозг. Ему стоило больших усилий не поддаться искушению ярости. Пока он сохранял контроль над своими эмоциями и мог здраво рассуждать, хотя ему в голову уже закралась соблазнительная мысль: «Может, взять да убить его, и будь что будет».