Договоримся о любви - Александра Александровна Бузина

желании. Горло сдавило спазмом, все оправдания вылетели из головы. Он прав, я – последняя дрянь. Пользовалась его дружеской поддержкой много лет, ездила ему по ушам со своими любовными переживаниями, беззаботно порхала по офису с чашечкой кофе, пока он вкалывал, ограждая меня от самых тяжелых дел… И чем я ему отплатила?

– Ник, подожди, пожалуйста. – Я положила руку на его пальцы, которые уже возились с молнией сумки. – Дай все объяснить! Никак не могу собраться с мыслями… Ты всегда был мне дорог. И стал еще дороже после того, как мы… после Нового года. Это был лучший праздник в моей жизни! Из-за тебя. Из-за того, что произошло между нами…

– Угу, мы попробовали – так, кажется, это называется? – издевательски усмехнулся он и опять брезгливо стряхнул мою руку. – Вот уж воистину: если бы этого Игоря не было, его следовало придумать! Просто подарок судьбы, что этот мерзавец, как выяснилось, записывает все свои разговоры! Какая полезная привычка! Мне страшно при мысли о том, куда завели бы меня отношения с тобой, если бы он не открыл правду!

– Все было не так, совсем не так! – Отчаяние вывело меня из оцепенения, и из глаз хлынули слезы. – Я сделала глупость, хотела реабилитироваться за то, что уничтожила все изобличающие его сообщения! Да, я позвонила ему, наплела всякой чепухи. Но только для того, чтобы он подтвердил: его брак – фикция и Стася ему не нужна. Да спроси хотя бы ее, она в этот момент сидела рядом!

Я уже рыдала от бессилия, но Нику, похоже, было все равно.

– Еще и Стасю приплела, – равнодушно заметил он и по профессиональной привычке мигом вычленил из моих слов главное. – Даже если так, что это меняет? Я просил, настоятельно просил тебя не звонить. Но ты все сделала по-своему, наплевав на мое мнение, причем уже не в первый раз! А если бы он пустил эту запись в ход, заявил бы нам отвод в суде? Вдобавок ко всему ты молчала об этом окаянном звонке не один месяц! Помнишь, мы говорили о доверии? Я доверял тебе, и риск не оправдался. По-моему, тут нечего обсуждать. Я тебе не нужен, ты и сама прекрасно справляешься. А с поддержкой Воздвиженских и вовсе забудешь обо всех проблемах. Составить пару договорчиков по шаблону и проверить реквизиты – сущая ерунда, за которую тебе будут платить немалые деньги. Обо мне можешь не беспокоиться, я уже нашел другую работу. Свою долю подарю тебе. Нам потребуется еще раз увидеться, оформить все юридически. Потом можешь сменить у фирмы название, можешь ее ликвидировать, мне все равно. Отныне я к ней отношения не имею.

Не глядя на меня, он взял сумку и огляделся, проверяя, не забыл ли что-то из вещей. Эй, очнись, Майя, он вот-вот уйдет, ты его потеряешь! Делай же хоть что-нибудь, не стой истуканом!

– Ник, не уходи! – Я бросилась ему наперерез, не выпуская из комнаты. – Прости меня, пожалуйста! Я боялась сказать тебе… Молчала, чтобы все не испортить. И, получается, наврала. Я не хотела тебя потерять! Мне нужен только ты. Хорошо, давай не будем работать вместе, если ты этого не хочешь… Как-нибудь справлюсь сама. Только не уходи! Ты – самый близкий мне человек. Не оставляй меня…

– Все только «я, мне, меня» – самой не надоело? – Ник начал заводиться, его сдержанность таяла с каждым словом. – А мне надоело, и очень сильно! Надоело все это – шумиха, ответственность, истцы, ответчики, свидетели, призраки, необходимость все время что-то за всех решать и работать не поднимая головы… Надоела вечная пицца, от которой у меня уже изжога! Надоела нервотрепка… С тобой ведь как на вулкане, ни минуты спокойной нет! Ни уюта, ни поддержки! То у нее светские рауты, то волосы не так лежат, то страдания по какому-то хлыщу, то «аферы века», то четыре дурацкие причины…

– Вот кстати, – я ухватилась за его слова, как за спасительную соломинку, – я могу с ходу назвать тебе четыре веские причины, по которым мы должны быть вместе!

Знаю, я молола чушь, но отпустить его из этой комнаты – из своей жизни! – не могла. Ник махнул рукой, сделав попытку обойти, но я твердо стояла у него на пути.

– Нет, ты все-таки выслушаешь! – Паника подстегнула меня, и я принялась сбивчиво перечислять: – Во-первых, ты – мой лучший друг. Мы прекрасно общались все эти годы. Я знаю тебя как облупленного, понимаю без слов и всегда готова поддержать – это же ты можешь сказать в мой адрес, уверена! Во-вторых, мы знакомы тысячу лет и знаем друг о друге, кажется, все, но при этом по-прежнему интересны друг другу. Вспомни, сколько нового мы открыли с этого памятного Нового года! И сколько еще нам предстоит узнать и открыть… В-третьих, мы нужны друг другу. Ты нужен мне. Такой, какой есть – добрый, сильный, великодушный. Я не встречала мужчину лучше тебя! Да, поняла это не сразу, но лучше поздно, чем никогда… Подумай, возможно, у тебя есть причина, по которой ты общался со мной все эти годы! И в-четвертых…

– Довольно. – Он выложил на стол ключи от моей квартиры и поднял на меня взгляд. – Что за комедию ты тут ломаешь? Дай мне пройти. Я устал – от чехарды, в которую ты вечно превращаешь жизнь, от неустроенности, от неуверенности…

– Подожди, – замельтешила я, – ты не дал мне озвучить четвертую причину! Это самое важное…

– Не надо попусту тратить слова. Ничего уже не изменишь. – От холодности, мелькнувшей в его тоне, все оборвалось внутри, и я сама отступила в сторону. – Я устал, Майя. Устал от тебя.

* * *

«Мы, нижеподписавшиеся, Куприянова Майя Николаевна и Смирнов Никита Алексеевич, заключили настоящий договор о нижеследующем…»

Смятый листок, выуженный из глубин потрепанного учебника по гражданскому праву, задрожал в руке, и корявые строчки, написанные синей ручкой, расплылись перед глазами. «Обоюдовыгодное сотрудничество… взаимная всемерная поддержка и помощь… один за всех и все за одного… платоническая любовь». Нашла наконец-то эпохальный документ, один вид которого вызвал потоки слез, напоминая о безмятежном и, похоже, безвозвратно потерянном времени общения с Ником.

Дни без него стали сущим адом, гнетущей чередой растянувшихся до бесконечности часов одиночества. Поначалу я, преодолев первый шок, еще пыталась бороться. Набирала номер Ника снова и снова, отправляла голосовые сообщения, писала длиннющие послания с объяснениями – все без толку. Потом рвала на себе волосы, искала в сети ответ на резонный вопрос «Как понять, что тебя заблокировали в мессенджере?», шаталась по квартире, как призрак.

С превеликим трудом я заставляла себя ходить на работу – в надежде на то, что Ник объявится хотя бы там. Но меня неизменно встречал пустой офис. Я на автомате приходила в нашу контору, занималась рутиной, которая не требовала серьезных умственных усилий, а большую часть времени просто сидела, бесцельно уставившись в стену. И молилась, чтобы Игорь подал на апелляцию или устроил какую-нибудь каверзу в своем неповторимом стиле, ведь тогда нам пришлось бы взаимодействовать с Ником в попытках помочь Воздвиженским. Но увы – от Стаси я знала, что Толя убедил ее несостоявшегося супруга отказаться от попыток пересмотреть судебное решение в обмен на обещание Воздвиженских не взыскивать с него материальный и моральный ущерб. По слухам, аферист уже нашел себе новую престижную должность и обхаживал какую-то немолодую бизнес-леди.

При упоминании об Игоре в моей душе не шевельнулось ничего, будто и не было этого увлечения, переписки с сердечками, пылких поцелуев… И о белых цветах я думала теперь не иначе как с усмешкой. Дурман обыкновенный, нарочно не придумаешь! Моя влюбленность в Игоря и была дурманом, нереальным, скоротечным, ненастоящим… Меня уже нисколько не волновало, чувствовал ли он ко мне что-то или всего лишь использовал в своих целях. Хотелось вычеркнуть из жизни и этого человека, и все, что было с ним связано.

Однажды вечером мне позвонили с незнакомого номера. Обычно я с опаской относилась к таким звонкам, но тут сразу схватила мобильный: а вдруг это что-то, связанное с Ником?

– Алло, – раздался в трубке развязный голос, который я еще, к несчастью, не успела забыть. – Майя, как поживаешь? Я тут подумал, все же глупо