Предпочитаю брюнеток (СИ) - Джулай Галина

— Понятно… — девушка смотрит на мою руку, закусывает губу, словно борется сама с собой. А потом развязывает узел на рубашке и снимает ее. Плечи и руки усыпаны синяками, они свежие, почти такие же яркие, как и мои. Девушка разворачивается ко мне спиной, и я вижу букву "П" из таких же синяков.

— Это значит "Птичка", он так сказал, — говорит Наташа, не оборачиваясь.

У меня в горле такой ком, что я не только сказать что-то не могу, даже вдох сделать не могу.

Прикрыв ладошкой рот, сдерживаю всхлип. Господи, как же это ужасно, противно и мерзко. Наташа оборачивается ко мне, надевая рубашку обратно.

— Он ужасен, — говорит она. — Беги от него, — и тут меня прорывает.

Я начинаю плакать. Нет, не плакать — реветь. Девушка быстро бежит к двери и закрывает её на замок. Возвращается ко мне.

— Эй, ты чего? — трясет она меня. — Как тебя? Слышишь, успокойся.

На то, чтобы хоть немного успокоиться, уходит минут десять.

— Прости, — шепчу я охрипшим голосом.

— За что? Это ведь я тебя довела.

— Нет, — мотаю головой. — Просто мне так страшно. И даже поговорить ни с кем не могу. Он отрезал меня от мира. Забрал телефон, кошелёк и даже ключи от моей квартиры. Вчера избил моего любимого парня, и я даже не могу узнать, что с ним.

— Как же ты стала его невестой?

— Он умеет быть хорошим, — грустно улыбаюсь. — Он появился не в самый лучший период моей жизни, тогда мне казалось, что он идеален. Но оказалось — показалось, — горько усмехнулась и развела руки в стороны.

— Да, пыль в глаза пускать он умеет, — девушка вздохнула, присела на столешницу с умывальниками и сложила руки на груди.

— Они совсем свежие…

— Да, в субботу.

В субботу. Тогда, когда я сбежала. В субботу, когда я думала, что моя жизнь налаживается. А эта девочка попала в его лапы…

— Он… — не знала, как сказать, как правильно задать вопрос. — Он больше ничего..?

— Нет, — качает головой. — Не могу сказать, что было ужасно. Он не бил, не издевался, по крайней мере физически… Кроме этих дурацких меток, — с облегчением выдохнула.

— А тебя?

— Нет. Он был уверен, что я девственница. Поэтому не спешил.

— А блузка застегнута… — снова грустно улыбаюсь, на слова прозорливой девчонки. Она понимает всё без слов. — Я могу чем-нибудь помочь? Тебя, кстати, как зовут? Прости, я не запомнила.

— Ничего. Даша.

— Наташа, — она улыбнулась. — Так могу я помочь?

— Не знаю, — честно отвечаю я. Снова слезы текут по щекам.

— Хватит, приводи себя в порядок и пойдём выпьем кофе, — командует подруга по несчастью.

Так и делаю. Наташа достает из сумки влажные салфетки и пудру. Я как могу, поправляю макияж.

Девушка здесь, как рыба в воде, она ведет меня на кухню и делает нам кофе.

Просит сотрудниц, что хотели выпить чай, покинуть помещение. Её слушаются, и мы остаемся одни.

— Тебя здесь все знают? — задаю вопрос после того, как она отправила двух девушек восвояси.

— Да. Папочка любит поиграть в большую дружную семью, — говорит она скривившись и сморщив носик.

— Вы не ладите? — она вздыхает, отставляет чашку и долго смотрит куда-то в сторону. — Извини…

— Нет, всё нормально. Он решил выдать меня замуж. Просто потому, что это выгодно его компании. Он выбрал мне мужа и сегодня привёз сюда с ним познакомиться. Они всё решили, за меня. Понимаешь? А мне только неделю назад исполнилось восемнадцать. Он хочет, чтобы я вышла замуж в восемнадцать! Нормальный отец пожелает такое? — возмущалась Наташа. — Я и в клуб пошла, чтобы ему насолить, — уже с другой интонацией, с какой-то грустью продолжила она. — Думала, что всё это, — неопределённо махнула рукой, но я поняла, что она про следы на теле. — Отобьет охоту у моего жениха. Но, блин, это не сработало. Кроме гнева папочки, я ничего не добилась.

— Он такой противный?

— Кто, отец?

— Нет, жених.

— Перекаченный коротышка, — фыркнула девушка. Я улыбнулась такому описанию.

— Что, совсем коротышка?

— Да, нет. Но с моим ростом… Он выше, но совсем на чуть-чуть. Думаю, у него даже ста восьмидесяти нету.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это важно?

— Да, нет, не знаю. Думаю, для меня — да, — она пожимает плечами. — Я ведь даже каблуки не надену.

Такая рассудительная и внимательная в одном, она зациклилась и нашла проблему в такой ерунде, как рост. Смешная.

— Тебе хорошо, ты маленькая, рядом с тобой, даже я смотрюсь высокой. А какой он? Ну тот, кого ты любишь.

— Высокий, — смеюсь я, причём так искренне. Давно такого не было. — Метр девяносто, — Наташины глаза на лоб полезли.

— И зачем тебе эта каланча? Ты же, наверное, даже в прыжке до губ не дотягиваешься.

И теперь мы смеёмся в голос уже вдвоём.

Этот глупый разговор отвлек от дурных, отравляющих меня мыслей.

— Спасибо, — отсмеявшись говорю Наташе.

— Обращайся, — пожимает она плечами, и мы снова улыбаемся друг другу. — Продиктуй мне свой номер, — она достает телефон, записывает меня к себе в контакты. — Это мой, — вырывает лист из блокнота и записывает на нём номер. Подаёт мне бумажку. — Звони. — беру листик.

— Обязательно.

Наташин телефон оживает, на дисплее высвечивается "ПАПАША". Лицо девушки меняется:

— Мне пора, — не поднимая трубки говорит она. Забирает сумку, всё еще играющий телефон и уходит. Так и не приняв вызов.

Я, допив кофе, и помыв чашки, иду в кабинет к юристам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В час к нам приходит Лёша, и говорит собираться на обед. Вариантов нет, и я иду за ним. Он снова кладёт ладонь на мою поясницу, когда мы попадаем в фойе здания. Так и выходим на улицу.

После прохлады здания, напичканного кондиционерами, жаркий воздух просто сбивает с ног. Хочется расстегнуть воротник, снять чулки… Но ни одно, ни другое мне недоступно.

Спускаясь по лестнице, смотрю себе под ноги, не хочу видеть счастливые лица прохожих.

— Наконец-то, — слышу знакомый голос, и ушам своим не верю.

Поднимаю глаза и вижу папу. Слышу, как скрипят зубы моего жениха, а его рука больной сжимает мой бок.

— Я уже думал, не дождусь. — тем временем, говорит папа.

— Папа? Ты что… ты как? — бегу к нему и бросаюсь на шею. — Привет.

— Привет. — он отстраняет меня и смотрит в глаза. Зареванные, красные, я знаю, что он всё видит, хоть вид и не подает. — Как первый день?

— Пока нормально. Только знакомлюсь. Ты помнишь Лёшу? — говорю я, когда слышу легкое покашливание за спиной.

— Да, парень с цветами.

— Точно, — улыбается Леша, и протягивает руку папе. Он её пожимает, но делает это не охотно, а потом снова переключает внимание на меня.

— Я тебе не дозвонился. Что с телефоном? — молчу, не знаю, что ответить.

— Простите, он был у меня, Даша оставила его в машине, — врет. Нагло, с улыбкой, врет Лёша, и отдаёт мне телефон. Молча забираю.

— Ты надолго?

— До завтра. Хотел остановиться у тебя. Если ты ещё занята, дай мне ключи. Я подожду тебя дома. Кидаю взгляд на Лёшу, он достаёт связку из кармана брюк и подает отцу.

— Может пообедаем вместе? — спрашивает он. — Тут кафе недалеко, там очень хорошо готовят. Мы как раз туда собирались.

— Можно, — отвечает папа. — Садись ко мне дочка, — говорит он и я не торможу. Время пришло, и я бегу. Скрывшись в салоне такой знакомой, родной машины, делаю глубокий вдох, чувствуя себя в безопасности.

Папа ещё что-то говорит Леше, потом они пожимают друг другу руки. И папа садится за руль.

— Позвони Филу. Он там сейчас с ума сходит, — говорит папа, а я еле держу себя в руках, чтобы не начать его обнимать прямо тут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Леша тоже садится в машину и выезжает со стоянки, папа движется за ним, а я набираю Фила.

— Привет, — говорю, как только слышу его голос, глаза начинают предательски щипать, от чувства облегчения, которое я сейчас испытывала.

— Детка, как ты?

— Всё хорошо, теперь всё хорошо. Сам как?