'Русская Ганза'. Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы. - Марина Борисовна Бессуднова

Генрих фон Хурлей в (14)61 году вели с ними в Нарве совместный торговый обмен myd <…повреждение документа> из-за чего он понес убыток в размере 15 серебряных гривен. Так вот, почтенные любезные господа, вышеназванный Генрих проиграл тяжбу и, будучи невинным, должен заплатить неустойку в таком размере, как того требует новгородское право, что он <…повреждение документа… man> или купцов не был бы больше маклером. Это является для него чрезмерным <…повреждение документа…> осужден и оштрафован в поношение купцам на 15 серебряных гривен, которые он и вы(платил). Почтенные, любезные господа, мы поместили [имена] этих вышеназванных русских на лестнице (an de treppe) и <…повреждение документа…> с ними не торговать, чтобы каждый здесь мог найти себе защиту. В связи с этим купцы желают и просят, чтобы вы ваших [сограждан] известили <…повреждение документа> с теми русскими (не) торговать, чего мы здесь желаем строго придерживаться. С тем да будет воля всемогущего Господа. Писано в Новгороде в год Господа нашего 1462.

Предстоятели и мудрейшие, ныне пребывающие в Новгороде.

Den ersamen hern borgermesters unn rad der stag Revel unsen leven vrunden.

Unsen vruntliken grod tovoren. Ersamen leven heren, wy don juwer erwerdycheyt wytlik, wo hyr gesehen is, dat Offereke Obughene unn Ywan <Offe>rke, syn sone, hebben angelanget Hinrik van Hurley alse umme sake, dat Wyllem unn desse vor(no)mede Hinrik van Hurley solde myd eme tor Narve in jar lxj samentliken gekopslaget hebben myd <…>, dar he xv st(ucke) sulvers schaden van gehad hedde. Ersamen leve heren, so heft desse vorbenomede H(inrik) syk untsecht unn untschuldyget to donde so vele, aise en Nouwerch recht inholt, dat he <…> man ofte kopmans nicht geweset en were mer mekeler. Dus ys em hyr enbo(ven… g)erychtet unn af geschatet in des kopmans jegen werdycheyt xv st(ucke) sulver, de he ut ge(…)ft. Ersamen leven heren, wy hebben desse vorgesr(eve)n nassen an de treppe getekent unn <…> yt myd en nicht to kopslagende, up dat syk (…)lik hyr negest vor waren mo(ge). Darumme is des kopmans beger unn bydden, dat gy de juw(en) warnen myd densulven (<…> Russen to kopslagende), dat wy hyr geme streghelyken holden willen. Hyrmede wesed dem alm(echigen Gode befol)en. Gescreven to Nouwerden in dem jar unses heren dusent iiij hundert un lxij.

Vorstenders unn wysesten nu tor tyd to Nouwerden.

68

Купцы Немецкого подворья просят ревельский городской совет поспособствовать тому, чтобы задержанные комтуром Ревеля крамари из Новгорода обрели свободу, поскольку в противном случае им в Новгороде придется за то расплачиваться.

6 января 1463 года.

Опубл.: LEKUB 1. Bd. 12. № 179. S. 100–101.

Почтенным господам, бургомистрам и ратманам города Ревеля, да придет это письмо.

[Примите] наш дружеский привет с пожеланием всех благ. Почтенные, любезные господа, да узнает ваша любезность, ныне случилось так, что Великий Новгород призвал купцов к себе на суд по поводу крамарей[71], которые были задержаны Ревелем; их друзья принесли жалобу Великому Новгороду и купцам в том, что комтур Ревеля ограбил их по дороге, а людей бросил в тюрьму, что, как нам заявили новгородцы, противно Богу и крестоцелованию, ибо их собратья должны иметь такой же чистый путь, как и наши. На это купцы ответили Великому Новгороду: у вас-де имеется крестоцелование с магистром и с комтуром Ревеля, и они знают, что в нем значится: истец должен вести тяжбу с ответчиком, а вашим ответчиком является комтур Ревеля. Мы же люди торговые, прибыли сюда ради нашей торговли и нас это не касается; пошлите же людей к комтуру и получите на то ответ. На это новгородцы возразили (вам они это все тоже представили): случись что на воде, так ваши [соотечественники] заявляют, что вода-де нам не принадлежит, a случись что на суше, [говорят]: ну так земля-то не наша, а тем временем нас часто грабят и забирают наши товары, чего мы больше не хотим сносить. На это было отвечено, чтобы они по этому поводу направили посольство и что комтур Ревеля разумный человек, который, вероятно, даст на то ответ, и Великий Новгород таким образом узнает, что там случилось. Тогда новгородцы потребовали от нас направить посольство и написать ревельскому магистрату, чтобы магистрат вступил с комтуром в переговоры, а они получили бы обратно своих людей и их товары. На это купцы не согласились и сказали, что не имеют со всем этим ничего общего, а у ганзейских городов с Новгородом имеется крестоцеловальная грамота, предусматривающая отправку посольства по такому поводу. На это они ответили: мы-де не обязаны им содействовать советами и что они сами знают, надо ли им отправлять посольство или же нет, и раз уж они пожелали, чтобы посольство было направлено купцами, так тому и быть, хотя новгородцы хорошо знали об их решении. Тогда купцы дружбы ради согласились направить посольство магистрату Ревеля в том случае, если новгородцы о том попросят и будут бить челом магистрату. Однако новгородцы того не пожелали, ибо такого не бывало, чтобы Новгород бил магистрату челом, но [обращаются к нему] дружбы ради, чтобы страны не оказались в раздоре. Кроме того, новгородцам было сказано, что крамари, которые приехали в Ревель, совершили много противоправного. Нам здесь нельзя вести торговлю с гостями, а они берутся торговать со шведами и с прочими людьми, покупают запрещенные и ворованные товары, а подчас и сами участвуют в кражах. Все эти противоправства совершают крамари, о чем, вероятно, услышат и послы, когда туда прибудут. Они же продолжали на этом настаивать в течение 8 дней, отказали купцам во всех делах и повелели возвестить на Торгу, чтоб ни один немец и никакой товар не покидал город и приказали [выдать] с подворий из числа купцов трех человек за крамарей, которые сидят в Ревеле. Мы хотели внести за них залог и взять на поруки, чтобы на другой день представить на суд Новгорода, тысяцкого и старост, но новгородцы пришли по этому делу, не дожидаясь следующего дня, и взяли троих, отказавшись выдать их на поруки, и не повели их на чей-либо суд, а посадили в железа, чтобы освободить своих собратьев с товарами, которые были у тех изъяты. Тогда купцы пошли к новгородцам и потребовали выдать их на поруки, и когда те сидели уже третий день, их освободили под поручительство при условии, что купцы в течение трех недель направят магистрату Ревеля посольство и письмо; [в противном случае] они снова окажутся в оковах, а