Эмма Дженкинс - Елена Владимировна Добрынина

Ноэль легко спустился вниз, и мы, пройдя сквозь сумрак арки, вышли на улицу.

– Слушайте, я сегодня к своим, – остановился на одной из улочек малец. – А то подумают, что я нос задрал.

– Ладно, – не стал спорить Диксон. – Завтра приходи, подлечим. И обсудим еще кое-что.

Паренек подмигнул нам здоровым глазом и растворился в вечерних закоулках.

Наступили дни, наполненные суетой. Дел было много: закончить все важное, передать дела в конторе, а мист Мун, словно нарочно, взвалил на меня такую прорву задач, что мне и отвара выпить было некогда. Надо было совершить миллион мелких покупок, рассчитаться с хозяйкой пансиона, попрощаться со знакомыми, которых у меня оказалось не так уж и мало.

Еще я пыталась уговорить Эверта позаниматься с Ноэлем – было абсолютно понятно, что он далеко не всегда может контролировать свой огненный дар. Но мужской половине нашей компании было пока не до этого: они продумывали свое темное дело, поэтому часто пропадали вечерами, а где, мне не сообщалось. Моя роль была проста: сидеть в комнате и не мешать.

Было тревожно, особенно вечерами, когда я оставалась одна. Успокоение я нашла в занятиях по магии. Плавные спокойные пасы магии жизни не очень соответствовали настроению, а вот некоторые упражнения из базовых приемов морталистики внезапно понравились. Особенно то, которое вызывает ускоренное старение неживой ткани. Резко выбросить перед собой руку с напряженной, отогнутой ладонью, мысленно произнести «цитиус» и представить, как из центра ладони выходит луч, направленный в цель. Разумеется, нужного эффекта я не добилась, да и не ждала, если честно, но душу отвела.

В последний мой рабочий день меня вызвал к себе мист Мун и очень ворчливо и раздраженно спросил, осознаю ли я, что мне с моей головой грешно растрачивать себя на неквалифицированных работах, надо идти учиться. Его возмущенный тон не мог ввести меня в заблуждение. За время нашего знакомства я научилась различать искреннюю заботу. Поэтому я не удержалась и чмокнула удивленного законника в сухую щеку.

– Я обязательно буду учиться, обещаю.

– Ладно, ладно, – проворчал мист Мун, отстраняясь, – иди уже. И вот еще, – он протянул мне конверт, – премиальные.

Контору я покидала в смешанных чувствах: было жаль расставаться с этой суетливой, беспокойной, но очень интересной частью моей жизни.

Последний вечер перед ответственным и не слишком законным делом прошел довольно буднично. Эверт перезаряжал мой артефакт с иллюзией, подгоняя его для нашего мелкого воришки. Ноэль беспечно вертелся вокруг, обсуждал с менталистом детали завтрашней «работы». Я же привычно тренировалась в своей комнате, чтобы успокоить нервы.

Настало то самое утро. Мужчины собрались, амулет на Ноэле был активирован, и я не удержалась от возгласа: вместо парнишки рядом со мной, хлопая огромными темными глазами, стояла девчонка в коричневом платье.

– Офонареть! – смачно произнесла барышня, и все коротко и нервно рассмеялись.

– А ты? – спросила я Эверта. – Будешь менять облик?

– Буду. – Он сосредоточенно провел по воздуху рукой сверху вниз и стал похож на типичного завсегдатая таверны средней руки. До чего невзрачный тип с сизоватым носом и мутным взглядом!

– Фу, – от души прокомментировала девица.

– Что поделать, красивый у нас сегодня ты.

– Как и обычно, – притворно вздохнул Ноэль и ойкнул, получив заслуженный щелчок.

– Пошли уже, красотка, – и мужчины ушли, продолжая друг друга подначивать.

Я посидела немного в одиночестве, попробовала занять себя книгой, потом открыла окно и подышала воздухом. И поняла, что не могу, просто не могу сидеть здесь и ждать. Выходить на улицу без маскировки было равносильно самоубийству: мой портрет все еще появлялся в газетах. Но ведь для маскировки иллюзия не обязательна.

Я ходила по комнате, кусая от волнения пальцы и лихорадочно соображая. А затем принялась быстро собираться. Оборванные штаны Ноэля (он их носил, подвязывая шнуром, а мне они пришлись впору и без этого), рубашка от пижамы Эверта (той самой, в которой спал мальчишка), сверху черный жилет (а нечего вещи по комнате разбрасывать). Волосы туго заплела и убрала наверх. А что же дальше? И тут мне на глаза попалась мальчишеская кепка. Старая, с прорехами. Я быстро натянула ее поглубже и для верности закрепила шпильками.

Посмотрела на себя в зеркало, недовольно поморщилась и направилась к окну. Провела руками по карнизу, по внешней стороне рам и удовлетворенно кивнула – руки выпачкались в грязи. Стоя перед зеркалом, вымазала лицо, шею и рубашку. Так-то лучше. Теперь меня ни за что не узнают.

Я с опаской высунула чумазое лицо в коридор, огляделась и крадучись спустилась с лестницы черного хода.

Пока я добиралась до «Золотого бочонка», меня пару раз цепляли плечами рослые мальчишки, один раз нерасторопный возница велел убираться с дороги, но в целом все шло неплохо. Большинство людей меня просто не замечало.

Я нашла улицу, прошлась по ней, заглянула в арку. Там толкались завсегдатаи, но никого похожего на моих ребят или миста Сайфилда я не увидела. Наконец я заметила на другой стороне улицы Эверта, неузнаваемого под его неказистой иллюзией. Он шел, глядя в пустоту мутными глазами. Как будто перебрал мужичок хмельного и идет неведомо куда. И только я понимала, что менталист сейчас предельно сосредоточен и не просто идет, а воздействует… На кого же? Я обежала глазами всю улицу, высматривая объект. А вот и мист Сайфилд собственной персоной. И впрямь похож на таракана. Крупный, краснолицый, с длинными светлыми усами, желтоватыми от табака. Сходство усиливалось благодаря коричневому сюртуку и старомодной шляпе-котелку. Он, казалось, о чем-то размышлял на ходу. «Эмма, если ты хочешь увидеть картину целиком, то должна успеть прошмыгнуть в арку раньше него!» – сказала я себе и заторопилась, расталкивая локтями прохожих. На секунду мне показалось, что Эверт меня заметил и, хуже того, узнал. Не оглядываясь, я наконец-то выбралась из плотного людского потока, свернула в арку, пробежала во дворик и, пометавшись по нему немного, спряталась в закутке бокового выхода, неподалеку от мусорного бака.

Едва я успела отдышаться, послышались шаги. Тараканоподобный мист шел, явно о чем-то задумавшись, и механически теребил на груди подвеску. Я радостно сжала кулачки. Значит, у Эверта все получилось! Мист Сайфилд направился к двери таверны, но по пути сделал небольшой крюк – очень уж его занимали собственные мысли. А может быть, и не вполне его собственные. И, казалось, не осознавал ни того, что замер аккурат под цветущим деревом, ни того, что сверху, прямо из гущи листьев к нему потянулась тонкая рука, пытаясь аккуратно срезать шнурок подвески. Именно в этот момент позади меня раздалось тихое утробное рычание. Я быстро оглянулась и увидела перед