Учитель - Ольга Денисова

– Бежать тебе надо, братишка… Ничего больше не остается. Я тебе денег дам, у меня есть. И твои десять рублей, и еще отложено. Ты не бойся, нищенствовать не будешь…

– Некуда мне бежать, – прошипел Нечай сквозь зубы.

Вообще-то говорить он не собирался – что толку оправдываться, все равно не поверят. Но вот так просто отправиться к воеводе и даже не попытаться что-то сделать? Нечай махнул старосте рукой, требуя слова, и тот ему кивнул. В отличие от присутствующих, Нечая когда-то учили риторике, но почему-то, оказываясь перед слушателями, он начинал волноваться, и все слова немедленно вылетали из головы. В школе признаться кому-то в своем волнении он считал для себя невозможным, поэтому частенько валял перед классом дурака, пряча смущение за нарочитой грубостью и сарказмом.

И теперь, оказавшись перед толпой, которая шепталась, посвистывала и показывала на него пальцами, он совершенно растерялся и забыл, с чего хотел начать.

– Ну чего? – хмыкнул он, – все решили, да? Хоть бы спросили, что ли… Виноват я или нет…

– И что бы ты нам на это сказал? – крикнул родственник Микулы.

– Что бы я сказал? Сказал бы, что не виноват. А вы чего хотели? И когда воевода на дыбу меня повесит, то же самое скажу. Или вы думаете, у него другие способы есть правду узнать? Нету у него других способов. Он в лес ночью не пойдет, чтоб оборотней ловить. Это Туче Ярославичу есть дело, кто в его лесу людей убивает, а воеводе до этого дела нет.

– Туча Ярославич тоже в лес ночью теперь не суется, – крикнул кто-то, – только днем волчат по болоту гоняет.

– А кто еще в лес-то пойдет? Кроме тебя, оттуда живым никто не выходил! – хохотнул Некрас.

– Хотите, чтоб я в лес пошел и тварь эту к вам сюда притащил? – осклабился Нечай. Вообще-то ничего подобного он в виду не имел, пошутил просто, но мужики неожиданно подхватили эту идею.

– Давай! Раз она тебя не трогает, тебе и карты в руки!

– А что? Пусть тащит, тогда поверим. И к воеводе идти не надо!

– Тебя никто за язык не тянул!

Нечай выругался в полголоса и почесал в затылке.

– Да вы что! – рядом с ним на телеге тут же оказался кузнец, – вы что! На верную смерть человека посылаете! С ума сошли?

Нечай подумал, что у воеводы смерть его куда вернее.

– Что, других способов нет убедиться? – продолжил кузнец, – сначала невиновного человека оговариваете, а теперь вон что придумали? Докажите сначала, что он виновный!

– Ага? И как, интересно, мы это определим? Виновный он или не виновный? – спросил кто-то из стариков, – в этом и загвоздка! Кто, кроме него самого, знает точно, виновен он или нет?

– Я знаю! – выкрикнул Мишата и полез на телегу, – я точно знаю, что мой брат ни в чем не виноват. Никого он не убивал. И когда Микулу убили, он дома спал, это и я, и моя жена, и мои дети подтвердят!

– Да уж конечно! Чтоб родственника выгородить, они еще не то подтвердят! – рассмеялся Радей.

– А ты помалкивай! – неожиданно зло ответил ему Мишата, – или я не знаю, кто эти слухи распустил? А главное – зачем? Знаю, Радей, знаю. Брат мой пожалел тебя, не стал твою семью позорить, а ты как ему за это платишь?

Нечай дернул брата за рукав. Мишата, чего доброго, сейчас бы прямо на сходе рассказал мужикам про Дарену. Толку бы от этого он не добился, какая разница, с чего все началось? А девку Нечаю на самом деле было жалко. Что греха таить, он чувствовал себя виноватым.

– Цыц! – вдруг крикнул староста и встал, – слезайте. Я говорить буду.

Он долго оглядывал сход, дожидаясь тишины, а потом начал:

– Время к обеду идет, а мы еще ничего не решили. Поэтому слушайте мои предложения. Через голову Тучи Ярославича я к воеводе не пойду. Неуважительно это будет. В лес на верную гибель человека посылать тоже не годится. Поэтому предлагаю пойти завтра к боярину, все рассказать, чтоб он нас рассудил. Воевода – человек далекий, пусть боярин решает, идти к нему или нет.

– Туча Ярославич Нечая Бондарева приблизить хочет, он его выгородит, даже если тот и виноват! – сказал на это Радей, и его поддержали.

– Это несправедливо получится!

– Не годится нам Туча Ярославич!

– Поговори мне! – рявкнул староста, – не годится ему Туча Ярославич! В тягло[14] хочешь? К воеводе? Сказал: без разрешения боярина к воеводе не пойду.

– Пусть Нечай в лес идет тогда! – предложил Некрас, – Если боярин его выгородит, мы все равно не поверим.

– Ерунду говоришь! – попробовал возразить староста, – что он в том лесу найдет, а? У Тучи Ярославича трое егерей было, и конные, и три ружья – ничего не спасло!

– Ну, кого не спасло, а кто живым и невредимым оттуда вышел! – кивнул Некрас.

– Пусть идет!

– Пусть дознаётся, что там такое прячется!

– Если не он убийца, так он с ним в сговоре!

– Или к воеводе поехали!

– Цыц! – снова крикнул староста, – я такое решение схода принимать отказываюсь! Все устали, все продрогли, по домам пора. Завтра боярину доложу, потом продолжим!

– Да ладно, – Нечай пожал плечами, – схожу я в лес, поищу… Чего уж там…

– С ума сошел! – Мишата дернул его за рукав, – не думай даже! Одного раза мало было?

– Знаешь, я так есть хочу, что мне все равно… – хмыкнул Нечай.

После обеда, едва Нечай забрался погреться на печь, явился Федька-пес. А Нечай успел забыть о том, что сам велел ему прийти. Парень был несчастен: понур, зол на Гришку с Митяем, огрызался и зыркал по сторонам.

– Чего это ты? – спросил Нечай, усаживая его за стол.

– Ничего, – проворчал Федька, – я, наверное, не буду учиться…

– Мамка, что ли, приходить не велела?

– Да нет… Мамка-то при чем? Мамка мне не указ.

– Батька бумаги не даст?

– Даст. Я велю – даст как миленький, – Федька задрал подбородок.

– Ну и что тогда? Не понравилось?

– Да нету у меня к этому никаких способностей… Не выйдет ничего… Только тебя зря промучаю.

– Я помучаюсь, ты за меня-то не решай. Не бывает неспособных, не встречал я таких.

– Да? Значит, я первый буду, – процедил Федька и хотел сплюнуть, но оглянулся на Полеву и не стал.

Нечай почесал в затылке. С таким настроением Федька и впрямь ничему не научится… В школе вопросы со способностями решались просто, так же как и с ленью: розгами, горохом в углу, и лишением ужина. Есть способности, нет способностей – рано или поздно выучивались все.

– Знаешь, у нас в школе тех, у кого способностей не было, просто драли чаще, – сказал он Федьке.

– И че? Помогало? – на полном серьезе спросил тот, и в глазах его появилась надежда.

– Не уверен. Нас грамоте учил здоровый такой монах, толстый, высокий. Если кто заикался, что он не способный, он сразу говорил: «Снимай портки, щас буду способностей добавлять!»