Арт-объект - Сергей Иванович Недоруб

– способ позвонить из Версианы в Москву, который ты у меня нагло стащил. Но теперь это неважно. Плевать я хотела на авторские права на сианоглаз. Пусть компания занимается его дистрибуцией, а мне лишь нужно вознаграждение за него.

– Стало быть, ты в самом деле так долго вредничала из-за денег.

– Почему бы и нет? – Малена оторвалась от письма, посмотрела на меня. – Арбестер, в реальном мире деньги – это единственное, что важно. Мир изменился, и все остальное ты можешь получить в Версиане. Почесать эго, реализовать комплексы. Даже поиграть в любовь. Уже поколение сменилось, которое в Сети перезнакомилось, образовало пары, в ней провело жизнь и в ней же разбежалось. И ничего, все довольны. Понимаю, тебе это все в новинку. Для остальных игроков, что только играть начали, шоу будет продолжаться еще годы. Но для меня Версиана и все, что с ней связано, – это скучный цирк с протухшей программой. Арбестер, сегодня я перешагиваю через Версиану. Я дарю ей все свои изобретения, но уйду со всеми деньгами за них.

– Каким образом ты просто так ограбишь компанию? – не успокаивался я. – Предположим, ты в самом деле так составишь сигнал, что где-то там, в Москве, на твой счет перейдут огромные деньги. Но Москва Версиане не равна, там свои законы. Тебя быстро найдут. И там нет Конструктора, чтобы исправил положение по твоему запросу. Экономические преступления в России – это серьезно.

– Все же я тебя переоценила, – недовольно бросила Малена. Она отложила ручку, захлопнула книгу, однако не спешила открывать. Похоже, ее формула была завершена.

Малена снова отпила из бутылки, отодвинула в сторону, уставилась на меня взглядом умиротворенной победительницы.

– Москва имеет от Версианы одно серьезное отличие, – сказала она. – Люди в реале тоже всего лишь играют в свои жизни, а не живут ими, и каждый корчит из себя главного. Всем хочется поуправлять. И потому в реальности нет правил. Вообще. Те, что есть, созданы, условно скажем, игроками, а не небесными администраторами. А когда каждый строит начальника, могут рождаться напрочь отбитые социальные схемы. Я в самом деле подаю в реальность сигнал сделать меня держателем денег за сианоглаз. Это очень большие деньги, Арбестер. Миллиарды. Сказать, у кого ко мне будут вопросы на сей счет? Ни у кого.

– Я не верю, Малена.

– Не верь. Ты считаешь, что меня остановит система правил и законов? Я тебя удивлю. Все эти деньги легко впишутся в правила жизни. Я удивляюсь, что ты сам еще не понял, как именно это станет возможным. Джек, кстати, вряд ли бы решил эту задачку. Но уж ты-то должен.

Я медленно опустил бутылку на стол и выговорил:

– Семья Делаж.

– Наконец-то, – облегченно вздохнула Малена. – Я уж испугалась за твой интеллект. Оказывается, пить с тобой воду – еще не полный зашквар. Семья Делаж – это грамотная подборка адвокатов, инфлюэнсеров, лоббистов, спонсоров и просто людей, умеющих решать проблемы. Россия в плане законов напоминает дырявое решето. Она научилась латать дыры, но ее никогда не хватало, чтобы закрыть сразу все. Благодаря семейке Делаж «Сиана» имеет юридическое прикрытие на всех фронтах. Сейчас я открою книгу, поставлю на странице свою подпись, закрою снова – и деньги поступят на мои счета. Причем мне их даже указывать не надо. Конструктор поймет, что, куда и как отсылать. И ни у кого ко мне вопросов не будет никогда. Ни у налоговой, ни у самой «Сианы». Никто не узнает, куда ушли эти деньги. Потому что все, что делается в этой библиотеке, – остается тайной даже для самой компании.

Я не знал, что на это сказать. Малена поднялась со стула.

– Пусть это тебе кажется странным, – говорила она, – но это не страньше самой Версианы. Если существует она – существует все остальное. Более того: приобретает смысл. Прикинь, на что был похож наш мир. Поймешь, что Версиана лишь подводит под ним черту.

Оставив меня с этой мыслью, Малена открыла свою книгу.

На первой странице находился грамотно составленный, до блеска отточенный юридический договор. Или доверенность. С такого расстояния мелкий шрифт мне было не разобрать, но печати вселяли уверенность. И я понимал, что, как только Малена поставит на нем подпись, со мной будет навсегда покончено. Я не мог сказать почему. Просто знал это. И не имел права оставаться пассивным.

Я превратился в шахматную пешку, завидевшую крайнюю линию противника, я был в шаге от заветного квадрата. Упущу ход – и партия проиграна. Значит, следовало этот ход сделать, а там будь что будет. Либо стану ферзем, ибо меня съедят. Лишь бы не стоять истуканом.

Поэтому я в последнее мгновение вырвал у Малены ручку, оттолкнул ее плечом, отчего девушка упала на пол. Прежде чем она произнесла хоть слово, я наклонился и быстро поставил под документом собственную подпись.

– Что ты сделал?! – завопила Малена. С нее мигом слетело спокойствие. Оказывается, все ее самообладание – лишь маска.

Я захлопнул книгу. Положил ручку сверху.

– Что ты натворил? – повторила она, покрываясь смертельной бледностью.

Я перевел дыхание и ответил:

– Сотворил историю.

Глава 28

Последняя надежда

Малена закричала, и ее крик был полон отчаяния, безысходности, неподдельной тоски. Я даже отступил, хотя сам находился в состоянии, близком к крику.

– Ты… – задыхаясь, вымолвила она. – Ты не представляешь, что ты сейчас сделал.

– Верно, не представляю, – произнес я.

Малена схватила книжку, открыла ее, посмотрела безумным взглядом на документ. Он все еще хранил мою подпись. Малена в ярости швырнула книгу за деревья, закрыла лицо руками, принялась рыдать. Мои пальцы легли на рукоятку Опуса в кобуре под свитером.

Медленно опустив руки, Малены повернулась ко мне. Жизни в ней было не больше, чем в восковой фигуре.

– Знаешь, – вымолвила она. – А ведь ты не выйдешь отсюда. Попасть в Конструктор так, как это сделал ты, – значит нарушить все законы Версианы.

– Выберусь, – сказал я, хотя мое сердце превратилось в кусок льда. Я обнаружил, что все это время пятился от девушки, сам того не замечая. Она меня пугала больше, чем непостижимая бездна за стенами библиотеки.

– Уверен? – горько произнесла Малена. И я понял, что она не обманывает. – Арбестер, тебя использовали все, – продолжила она. – Мне горько даже не потому, что ты украл мое. Я ошиблась в себе самой. Почему-то решила, что ты захочешь со мной дружить. Но скажи честно, ведь ты просто сорвался на мне?

– Это не так, – сказал я, сам не веря своим словам.

– Это так, – настаивала Малена. – Джек, Шанталь, даже Камилла, эта смешная