Маневры неудачников - Роман Злотников

— На шпионов скаари мы тоже непохожи.

— Завтра я отправлюсь в космопорт и постараюсь создать иллюзию деловой активности, — сказал Азим. — Размещу в планетарной Сети объявление о фрахте, например.

— Сам потом и будешь отбиваться от вороха предложений.

— А зачем отбиваться? — удивился Азим. — Корабль у нас есть, и надо же как-то зарабатывать на жизнь…

— Станем извозчиками?

— Если Визерс не выйдет на связь, нам надо позаботиться хотя бы о ближайшем будущем. Денег, которыми нас ссудил Радж, надолго не хватит.

— Звучит разумно, — согласился я. — Но я все же надеюсь, что люди Визерса дадут о себе знать.

Азим открыл бутылку минеральной воды и сделал большой глоток. Малотоннажный корабль закончил маневры и на короткой струе пламени опустился на космодром. Судя по количеству заходов и затраченному времени, пилот на корабле был не самый лучший. Азим, садившийся на Сциллу первый раз в жизни, затратил вдвое меньше времени.

— Забавная штука, — сказал я. — Когда я был гражданином Альянса, все вокруг твердили, что война неизбежна, потому что галактика перенаселена. А мы тут в последнее время побывали на нескольких планетах, и избытка людей я не увидел ни на одной. То есть я понимаю, что Пекло — не самое приятное место во Вселенной, но скаари умудряются жить и на Кридоне. А здесь…

— На Сципионе-3 живет полмиллиарда человек.

— На Земле живут двадцать миллиардов. И суши там в три раза меньше.

— Проблема перенаселения актуальная только для Солнечной системы, — сказал Азим. — Сказки о перенаселении — это удобная ложь, в которую легко поверят жители Земли, Марса или Венеры. Те, кто голосует за нынешнюю администрацию Альянса.

— Эту ложь слишком легко разрушить.

— Массовые мифы чрезвычайно живучи, — сказал Азим. — Ты ж не можешь вывезти все население столичных планет и показать им правду о галактике. А СМИ покажут и напишут то, что нужно администрации. Например, что кленнонцы едят на завтрак живьем человеческих младенцев, а скаари носят ожерелья из черепов.

— Некоторые скаари на самом деле носят такие ожерелья.

— Ну вот, — сказал Азим. — А некоторые планеты на самом деле перенаселены. И я уверен, что среди кленнонцев наверняка найдется и тот, чьи взгляды на проблемы питания кардинальным образом отличаются от общепринятых. На самом деле воевать куда дешевле, чем проводить последовательную методичную колонизацию планет вроде Пекла, и политических пунктов на войне можно набрать куда больше. Правящим политикам Альянса нужна война, для них это единственный способ остаться у власти и удержать раздираемое внутренними противоречиями государство от распада.

— Когда я был молодым и наивным, я считал, что политики должны действовать во благо народа.

— В идеальном мире, — сказал Азим. — Потому что в этом мире я не вижу ровно никаких благ, которые может принести гражданам Альянса тотальная война с Империей.

— Вот это и странно, — сказал я. — Политика — штука сложная, и я еще могу понять людей, которые грязными методами добиваются этого самого блага. Вот, например, Асада я понять могу. Да, он нас предал, использовал, и подставил, и все еще желает нашей смерти, но в итоге его манипуляций Калифат стал союзником кленнонцев, что в грядущей войне, несомненно, может пойти Калифату на пользу. Я понимаю логику этого решения. А логики Генеральной Ассамблеи, развязавшей войну с кленнонцами, я понять не могу.

— Думаешь, туда пробрались регрессоры?

— Это чушь, конечно, — сказал я. — Но иногда мне именно так и кажется.

— Чушь, — согласился Азим. — Для того чтобы устроить войнушку, людям никогда не требовалась помощь со стороны. Обычно они с этим прекрасно справляются и сами.

Сидя на Сципионе-3, любуясь закатами, барахтаясь в теплом океане и предаваясь прочим сибаритским наслаждениям, трудно было поверить, что в это же время где-то идет война, горят корабли, гибнут люди, кто-то ведет огонь на поражение, управляя боевыми лазерами, кто-то запрыгивает в спасательные капсулы, вверяя свою жизнь вакууму, и еще труднее было представить, что еще несколько дней назад я сам занимался примерно тем же.

Тем временем война уже началась, и новостные каналы сообщали о первых боевых столкновениях и первых жертвах.

Стороны отчаянно врали о потерях, занижая свои и преумножая понесенный противником урон, но если отфильтровать всю пропагандистскую чушь, то речь пока шла о нескольких кораблях и сотнях жизней с обеих сторон. Сколько пройдет времени, прежде чем к этим цифрам придется пририсовывать нули?

Визерс утверждает, что время еще есть. Правда, он не уточняет, на что он собирается это время потратить. Да и сможет ли что-то изменить всего один человек?

Граф Толстой утверждал, что от одной личности, сколь бы талантливой и выдающейся она ни была, в исторических масштабах ничего не зависит. Историю вершат народные массы.

Могло ли убийство Ленина до семнадцатого года предотвратить Октябрьскую революцию? Могла ли смерть Гитлера предотвратить создание Третьего рейха?

Наверное, я дурак. Но я не верю, что один человек может загипнотизировать всю страну. В частности, я не верю, что Сталин, сидя в Кремле, мог единолично запугать всю Россию и учинить террор тридцать седьмого года. Я не верю, что Гитлер в одиночку сумел сплотить находившуюся в депрессии после поражения в Первой мировой войне Германию и создать из нее столь мощную военную машину, перед которой пала почти вся Европа. Я не верю, что один только Ленин мог поднять рабочих и крестьян на вооруженное восстание.

Мне кажется, что определенные идеи просто витают в воздухе и ждут определенного момента, чтобы быть озвученными. И если бы не было Ленина, Гитлера и Сталина, если бы не было Македонского и Наполеона, Чингисхана и Тамерлана, то был бы кто-нибудь другой.

Так и сейчас.

Война неизбежна, и совсем неважно, кто и как ее начал. Это может быть важно для нас, конкретных людей, живущим в конкретных условиях, но для исторического процесса это не имеет значения.

История человечества — это история войн, которые оно вело. Так уж получилось с самого начала.

Помним ли мы имена философов и поэтов, строителей и музыкантов, живших во времена Агамемнона? Зато имена участников Троянской войны знают практически все.

Назовите мне имя хотя бы одного невоина, жившего во времена Александра Невского.

Что вы знаете о ранней истории той же Америки, кроме истребления индейцев, Войны за независимость и Войны Севера и Юга? Расскажите мне, чем Александр Македонский занимался до начала своего великого похода? Кто руководил Германией до Гитлера? Как звали предпоследнего российского царя? А как звали того царя, который отменил крепостное право и освободил крестьян? Что вы знаете о Древнем Риме кроме гладиаторских боев и восстания Спартака?

Специалисты знают. Эрудиты знают. Я знаю, потому что учился в школе, читал разные книги и ничего не могу забыть.

А что народные массы?

Народные массы двадцать первого века знали о гладиаторских боях из фильма с участием Рассела Кроу. Они не узнали бы ничего о Жанне дАрк, если бы не кино Люка Бессона, они узнали о десятилетней осаде великого города после просмотра «Трои», и кто-то даже искренне верит, что Ахилл был похож на Брэдда Питта.

Не удивлюсь, если следующее после меня поколение уже не понимало, что это не исторические фильмы, а всего лишь костюмированные легенды в постановке Голливуда.

Не удивлюсь, если Гектор, убивающий Менелая в первый день осады, стал для них историей.

Нынешние-то о Гомере вообще не слышали.

В мои времена мало кто снимал фильмы о поэтах, если те не были бабниками или гомосексуалистами. Боевик — самый популярный из всех жанров.

Сейчас дела обстоят не лучше. Человеческая природа почти не изменилась за полтора тысячелетия.

Имена диктаторов и полководцев все знают наизусть. Имена гуманистов остаются в забвении.

Теперь другие войны и другие герои. Вместо меча бластер, вместо панциря силовой доспех. Раньше можно было уничтожить целый город, теперь можно уничтожить целую планету.

Но вопрос «Мы или они?» остался тем же. «Быть или не быть?» — это философская фигня и пустые умствования по сравнению с ним. Гамлетовские стенания хороши в мирное время.

На войне все проще.

Мы или они. Любой ценой.

Живущий на мертвой планете старина Кридон многое мог бы рассказать о цене, которую иногда приходится платить за победу.

— Прошло уж двенадцать дней.

— Спасибо, у меня есть календарь.

— Криокамера жрет прорву энергии. Аккумуляторы на издыхании, пришлось подключиться к местной энергетической сети. Наземные службы уже начинают задавать вопросы о включенных потребителях на борту.

— И что ты им ответил?