Легенда о свободе. Буря над городом - Анна Виор

– Эбан наговорил тебе всякой чуши? Или Абвэн – это в его духе? – оживился немного Хатин. – И ты поверил этому?

– Эбан… – пробормотал Вирд, уже стыдясь затронутой темы. – Он хотел разозлить меня или просто сделать больно.

– Иглы и пламя – его работа?

Вирд кивнул.

– Ублюдок, раздери его Древний! Не успел я отрезать ему голову, нужно было поставить его в очередь впереди Исмы. Он опасный смаргов ублюдок – способен в одиночку разрушить такое здание, как старая резиденция, а она не по зубам даже двум десяткам Мастеров Стихий…

– Он уже не опасен.

Кодонак посмотрел на Вирда, ожидая пояснений, Гани тоже весь во внимании.

– Я разорвал то самое кольцо вокруг Дара – отсек, как вредоносную болезнь, и оно, разрушившись, уничтожило в нем Дар…

– Что? Ты лишил его Дара?!

Гани Наэль затаил дыхание…

– Да.

Кодонак хмыкнул:

– Пожалуй, это даже лучше, чем лишить его головы… А Ках? Ты сказал, что это он отпустил тебя?

– Он просил меня о чем-то… Просил освободить его. Разорвать связь. Но я не успел – появился Верховный, и мне нужно было уходить…

Вирд резко обернулся к Кодонаку:

– Нужно вытащить оттуда Элинаэль!

– Ты был у нее? Где она?

– В каком-то замке посреди моря.

– Цитадель Шай!

– На ней были браслеты-утяжелители. Я не мог их снять… Она меня просила уйти, чтобы вернуться потом с тобой… Она была права…

– У девочки больше ума, чем у тебя! Что ж ты ее не послушал?

Вирд не ответил.

– Ну да ладно! – Кодонак улыбнулся: наконец он стал похож на себя. – Кто не делал глупостей в семнадцать лет на свою голову? Гани, ты делал?

– Хм… Делал! Еще какие! И голова потом болела… не доведи Мастер Судеб… И, заметь, сам себя исцелить я не мог.

Они смеялись вместе с Хатином, улыбался и Вирд, чуть криво, но улыбался.

– А браслеты – не проблема, – Кодонак хлопнул парня по плечу, – у меня есть Мастер, он сделает любой ключ, от любых браслетов. Если Верховный не переместил ее в другое место и не придумал чего похуже браслетов – мы ее выручим. Только не пытайся больше сделать это в одиночку. Обещай!

– Обещаю.

– И помни – слову Мастера Путей я верю.

Фенэ Хай-Лид ди Агаят

Алей собирался в путь. Вновь Фенэ провожала любимого своего мужчину в бой. Туда, где он может сложить голову, платя цену крови за победу своего правителя. Император Хокой-То отнял у Фенэ жизнь ее отца, жизнь к'Хаэля Курсана, первого ее мужа, и теперь посягает на жизнь Мастера Агаята, отца еще не рожденного ее сына. Пришел приказ командующего всех войск Тарии Короля-Наместника Мило Второго. Объединившись под командованием Мастера Мая, всем находящимся в окрестностях Тарийского леса частям следовало двигаться через перевал Майет в сторону арайской столицы, в то время как основные силы тарийцев идут с северо-востока по землям Доржены.

Фенэ знала, что Хокой-То проиграл бой в Межигорье и покинул Доржену, отступая в Ару. Она знала, что он использовал эффов без ошейников, которые перестали его слушаться. И от Ого она даже узнала, почему они это сделали. Вирд – не просто человек. Даже не просто Долгожитель, каких в Аре было немного, зато здесь, в Тарии, хватало. Он – Каэ-Мас. «Тот, кто летит». Легенды и сказания о нем рассказывались по всей Аре и дальше – в горах Сиодар среди горцев, а также в Макасе, Куте и Годже. Он – Каэ-Мас, она поняла это, когда он ее исцелил. Она уже смирилась с тем, что не способна дать жизнь сыну, но Вирд вернул ей надежду. И теперь под ее сердцем растет ребенок, о каком она уж и перестала мечтать. Но судьбе угодно было все же продолжить испытания ее сердца, разлучая с любимым мужем. Слез от Фенэ Хай-Лид ди Агаят судьба не дождется!

И не для того она оставила Ару, чтобы жадная до крови рука Хокой-То протянулась через горы даже сюда, отнимая у нее любимого! Двое первых – ее отец и муж – погибли, сражаясь за императора, а Алей может умереть, сражаясь против.

Правители Тарии были не правы. Одно дело защищать свою страну от нападения, а совсем другое – идти к тигру в логово. Хокой-То отступил, император оставил Доржену, но за свою землю, за Чатан, он будет сражаться до последней капли крови, ее он тарийцам не отдаст. Эта победа не дастся легко Мило Второму. Он глупец, если сунется в Ару! Плохо, что ее муж следует туда за ним. Еще хуже, что Алей Агаят будет в Аре раньше, нежели Король…

Фенэ объясняла Алею, что им придется столкнуться не только с императорскими войсками: каждый к'Хаэль выставит перед ним всех до единого способных держать оружие свободных и рабов. И рабы предпочтут погибнуть в битве, нежели от зубов эффов, которых за ними пошлют в случае непослушания, поэтому сражаться будут с таким же усердием, что и вольные. Их будет много: так много, что Командующий Мастер Май устанет их истреблять. Им придется форсировать Кай-Кэ или выдержать битву за мост Тойш, и хотя река эта не сравнится ни с Лао, ни тем более с Тасией-Тар, но она полноводна и быстра в тех местах. Но прежде им придется преодолеть Дикие земли, а там их поджидают ушедшие назад через ущелье те самые воины, что нападали на них в Тарийском лесу и один раз уже победили; второй раз, да еще и со своей стороны гряды Сиодар – победят еще вернее.

Но Алей Агаят был похож на ее отца, за то она и полюбила его, и никакого другого решения, кроме как выполнять приказ, даже отправляясь на верную смерть, он не примет. Если бы Фенэ могла встретиться с тарийским королем, рассказать ему о том, как неразумно поступает его величество… Но вряд ли в Тарии женщину послушают больше, нежели послушали бы в Аре. Куда только глядят их Мудрые – Верховный и многочисленные Советы? Где те, кто разрабатывает их планы ведения войны? Или они изгнали их всех, как Хатина Кодонака, который не раз приходил в Здание Правления, проводя время за партией в Хо-То с ее мужем? И она видела, как тот играет. Алей не раз предлагал и ей сыграть с Кодонаком, но одно дело проиграть, когда сама этого хочешь, а совсем другое, когда знаешь, что противник слишком силен для тебя, поэтому Фенэ не соглашалась. И она слышала, как этот Кодонак рассуждает о войне. Он разбирался в этом, пожалуй, даже лучше, чем разбирался ее отец. Ему нужно бы быть при своем короле и говорить правителю, где тот может одержать победу, а где лучше поберечь воинов. Почему же он тогда в этом городке, с повязкой изгнанника на лбу?

Впрочем, Кодонак отбыл из Шеалсона уже как недели две. Но, судя по неразумному приказу, что был отдан ее Агаяту, правители Тарии вряд ли опомнились, вернули его из изгнания и слушают его советы (как бывает порой с облеченными властью, когда гнев их утихает).

У нее есть только сегодняшний день, чтобы провести его рядом с Алеем, и эта ночь, чтобы попрощаться. Утром муж отбывает.

Алей улыбнулся ей, когда Фенэ вошла в комнату, служащую ему кабинетом. Еще совсем недавно ее не волновало, что Здание Правления, где они с Агаятом живут, – не их дом, теперь же это не дает ей покоя. У Мастера и к'Хаиль должно быть собственное имение, что унаследует их сын. Сын, который будет великим человеком – кровь арайского Предводителя войск – ее отца и тарийского Командующего, а также благословение самого Каэ-Мас сделают его таковым.

Фенэ подобрала юбки арайского наряда – она по-прежнему отдавала предпочтение моде Ары – и ступила на мягкий зеленый ковер, напоминавший траву под ногами. Алей сидел на софе, а не за рабочим столом. Он был человеком энергичным и подвижным и, работая с бумагами или картами в этом кабинете, мог перемещаться по всей комнате, то измеряя помещение стремительными нетерпеливыми шагами, то рассматривая двор Правления из окна, то просто склонившись над столом, но стоя, а не сидя. Если он и присаживался на какое-то время, то предпочитал софу или кресло у камина.

Только приблизившись к Агаяту, Фенэ заметила, что в кресле напротив, прикрытом от взгляда входящего книжным шкафом, сидела белокурая женщина, и хотя гостья была не одна – рядом на таком же кресле расположился светловолосый мужчина с ястребиным носом и ледяными глазами, укол ревности и негодования коснулся ее сердца. В Аре не принято было, чтобы женатый мужчина в отсутствие жены принимал у себя женщину, пусть даже сопровождаемую другим.

Она оглядела незнакомцев, а Алей встал и представил вначале ее – к'Хаиль, а затем только их – никогда она не привыкнет к этим тарийским обычаям.

– Это моя жена госпожа Фенэ Агаят, – следовало сказать: «к'Хаиль Фенэ Хай-Лид ди Агаят», но не станет же она поправлять мужа при посторонних…

Мужчина тоже встал и поклонился сдержанно. Он был неплохо сложен, на вкус Фенэ – широкие плечи, руки бугрятся мускулами, осанка военного человека. Мужественное его лицо ей тоже понравилось, несмотря на глаза, которые могли заморозить огонь, но ростом он не вышел – особенно заметно это рядом с ее Агаятом.

Белокурая женщина лишь кивнула и осталась сидеть, она была красива, у нее глаза цвета весенней зелени, что оттеняют ковер на полу, и светлые волосы, каскадом ниспадающие по плечам, достигая пола, когда она сидит. Фенэ поджала губы – слишком красива для тарийки, но лицо бледное, а глаза печальные и пустые.