Вредина для мажора - Алекс Коваль

меня снова задвинули и упрекнули в том, чего я не делал, сейчас сыграло со мной злую шутку. Я просто не сдержался. Видимо, претензии и вопросы друг к другу у нас с отцом копились слишком давно, и рано или поздно стоило ожидать взрыва.

— Да ты хоть раз в жизни сделал бы что-то для меня, при этом не вынося мне мозг!

— Я не трогал тебя, пока твоя разболтанность не касалась футбола, но если даже в этом ты считаешь, что имеешь право пренебрегать установленными и заведенными правилами, то какой из тебя будет толк хоть где-нибудь?! Если хоть кто-то не будет тебе выносить мозг, то что из тебя будет в будущем?!

Опять. Снова. Все по кругу.

— Стельмах! — воскликнула возмущенно мама, плотнее кутаясь в махровый халат и выходя вперед, буквально отгораживая нас собой друг от друга. — Что у вас опять произошло, черт возьми?!

— Да все как обычно. Ничего не меняется, мама, — отвечаю, я сверля отца взглядом. — Я плохой сын, одни неприятности от меня в этой семье, но зато он золотой… отец.

— Максим, прекращай дерзить и объясните мне нормально. Вы оба! — поворачивается мама ко мне, — хватит уже. Вы же живете вечно в состоянии войны, ну, сколько можно?! Вы отец и сын или кто?! Хотите меня довести до инфаркта своими постоянными стычками?! Артем? — бросает обеспокоенный взгляд голубых глаз на мужа мама.

— Этот гаденыш нарвался в сборной на проблемы, и теперь может забыть о ней! — тычет пальцем в мою сторону разъяренный отец. — Я и пальцем не пошевелю, чтобы, как ты выразился, это дело “замять”! — глаза мечут молнии, а руки буквально трясутся. — Снова мы свои “хочу” поставили выше всего остального. Никакой ответственности, никакой серьезности, и толку от тебя тоже никакого!

— А ты хоть раз вместо того, чтобы рычать, попробовал бы спросить, какие у меня были причины и почему я поступил именно так! — говорю гораздо громче, чем следовало бы, а руки сжимаются в кулаки. — Но зачем, правда? Проще же мне навешать очередного пинка и выставить дерьмом, чем выслушать.

— А у тебя есть что мне сказать? Так давай! — буквально взревел отец, делая рывок в мою сторону. Мать судорожно вздохнула, кинувшись в сторону отца, а мне честно показалось, что еще чуть-чуть и меня и правда схватят за шкирку и тряхнут, как мелкого пацана. Но отец никогда в жизни не поднимал руку ни на меня, ни на сестер, ни на мать, и в этот раз замер, дёргано и резко пряча руки обратно в карманы брюк. Будто всеми силами удерживая себя от опрометчивого поступка. Вздохнул, поиграл желваками и уже спокойно спросил:

— Я тебя внимательно слушаю. Объясни мне, до каких пор в твоей голове будет гулять ветер? Когда ты уже серьезно взглянешь на мир и на жизни и перестанешь ее прожигать?

Обидно, сука, до глубины души, которую он снова и снова выворачивает наизнанку своими словами. Я люблю отца. Очень. Во многом благодаря ему и его воспитанию я вырос тем, кем я и являюсь. Я привык прислушиваться и к его мнению, и его словам, но также я знаю, что точно не заслужил звания плохого сына!

— Вот скажи мне, я настолько ужасный сын? — выдыхаю ошарашенно и развожу руками. — Школа с золотой медалью, красный диплом, топовый игрок, с восемнадцати лет я обеспечиваю себя сам! Я не взял у тебя ни копейки, и все равно я дерьмо. Почему? Потому что не пошел по твоим стопам? Потому что не сижу в офисе и не собираюсь? Что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты повзрослел, в конце концов, и перестал разбазаривать свое время и здоровье на клубы, баб и учился ответственности! — выдыхает отец. — Я не железный и не вечный, Макс! — бросает отец и смотрит, прожигая дыру в черепушке своими свирепым взглядом. Молчит и ждет ответа.

— И я не робот, папа, — говорю спокойно, но кто бы знал, как тяжело мне это дается. Как невероятно сильно хочется до него донести, что я устал от его постоянного отпинывания меня, как гребаного футбольного мяча. — Я всё и всю жизнь делал, только чтобы тебе угодить! Я элементарно хотел, чтобы ты мной гордился. Но все равно, один шаг в сторону, и я плохой. Надоело! Ты не представляешь, как сильно мне иногда не хватает твоего одобрения и поддержки, но вместо них я всегда получал только “пинки” и упреки! Что бы я не сделал, как бы я себя не повел! Я устал тянуться, пытаясь достать твоих заоблачных стандартов!

Отец замер. Грудь под белой рубашкой тяжело вздымается, и он молчит. Может, хоть сейчас до него что-то дойдет. По взгляду вижу, что отступать он от своего упрямства не станет, но, по крайней мере, задумается.

— Надоело, — повторяю уже спокойней и разворачиваюсь, хватая с тумбы ключи от тачки.

— Макс… — слышу мамин всхлип, прекрасно понимая, каким мой уход сейчас станет для нее ударом, но нет. Прости, мам, но не могу и не хочу я тут оставаться. Сил больше нет жить под постоянным надзором, знать, что что бы ты не сделал, все равно выслушаешь отменную порцию упреков. Я элементарно устал.

— Куда ты собрался? — прилетает в спину вопрос отца, но я не отвечаю. Выхожу из дома, напоследок прилично припечатав дверью об косяк, и завожу машину, срываюсь с места.

Дерьмо день!

Глава 36. Летта

Проснулась я уже ближе к вечеру. За окном смеркалось, и сквозь неплотно задернутые шторы едва пробивается последний лучик уходящего солнца.

Я перевернулась на спину и сладко потянулась. Голова тяжелая, но исключительно от того, что проспала весь день. Тело ломит и требует отнести себя в душ, что я и делаю. Стою, с наслаждением подставив лицо под теплые струи воды, приятно покалывающие кожу, смывая с себя запахи вчерашней ночи: вечеринки и больничной палаты. Вместе с капельками по моему телу будто стекает все неприятное и плохое, что случилось за эти сутки. Все дурные мысли, включая и мысли о мерзавце Илье и открывшемся споре. Парень оказался редкостным дерьмом! И единственное желание, которое осталось по отношению к нему, — залепить звонкую и прилюдную пощечину, чтобы, может, хоть на доли секунды ему стало стыдно! Хотя, о чем это я? Такие, как Илья, лишены стыда, совести и других людских “слабостей”.

Все. Нет, даже думать о нем не хочу!

Выкидываю напрочь юристика из головы, и тут же перед глазами возникает образ другого