«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Буркин Юлий Сергеевич

Шон нарисовал тебе кучу рисунков, два из них прилагаю. Если ты не можешь разобрать его художества, то я тебе объясняю: на первом, там, где желтое о шести ногах, это он со сло-нопотамом, а на втором – все мы. У нас все хорошо, Шон немного простыл, но сейчас уже выздоровел. Ты будешь ругаться, но я попросила Кичиро уйти, теперь готовлю сама. И Хелен тоже, я вызываю ее, только когда мне нужно надолго уходить.

У меня теперь куча друзей в России, я потом тебе все расскажу, ну, если не как любимая жена любимому мужу, то хотя бы как старая подруга старому другу- Джон, не сердись, но я тогда слышала весь ваш разговор с Джорджем, потому что я сидела сразу за вами. Ты тогда еще говорил, что тебе жалко будет меня потерять. Какая же я была дура!

Я встретилась в России с одним очень хорошим человеком, только ты ничего не подумай, он священник, мы с ним долго разговаривали, он мне открыл глаза на многое. Я ему передала ваш разговор в самолете, как могла. И я хочу тебе написать, что он мне сказал по этому поводу.

Признаюсь, я сама не совсем поняла, поэтому я тебе напишу дословно, а ты, наверное, поймешь, или вы с Джорджем разберетесь вместе. Вот что он сказал: „Лишь тот не будет наказан, кто делит сон с Майей и с ней одно целое". Не знаю, кто такая эта Майя, все это звучит довольно двусмысленно, но если ты там свяжешься в России с какой-нибудь Майей, то, так и быть, наказан не будешь.

Шучу. Я знаю, что Майя это Пракрити.

Джон, дорогой, аиситэру ва*. [* Я тебя люблю (яп.).] Я не люблю эту избитую американскую фразу, но, пожалуйста, дай мне второй шанс.

Йоко.

P. S. Да, забыла написать, звонил Джулиан, спрашивал про тебя, просил перезвонить».

Во время второго выхода «на бис» из-за кулис вытащили Ринго, и он под несмолкаемые овации спел «Yellow Submarine». Особый восторг публики вызвала его загипсованная рука, которой он дирижировал.

Наконец они спустились в комнату отдыха и расселись, кто где мог. В комнате сразу стало тесно, а спустя минуту и накурено до висячего топора. На продавленном диване сидели «битлы» и Полина, которая держала в своей руке здоровую руку Ринго. В громадном и неудобном кресле в торце длинного стола восседал Моисей Миронович Мучник, на стульях примостились Женя, Юлий, Алексей и «Машина времени» в полном составе.

Джон читал письма, которые вручил ему директор, а потом некоторое время сидел в задумчивости, остальные болтали.

– Не ожидал такой горячей реакции от холодной Сибири! – воскликнул Пол. – Народ тут просто чумовой! A «Yesterday», «Yesterday»! Они пели со мной всю песню, они знают ее текст!

– Я бы не сказал, что это сделало песню красивее и проникновеннее, – хладнокровно заметил Джордж.

– Да не в том дело. Эти люди шли не на нас, это не наши фанаты. А нам говорили, что в России нас не знают и не любят!

– Не знают?! – вскричал Макаревич. – Не любят?! Да побывать на концерте «Битлз» было моей мечтой еще в школе. И я давно уже был уверен, что этой мечте не сбыться, а тут – такой подарок судьбы!

Он так расчувствовался, что встал и со стаканом в руке сделал круг по комнате.

– Вас у нас очень даже любят, – поддержал Кутиков. – Но чтоб так бушевать! Я тоже не ожидал.

Мучник произнес:

– Чем сильнее сжимаешь пружину… – и сделал значительное лицо, подняв брови.

Все помолчали, переваривая его слова, потом согласно покивали.

– Что-то в этом есть, – промолвил Петр Подгородецкий.

Кутиков уставился на него, словно впервые заметил.

– Вот только не надо, Саша, смотреть на меня, как на врага народа, – сказал Петр, снял и протер запотевшие очки. – Работа – это одно, а отдых – совсем другое. Как музыкант я «битлов» люблю, может, даже больше, чем ты. Настоящие профи.

– И все-таки на твоем месте я постеснялся бы сюда являться. И на твоем, – кивнул он Ефремову, который угрюмо промолчал, но повел плечом, не соглашаясь.

– Не гони волну, Саня, – вмешался Макаревич. – Забудем. Нам еще работать вместе. В принципе, они защищали права коллектива и твои в том числе. Если бы речь шла не о «Битлз», я был бы на их стороне.

– Но речь шла как раз о «Битлз»! – воскликнул Кутиков.

– Да, у Пети и Валеры идеалы не совпадают с нашими, но мы это знали и раньше, ведь так? Они и не обязаны совпадать. «Каждый, право, имеет право на то, что слева, и то, что справа». Противоречия неизбежны. Слава богу, что иногда они разрешаются так удачно, как сегодня.

– Вот за что я уважаю Макара, – поднял палец Петр, – так это за мудрость. Хоть я с ним и не согласен насчет идеалов. Идеалы у нас у всех одни. А речь шла о работе и зарплате. Ладно, – встал он из-за стола, – пойду-ка я в душ, пока не подрались.

Тем временем Мучник залил кипятком заварной чайник и выставил на стол все, чем был богат и чему рад: две пачки печенья «Красный Октябрь», банку смородинного варенья и несколько красочных бутылок спиртного, привезенных из поездок. Было видно, что все присутствующие еще полны энергии, в жилах кипит адреналин. Пока заваривался чай, Моисей Миронович разлил вино и коньяк.

– Ладно, Валера, мир? – подумав, предложил Кутиков Ефремову и поднял стакан.

– Я с тобой и не воевал, – отозвался тот, и они чокнулись. Ефремов расслабился, оттаял и сказал, обращаясь ко всем:

– А концерт был действительно шикарный. И мы, по-моему, были там совсем не лишними.

– Не лишними! – подтвердил Мучник. – Точно, не лишними.

– Женья, – обернулся Ринго к Лавренчуку. – Ты молодец, я даже в какой-то момент забыл, что за барабанами не я. Даже как-то в голове помутилось. Вот он я – сижу, курю… Не-а, вон он я, на сцене.

Женя смутился и надолго приложился к бокалу.

Джон наконец очнулся, одно письмо передал остальным, другое сложил вдвое, сунул в задний карман джинсов и тоже обратился к Жене:

– Вот что, Юджин. Думаю, ты не будешь возражать, если мы тебя ангажируем еще на пару концертов. Пока у Ринго рука не заживет.

– Еще бы! – подпрыгнул Женя.

– Кстати, и деньги пока тоже ты за него получать будешь. Половину, – продолжал Джон. – Вторая половина – ему, за его носатую рожу.

– За имя, заработанное кровопотливым трудом, – уточнил раненый «битл».

Подгородецкий, который вернулся из душевой, значительно посмотрел на Кутикова, как бы говоря: «Видал? Бизнес есть бизнес!»

– Мозес, ты уладишь бумажные дела насчет барабанщика? – глянул Джон на Мучника.

– Конечно, – отозвался тот и повернулся к Алексею и Юлию. – А вам, молодые люди, за то, что оказались вовремя в нужном месте, моя особая благодарность. Контрамарки вам на год во дворец обещаю. Если б не вы…

– Вообще-то, это Андрея нужно благодарить, – перевел стрелки Алексей. – Если бы мы к нему за кулисы не прорвались, не было бы там и Жени.

– Ну, значит, скажем спасибо лидеру «Машины» Андрею Вадимовичу, – переключил Мучник свое внимание на Мака-ревича.

Тот улыбнулся, сверкнув зубами.

– Будете смеяться, – сказал он. – Но если бы не было «Битлз», не было бы и «Машины».

– «Битлз» не было бы, если бы не Джон, – с усмешкой заметил Джордж.

– Ну что же, спасибо тебе большое за Женю, дорогой Джон, – резюмировал Мучник.

Все посмеялись.

Заглянул Лев Соловьев, поморщился на дым, положил в сейф здоровенную рыжую кожаную сумку, отозвал Моисея Мироновича в сторонку, и они о чем-то коротко переговорили. Затем Соловьев сделал всем ручкой и, сославшись на усталость, исчез.

– Кстати… – Макаревич достал из кофра акустическую гитару и повернулся к Джорджу. – Мы с Сашей Кутиковым уже десять лет спорим, что же это за аккорд такой фантастический у вас в начале «Hard Days Night». Саня говорит, там соль септ уменьшенный, а мне всегда казалось, что там есть еще какая-то нота или даже несколько нот, но я никак не мог поймать, какие. Потом вроде подобрал. Так?

И он ударил по струнам. Джордж одобрительно кивнул.

– Э, нет! Не все так просто, – возразил Пол. – Открою вам тайну. Этот аккорд нужно брать одновременно на трех гитарах и фоно. По сути, там три аккорда одновременно. Я вам напишу, если надо.