Уроки гнева - Анатолий Нейтак

Однажды — если в этом будет нужда — он сможет ворваться в этот полёт снова.

Закончив, страж ещё постоял, глубоко и размеренно дыша. По лицу, по груди и спине катился пот, мышцы подрагивали, отходя от неистовости Танца. Не поднимая тяжёлых век, Эхагес положил меч на пол. Лёг рядом. И упал в чёрный беззвёздный сон, словно камень в глубину.

Проснувшись, он твёрдо знал, что будет делать.

Глава вторая

Одна из граней мэлль — незаметность. В неё входит многое: и умение прятаться там, где это кажется немыслимым, и умение двигаться, не создавая лишнего шума, и умение раствориться в толпе. Всё это совсем не требует применения магии, но магия может расширить пространство возможностей. Когда Эхагес вошёл в трактир "Стрела и мишень" на окраине Столицы, он по-прежнему был одет в комбинезон, подаренный Наследницей. Но и комбинезон, и самого Эхагеса прикрывал "пепельный плащ", а потому никто из обычных посетителей не увидел в нём ничего необычного. Просто какой-то Серый страж с плохо запоминающимся лицом, по каким-то своим причинам вздумавший поесть не в цитадели, за счёт казны, а в трактире на свои кровные.

Бывает. Казённый дармовой харч — он тоже надоесть может.

Не вызвал никаких вопросов и сделанный стражем заказ, которого хватило бы на четверых умеренно голодных посетителей. Да, заказано побольше среднего. И что с того?

Опять-таки — бывает…

Гес набросился на еду и питьё, как после долгого поста — и впервые задумался, сколько времени он потратил на свой Танец. Прислушавшись к разговорам, он поразился: шёл пятый день после их с Владыкой возвращения и смены власти. Выходит, он впервые в своей жизни отдался стихии майе на… двое суток подряд? Пожалуй, двое с половиной.

Неудивительно, что он так устал и так проголодался!

У незаметности, достигнутой при помощи магии, есть особенность. Для тех, кто не владеет мэлль, ты действительно становишься почти невидимкой; но в глазах других изучавших магию "пепельный плащ" — не покров, а маяк. Маскировка оборачивается своей противоположностью. (Ещё, конечно, есть иллюзии, вуаль которых может обмануть даже опытного мага. Распознать хорошую иллюзию гораздо сложнее, чем примитивные приёмы, влияющие непосредственно на сознание наблюдателя. Но и создать хорошую иллюзию не так просто, как набросить "пепельный плащ". Это — целое искусство, которым владел Ворон, но не владел Эхагес).

И потому он не особенно удивился, когда к нему подсел невысокий человечек. В отличие от стража, этот был малозаметен не из-за применения магии, а от природы, наделившей его весьма серой внешностью. Кто-то — страж был на девять десятых уверен, кто именно — натренировал этого человечка на тихую, вкрадчивую манеру двигаться и особую цепкую наблюдательность. Для других посетителей "Стрелы и мишени" человечек казался чем-то вроде табурета или другого предмета обстановки, но Эхагес заметил его сразу, как вошёл. И человечек стража — тоже.

— Здравствуй, Эхагес из Серых.

Голос подошедшего был негромок, но внятен. И уже в трёх шагах превращался в мутное бессмысленное бормотание. Не подслушаешь.

— Здравствуй и ты, шпион.

— Вижу, ты поел. Не хотел беспокоить тебя прежде времени…

— Благодарю за деликатность. В чём дело?

— Мне это не известно. Всё, что я знаю — адрес. — Человечек ровно на одну секунду показал клочок бумаги с тремя столбцами знаков. — Тебя там ждут. Для беседы.

— Когда?

— В любое время.

— Кто?

— Это не моё дело, страж. Ты придёшь?

— Нескоро. Дела, знаешь ли.

Человечек кивнул и сгинул в направлении заднего хода. Эхагес бросил на стол пару монет, вышел из трактира, завернул в переулок и растворился в воздухе.

А возник из воздуха, расставаясь с Волной, на хорошо знакомом склоне Триглавого пика.

Удивительное дело: этот мир, причём мир населённый, он посещает уже в четвёртый раз, а знает о нём меньше малого. И из тех существ, кто здесь обитает, знаком — теперь — только с одним: крылатым Свободным. Или, как говорил Ворон, пасситме.

Может, с поисков этого знакомца и начать?

Эхагес уплотнил Мантию Скитальца (автоматическое действие, почти не зависящее уже от сознания) и взмыл к зениту. Летун, х-ха… Но теперь подниматься в воздух было очень легко. Раздражающе легко. Будь с этим связано хоть какое-то усилие, пусть едва заметное, но напряжение сил… Но увы! Бездонный источник Мощи, сокрытый внутри него, просто не замечал таких трат.

Словно пытаясь оторваться от этой неприятной лёгкости, Эхагес полетел быстрее. Потом — ещё быстрее. Если бы Гес просто падал, увлекаемый притяжением тверди, скорость его при этом была бы много меньшей. Потоки взбаламученного воздуха с тщётной яростью бились в ореол Мантии и свивались позади в прозрачные рваные нити, постепенно слабея.

Минуло около минуты. Когда человек бросил взгляд вниз, Триглавый пик вместе с более мелкими соседями показался ему не больше кулака. Горизонт знакомо выгибался. Часть сознания, хранившая в себе язык Сферы, сообщила: "Высота около двадцати пяти километров, нижние слои стратосферы".

И ещё: "Так я скоро на низкую орбиту выйду…"

Но орбита, хотя бы и низкая, была Эхагесу не нужна. Ему требовались источники магии, связанные с золотистыми точками, кружащими в воздухе, как и он, только много ниже. Гес слегка модифицировал зрение (ещё один "подарок" от Ворона: магическая дальнозоркость) и, повиснув под углом градусов в сорок, принялся разглядывать пейзаж внизу.

А начав, невольно задержал дыхание.

Какая красота… какая отточенная, прозрачная, льдистая красота!

Триглавый пик оказался частью не просто обширного горного хребта, а целой горной системы. Вздыбленные каменные складки широкой полосой отделяли почти совершенно голые скалистые нагорья от плодородных зелёных холмов. Но Долина Жара Глубин — чаша, полная влажных горячих дымов и сернистых выделений — казалась чужеродным вкраплением на лике земли, не относящимся ни к горам, ни к нагорьям, ни тем более к плавным зелёным холмам. Геолог изумился бы, глядя на вулканическую котловину посреди уже немолодых складчатых гор. Эхагес не был геологом, но чувствовал некую неправильность в том, что видит, даже острее. В конце концов, он, в отличие от геолога, мог отчётливо почувствовать внушительный "поток" магии, втягиваемый в тёмные недра как раз на месте Долины. Что само по себе было жутковато.

Кому или чему там, в глубине, требуется столько магии? И на какие цели идёт она?

Но разгадывание загадок не было целью Эхагеса. В своём путешествии по мирам рядом с Владыкой он видел достаточно загадок, чтобы почти полностью утратить праздное любопытство. Сейчас Летун искал пасситме — и, найдя золотистую точку в отчётливом ореоле сил, облегчающих полёт, устремился к ней быстрее сокола, падающего на добычу. На подлёте стало ясно, что перед ним не знакомый Свободный, а другой — чуть покрупнее, с заметно разнящимся рисунком сознания. Но человек не повернул. Тот или не тот крылатый, думал он, — разница невелика.