Высота одиночества. Все за мечту - Ольга Борискова

не разложенные по полочкам шкафа стопки одежды. Перелет оказался недолгим, однако она была бы не прочь немного отдохнуть. Но годы самостоятельной жизни в общаге приучили девушку к порядку, и она намеревалась разобраться с вещами. Из ванной по-прежнему доносился шум текущей воды, но думать о чужих проблемах желания не возникало.

Отогнав все мысли, Алиса заново сложила футболки и майки, отнесла их в шкаф и, сняв с перекладины плечики, вернулась за свитером.

Пять минут спустя Рината вышла из ванной и, молча забравшись на кровать поверх покрывала, поджала колени к груди. Уткнулась в подушку и затихла. Алиса, стараясь не обращать на соседку внимания, продолжала возиться с вещами. Убрав свитер, взяла с постели платье и бережно повесила в шкаф, потом отнесла туда стопку брюк, нижнее белье и носки. Практически вся одежда была выдана экипировщиком сборной. Перчатки, обувь… Предусмотрели даже такие мелочи, как резинки для волос в цветах российского триколора.

Алиса бережно расправила парадный пиджак на плечиках и, закрыв дверцу шкафа, на секунду задержала пальцы на гладком дереве. Несмотря ни на что, она здесь. И пусть этого недостаточно, но она в Сочи, на первых в истории России зимних Олимпийских играх. Не так уж это и мало…

Закончив разбирать вещи, Алиса осмотрела постель и, взяв завалившуюся за подушку заколку-резинку, повертела в пальцах, а затем бросила на тумбочку. Рината внезапно судорожно втянула в легкие воздух и рвано, с шумом, выдохнула.

Алиса посмотрела на нее и, не выдержав, негромко спросила:

– Ринат, ты в порядке?

Рина лежала, свернувшись калачиком и, обняв обеими руками живот: она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать.

Не дождавшись ответа, Алиса перебралась через свою кровать и повернулась к Ипатовой.

– Рин…

– Я в порядке, – прогундосила та в подушку. – Занимайся своими делами и отстань от меня.

Пропустив колкость мимо ушей, Алиса задумалась, как лучше поступить. Самой бы ей не понравилось, если бы в ее жизнь влез совершенно чужой человек. Она бы, наверное, не обошлась без нецензурных слов, но…

Заправив за уши лезущие в глаза непослушные волнистые волосы, Алиса взяла с тумбочки кружку и вышла в коридор. По правилам олимпийского комитета чайники в номерах были запрещены, но в общей зоне на лестничном пролете находился кулер с горячей и холодной водой. Налив кипятка, девушка вернулась в комнату, достала из бокового кармана чемодана чайный пакетик и кинула в чашку. В том же карманчике обнаружился и сахар.

Она размешала его и поставила кружку на тумбочку. Села на кровать рядом с Ринатой и решительно тронула ее за плечо. Если уж и быть посланной куда подальше, но за дело. Оторвав голову от подушки, соседка непонимающе посмотрела на Алису.

– Выпей чай и прекращай ныть.

– Я не ною, – хлюпнув носом, Рина вытерла ладонями мокрые щеки и, упираясь рукой в матрас, села.

– Сильные девочки не ноют, да, Ипатова? – невесело усмехнулась Алиса и пододвинула чашку. – Пей. Он сладкий.

В комнате витал слабый запах цитруса и шоколада. Рина покосилась на тумбочку, затем на Алису.

– А ты?

– Кружка одна.

– У меня тоже есть, – чуть сипло сказала Рина. Щеки ее оставались влажными, и она снова их вытерла. – В чемодане. Подожди… – она неуклюже потянулась к молнии и, приоткрыв, нашарила нужную вещь. Протянула Алисе кружку-термос с оранжевыми ромбиками-узорами. – У меня еще печенье есть. И шоколадка… в сумке.

Алиса ничего не ответила. Забрала из рук Рины кружку и, не дожидаясь, пока та достанет сладости, отправилась за второй порцией кипятка. Расспрашивать ее о том, что случилось, Решетникова не собиралась, но оставаться в стороне не могла. Конечно, пусть Ипатова сама разбирается с навалившимися проблемами. А чай… Порой он и правда помогает поставить мозги на место и взять себя в руки.

Когда Алиса вернулась, на лице Рины не было следа от слез. Она наспех заплела косу и выглядела очень неплохо, только была слишком бледной.

Решетникова поставила кипяток на тумбочку и, увидев гору сладостей, округлила глаза.

– Ты меня таким извращенным способом из строя решила вывести?

Рина изобразила нечто, отдаленно напоминающее улыбку и, с шумом раскрыв упаковку печенья, протянула соседке.

– Не могу без сладкого, – виновато сказала она.

Алиса взяла одно печенье и вновь полезла в чемодан за чаем.

– Убери это с глаз моих долой, – пробормотала она, не оборачиваясь. – И желательно, чтобы я ничего не нашла.

Рина тихонько засмеялась и зашуршала упаковками, а Алиса с недовольством пробурчала:

– Ненавижу вас таких…

– Каких?

– Которые трескают шоколадки и остаются тощими.

– Зато у тебя грудь есть, а у меня…

Оглянувшись, Алиса фыркнула и застегнула чемодан. Кинула в чашку пакетик и, присев на кровать, откусила уголок печенюшки.

Глава 19

Сочи, 6 февраля 2014 года. Командные соревнования по фигурному катанию. Короткая программа

Отчего-то блуждающий по стадиону взгляд Ринаты зацепился именно за девушку-волонтера, приоткрывшую дверцу борта для того, чтобы они с Игорем смогли беспрепятственно попасть на лед. Она доброжелательно улыбалась, лицо, обрамленное рыжими кудряшками, казалось единственным реальным пятном во всем творившемся вокруг безумии. Губы вроде бы шевельнулись, будто бы она что-то сказала, пожелала удачи… Но Рина не слышала ни единого слова.

Она не слышала ничего: ни объявления оценок предыдущей пары, ни настойчивого подбадривания Аллы, держащей ее за руку. Только согласно кивала, поскольку согласилась бы сейчас абсолютно со всем, что бы та ей ни сказала. Мать обняла ее, потом Игоря, и пальцы Рины незаметно переместились в его ладонь. Он посмотрел на нее и попытался улыбнуться, но девушка чувствовала: состояние Крылова мало чем отличается от ее собственного, и он тоже вряд ли слышал напутствие тренера, хоть и старался не показывать вида.

Голос диктора, пригласившего спортсменов на каток, потонул в овациях и криках тысяч болельщиков. Рината с трудом разобрала окончание своей фамилии и лишь по уверенным движениям Игоря поняла, что не ослышалась. Они ступили на лед – парень чуть впереди, словно истинный вожак, сильное звено пары. На короткое время воцарилась тишина, но стоило им проехать несколько метров, как она вдруг сменилась оглушающим раскатистым звуком.

Бум.

Бум.

Бум.

Эти «бум-бум-бум», вторящие ударам Рининого сердца, заводили двенадцатитысячный стадион, который в едином порыве принялся аплодировать синхронно с задаваемом кем-то сверху ритмом. Рината впервые подняла глаза, пытаясь понять, откуда идет звук. Но он раздавался отовсюду – обволакивал, заряжал неведомой первобытной энергией, которую фигуристка не была способна удержать: сила жаждала захватить ее, чтобы после понести, закружить и вырваться наружу фейерверком эмоций.

На трибунах развевались российские флаги,