Полночная разбойница - Марлен Сьюзон

Морган осторожно стер слезы с ее щек и принялся гладить по голове, словно маленького обиженного ребенка.

– Я сразу понял, что вы, должно быть, пережили нечто ужасное, что навсегда отвратило вас от близости с мужчиной.

Его ласковый тон и искреннее участие что-то отомкнули в душе Дэниелы, воспоминания о боли и унижении той ужасной ночи захлестнули ее с новой силой, и она, уже не пытаясь сдерживаться, зарыдала, уткнувшись Моргану в плечо. Молодой человек очень бережно обнял ее и прижал к себе, шепча на ухо ничего не значащие, но такие необходимые сейчас слова утешения.

Наконец она успокоилась и, подняв залитое слезами лицо, смущенно шмыгнула носом. Морган ласково улыбнулся.

– Ну что, стало легче?

Она кивнула, удивляясь про себя непривычному чувству надежности и защищенности, которое испытывала в его объятиях.

– А теперь вы можете мне рассказать все, что тогда произошло? Конечно, если это не слишком болезненно. Если не хотите, не рассказывайте. Я и так все более или менее понял.

Но, к своему удивлению, Дэниела вдруг почувствовала, что сама хочет рассказать Моргану, как все было на самом деле. Спасительное чувство, что он ей полностью доверяет, придало ей силы.

– Я ответила отказом на настойчивые ухаживания Ригсби, и это взбесило его. Он ворвался ко мне в комнату и принялся избивать меня с такой жестокостью, что я упала, едва не потеряв сознание.

Чувствуя, что в нем закипает ярость, Морган тем не менее попытался сдержаться и только крепче прижал к себе Дэниелу, словно пытаясь взять на себя часть ее боли.

– Он сорвал с меня одежду и швырнул меня на нее.

Дэниела вытерла вновь хлынувшие слезы и дрожащим голосом тихо продолжила:

– Я была так наивна, что даже не понимала, что именно он собирается делать, а он... он... – Она запнулась, не в силах описать остальное.

– Он набросился на вас. – Голос Моргана казался очень мягким, но в нем без труда можно было различить с трудом сдерживаемую ярость. Он чувствовал, как она дрожит в его руках.

– Да. Это было так ужасно! Я никогда еще не испытывала такой страшной боли, такого омерзения... Я кричала, но он зажимал рукой мне рот, а потом изо всей силы ударил... я почти потеряла сознание... Боже, как это было ужасно!

Морган продолжал обнимать ее, укачивая, как ребенка. Он ласково гладил ее по голове, прижимая горячие губы к ее виску. Постепенно она перестала дрожать, но не спешила покидать его надежные объятия и только еще теснее и доверчивее приникла к нему.

– И что сделал Бэзил, когда вы рассказали ему обо всем?

– Ничего. Он сказал, что я все придумала.

Морган был так поражен, что на мгновение отстранился от нее и заглянул в глаза.

– Но как он мог не поверить вам?

– Если бы вы только слышали, каким искренним и убедительным тоном рассказывал Ригсби о том, как я сама просила его... чуть ли не заставила... лишить меня невинности... Он смеялся... говорил, что я сама домогалась его, так что он просто не смог мне отказать...

– Но он вас бил, наверное, остались синяки? Кровь?

– Я смыла кровь, мне было так противно... а синяки... они были на таких местах... их я не могла никому показать. К тому же Ригсби потом забрал с собой мои нижние юбки, испачканные кровью...

– Все предусмотрел, негодяй!

Дэниела тяжело вздохнула. Несправедливость и испытанное унижение ранили ее не меньше, чем само насилие. А Морган снова крепко прижал ее к себе.

– Ригсби заявил, что он никогда бы сам не заинтересовался такой дурнушкой, как я. – Голос Дэниелы дрожал от стыда. – «Зачем, – говорил он, – мне связываться с ней, да еще тратить на нее силы, когда многие красавицы ищут моего внимания?» И это было правдой. Поэтому-то все поверили ему, а не мне. Все, кроме Шарлотты Флеминг, решили, что я распущенная женщина да еще к тому же негодяйка, которая решила опорочить невинного человека.

– И после него у вас никого не было, ведь так?

Дэниела прямо посмотрела ему в глаза.

– Никого. И я поклялась себе, что никого никогда не будет. Одна мысль об этом приводит меня в ужас.

Морган кивнул.

– Я так и думал. Но вам ведь известны разговоры, которые ходили тогда по Лондону. Вы знаете источник этих сплетен?

– Сэр Джон Уинторп и Морис Эймс заявили, что их я так же пыталась соблазнить, как до этого соблазнила Ригсби. Они заявили, что не видели причин отказать мне и оба имели со мной короткую связь. Но это была ложь!

– Вы не знаете, по какой причине им понадобилось клеветать на вас?

– Если бы я знала! – всхлипнула Дэниела. Морган с непонятной для него самого нежностью обнял Дэниелу. Внутри у него все кипело от возмущения. Он поклялся, что когда-нибудь обязательно выяснит у этих двух негодяев истинную причину их подлой лжи. Но, стараясь успокоить девушку, он ласково прошептал:

– Все будет хорошо, моя маленькая разбойница!

– Нет! – покачала она головой. – Хорошо уже никогда не будет! Я не смогу выйти замуж, не смогу иметь детей! Я ничего не могу с собой поделать. Меня охватывает такой ужас, когда я подумаю, что еще какой-нибудь мужчина... что он попытается... Я боюсь!

– Брачной ночи?

Дэниела кивнула, не поднимая головы.

Что ж, после всего, что с ней сделал Ригсби, в этом не было ничего удивительного. А потом еще и Флетчер... Морган сжал челюсти. С каким бы удовольствием он сейчас расправился с обоими негодяями.

А ведь Дэниела по своей природе была страстной женщиной. Морган вспоминал, с каким наслаждением она отзывалась на его поцелуи. И она могла бы стать прекрасной женой и матерью, если бы только смогла преодолеть этот страх перед физической близостью. Несправедливо, что такая смелая, милая, восхитительная женщина должна платить столь высокую цену только за то, что стала жертвой бесчестного негодяя.

Морган не сомневался, что он смог бы растопить этот страх в ее душе, научить наслаждаться своим телом, наслаждаться любовью. Тогда она сможет выйти замуж, родить детей, о которых мечтает... Да, без сомнения, это самое меньшее, что он может для нее сделать.

Впрочем, в глубине души он отдавал себе отчет, что желание заняться любовью с Дэниелой продиктовано не только альтруистическими причинами. Он надеялся, что таким образом он сможет наконец избавиться от этого наваждения – непонятного и мучительного влечения к ней. Он нисколько не сомневался, что, как только Дэниела станет его любовницей, он мгновенно потеряет к ней всякий интерес. Так было всегда, так будет и на этот раз. Так почему же не сделать этого, раз им обоим станет легче жить и это решит многие проблемы?

Погруженный в свои мысли, Морган ласково гладил Дэниелу по голове. Наконец она совсем успокоилась. Тогда он вытер ей слезы своим окончательно промокшим платком и, горя от нетерпения осуществить задуманное, предложил: