Война Польши против Советской России. Воспоминания главнокомандующего польской армией, 1919–1921 - Владислав Сикорский

направленной внутрь, большевистские элементы, к счастью сначала немногочисленные, стали проникать на фронт с приходящими из внутренних районов страны подкреплениями.

«сокрушив врага до конца, не была во мне так сильна, как в этот раз… Если польские паны хотели войны, если они навязали нам войну, то эта война, и громы ее, и бедствия будут обрушены на их головы, а победа будет за нами, победа за рабочей Россией». (Примеч. пер.)

Эта акция, в сочетании с общим нежеланием продолжать войну, подорвала до того превосходный боевой дух многих польских дивизий. Временный спад его достиг максимума в войсках во время их изнурительного отступления, ослабляя их готовность к сопротивлению; еще немного — и он стал бы причиной нашего общего и окончательного поражения, тем более что наш офицерский корпус не имел никакой спайки и еще не подтвердил себя в деле командования.

Недостатки и ошибки офицерского корпуса польской армии

На войне командование, в высоком, а не в формальном значении этого слова, дело не простое. Вести солдат, если понадобится, на верную гибель, поддерживать дисциплину в строю, эффективно воздействуя на их коллективный менталитет и умея зажечь их энтузиазм, — одна из самых чудесных, но и самых трудных задач начальника. С этой точки зрения роль офицера в условиях современной войны намного тяжелее, чем в прошлом.

Наш молодой офицерский корпус в огромном своем большинстве способен прекрасно проявить себя в этой новой роли, как и в других. Но в начале войны, вследствие неизбежных ошибок, вызванных чрезмерным и неразумным формализмом, мы имели на фронте множество слабо подготовленных либо не сознающих важность своей миссии офицеров.

На поле боя невозможно предвидеть или же фиксировать ход событий. Неожиданность, царящая там, требует от офицеров сильного характера и инициативности, способности принимать точные и быстрые решения, а также железной воли для их осуществления.

Кроме того, первым качеством, которое всегда должно выделять начальника, будет его готовность взять на себя личную ответственность за свои решения и их последствия, хорошие или плохие.

Некоторые польские офицеры в 1919 и 1920 гг. не обладали этой главной добродетелью и, прежде всего, боялись находиться впереди. Многие, привычные к удобным гладким дорогам, робко искали их во всех острых ситуациях вместо того, чтобы действовать решительно, быстро и энергично.

Точно так же в решающий момент боев, когда требуется полная самоотдача, многие не проявили силы характера, которой мы должны требовать от всех офицеров в военное время. Отсутствие у них хладнокровия, их излишняя нервозность часто дезорганизовывали штабы, провоцировали распоряжения, граничащие с паникой, и влекли за собой гибель их частей.

Сколько раз мы видели офицеров, наших подчиненных или коллег, отдающих замечательные по энергичности приказы, при этом неспособных выполнить собственные же распоряжения или навести в своих частях дисциплину на службе и в бою.

Сколько генералов определенного происхождения издавало невыполнимые и даже фантастические оперативные приказы только для того, чтобы прикрыть свою ответственность, — с этой целью они составляли и ревностно хранили самые полные собрания документов своих соединений.

В июле 1920 г. мы даже видели — по счастью, редко — офицеров, которые, помня страшные дни, пережитые среди взбунтовавшихся солдат армий иных стран, в которых служили прежде, срывали или прятали свои знаки различия. Наивно и трусливо они воображали тем самым польстить солдатской массе, которую не чувствовали и которой к тому же никогда не понимали.

Плохие командиры командуют всегда плохо. Они были причиной многих местных неудач в 1920 г. и не выдержали сурового испытания столь продолжительным отступлением.

Отступление автоматически производило отбор в польском офицерстве и вычищало из него самые слабые элементы, оставляя лишь наиболее сильные, из армии какой бы страны они ни пришли. Эти последние были так многочисленны и так прониклись взаимным доверием, что благодаря их содействию мы оказались в состоянии выстоять в августе 1920 г. в решающем поединке с русскими захватчиками[94].

Роль правительства национальной обороны в организации победы

Чтобы избежать окончательной катастрофы, необходимо было восстановить утраченное доверие между народом и сражающейся на фронте армией. Для нас это было тем более необходимо, что никто не нуждается в атмосфере доверия больше, чем польский солдат. Действительно, польская армия еще не обладает прочностью, даваемой традициями; но главное здесь то, что польский характер более, чем какой другой, нуждается в управлении в соответствии с тонким знанием психологии.

Речь шла о том, чтобы дать генеральное сражение в сердце страны, после первого поражения, посреди активной деятельности коммунистов, пытавшихся вызвать революцию в тылу армии и подвергавших большую часть страны угрозе разрушения вследствие войны. Поэтому требовалось полное взаимодействие между народом, Верховным главнокомандующим, правительством и армией.

Эта координация стала делом Совета национальной обороны и Правительства национальной обороны. Под давлением прямой угрозы парламент отбросил внутренние ссоры и дискуссии, ослаблявшие нацию; 20 июля 1920 г. он породил правительство национального согласия, без партийных различий. Правительство национальной обороны взяло на себя миссию отразить нашествие, которое, казалось, завершится победой; мобилизовало народ во имя программы объединявшей, а не разъединявшей, и предприняло значительные усилия для спасения оказавшейся под угрозой независимости; затормозило все без различия сепаратистские или партикуляристские тенденции и навязало всем классам общенациональный союз, столь необходимый в этот исторический момент; организовало пропаганду, призванную просвещать солдат, а с другой стороны, суровыми репрессиями восстановило в войсках дисциплину, подняло их боевой дух и воскресило в них дух самопожертвования.

В глубине польской души, даже когда она склоняется перед постоянными ежедневными трудностями или слишком редко отчаивается, всегда сохраняется живой и глубокий источник искреннего энтузиазма. Хорошо известный польский индивидуализм может быстро превратиться в реальную добровольную дисциплину, если уметь воспламенить его высоким идеалом.

Глава государства и Совет национальной обороны обратились с воззванием к патриотизму масс[95] и энергично постарались восстановить доверие между нацией и армией. Эту задачу им облегчило присутствие у ворот Варшавы Тухачевского, которое наэлектризовало польские массы, но в смысле, противоположном надеждам большевиков. Действительно, продвигаясь вглубь Польши, русская армия скинула маску и открыла свой до того времени скрываемый советский империализм. В 1920 г., во время подготовки к битве на Висле, вся Польша поняла, что эта борьба решит ее судьбу, создаст ее независимость или повлечет ее гибель. Повсюду стало понятно, что во избежание нового попадания в недавнее рабство польский народ должен всего себя посвятить обороне.

Чтобы в полной мере оценить величие усилия поляков в тот момент, необходимо показать различие между временем последней польско-русской войны и началом Первой мировой.

В 1920 г., что вполне понятно, повсюду царила атмосфера, резко противоположная той, что