Смерть по вызову - Андрей Троицкий

– Мы пришли с протянутой рукой, а не с камнем за пазухой, – говорил Чемоданов, он сильно хмурился и, в эту минуту казалось, что он пришел именно с камнем за пазухой. – Мы хотим договориться и избавить вас от лишней головной боли и финансовых издержек. Поэтому давайте решим все недоразумения к обоюдной выгоде.

Романов так яростно замахал руками, словно в кабинет влетела стая диких пчел. На самом деле он просто не возражал против разговора и решения всех проблем к обоюдной выгоде.

– Вот и прекрасно, – Чемоданов выудил из внутреннего кармана лаковую записную книжку, похожую на миниатюрную шкатулку, раскрыл её. – На самом деле теперешняя ситуация в корне отличается от той, что мы имели около двух месяцев назад.

– Отличается, – вздохнул Романов.

Егоров дотронулся рукой до руки Эдика.

– А ну-ка лицо шефа покрупнее. Вот так.

Романов опустил глаза, поставил на стол локти, открытыми ладонями сжал виски. Егоров понимал: Романов в ярости, он просто взбешен и собственными руками готов взять Чемоданова за брючный ремень и галстук, высоко поднять над собой и выкинуть в окно. Но внешне Романов держался хорошо, почти не выдавая своих эмоций.

– Позволю напомнить, тогда ситуация была другая, – теперь Чемоданов сладко улыбался. – Тогда ваш главный бухгалтер Розов составил заявку в Московскую регистрационную палату о внесении изменений в устав ресторана и казино «Золотой Тюлень». Он отнес эту заявку второму владельцу заведения Майклу Волкеру, которому принадлежал пятьдесят один процент акций «Тюленя». Тот подписал документы. Затем главбух Розов на законном или, скажем, формально законном основании перерегистрировал в Московской торговой палате устав заведения.

– Он вообще шустрый парень был, этот Розов, – вставил Федор Михайлович. – Упокой Господь его душу.

– Да уж, пусть покоится с миром, – кивнул Романов. Егорову показалось, глаза шефа побелели от душившего его бешенства. – А на работе был такой скромняга. Я ему даже замечание сделал, мол, ты не младший научный сотрудник, а финансист, можешь покупать одежду не на толкучках, а в хороших магазинах. А он ответил в том духе, что не тряпками жив человек. И глазки так, знаете, опускает.

– Да, скромный он был, застенчивый такой, – затряс головой Пахов. – И выражался красиво, возвышено, – он щелкнул пальцами. – Но своего не упустит, вместе с пальцем и руку запросто оттяпает.

Вернувшийся Воронин положил перед Егоровым тонкую папку и закряхтел, устраиваясь на стуле. – Тише ты, – цикнул Егоров. – Только что Розова они поминали. Так трогательно, такие слова теплые подобрали.

– Вот папка, – Воронин покопался в носу. – Этот Чемоданов владеет магазином запчастей «Элиот-ост», плюс посреднические фирмы, торгово-закупочные. Раскрутился на том, что несколько лет назад взял государственные кредиты на строительство агрогородков под Москвой, молочных заводов, коптилен. Кредит вернул, когда рынок рухнул, а деньги уже ничего не стоили. – Смотри, вон наш юрист Максименков пришел, – Егоров показал пальцем на монитор. – Кажется, он ещё в весе прибавил. Эко его дует.

– С пива, – сказал Воронин. – Максименков не в весе прибавляет, а отекает, разные вещи.

– Вот наши, так сказать, будущие партнеры, – Романов представил Максименкову Чемоданова и Пахова, усадил юриста за общий стол. – Они вышли с предложением договориться, придти к разумному, выгодному обеим сторонам компромиссу.

– Совершенно правильно, – Чемоданов раскрыл пасть и издал звук, напоминающий «ха-ха-ха», словно услышал удачную остроту. – Я уже сказал, что ситуация за последнее время сильно изменилась Розов, молодой, подающий надежды финансист, погиб по собственной глупости. Случайность – и только, – на лице Чемоданова расцвела улыбка змея.

– Это нам известно, – спешивший на встречу Максименков, промокнул платком влажный лоб. – Или у вас есть новая информация, что Розов воскрес и собирается дать объективные показания в суде?

– Смерь всего лишь одного человека может многое изменить, – Чемоданов не захотел услышать иронии.

– Я его не заставлял дурной башкой с крыши бросаться, – буркнул Максименков.

– Разумеется, разумеется, – пропел Чемоданов. – Но молодости свойственны экспромты, неординарные поступки. Полет, и не только мысли, – Чемоданов захихикал.

– Ох, уж эта молодость, молодость, – то ли осуждающе то ли, наоборот, восхищенно пробормотал Федор Михайлович.

– В чем, собственно, суть вашего предложения? – Максименков раскрыл портфель, вытащил темную папку. – Или мы до вечера будем предаваться…

– Подожди, – оборвал адвоката Романов, – дай людям договорить.

Раздувая ноздри, Максименков запыхтел, выражая этими звуками личное несогласие с позицией начальника, слишком доброго и лояльного к темным проходимцам.

– Документы переоформлены и теперь по закону пятьдесят один процент акций «Золотого тюленя» принадлежит нашей дочерней компании «Моя малая Родина», – Чемоданов, чтобы чем-то занять руки, баловался записной книжкой. – Вы подали в московский арбитраж, требуете признать регистрацию недействительной. Мы подали встречный иск. Ресторан и казино закрыты и бездействуют. По вашей вине мы несем убытки и намерены взыскать их в судебном порядке.

– Что ж, разумно, – Романов кашлянул, энергия рвалась наружу, но лицо оставалось спокойным.

– Я понимаю, господа, – Чемоданов развел руками. – В этой заварухе мы, возможно, переступили некоторые этические нормы и принципы. Но бизнес есть бизнес. Дело превыше всего.

– А кончил дело – гуляй смело, – подал признаки жизни Федор Михайлович.

– Забавный мужичок, – Воронин показал пальцем на монитор. – Тут сказано, что он под прикрытием саун и массажных салонов держит несколько притонов разврата. Хорошо платит милиции, и его не трогают. Он ревнивец. Тут в папке сказано, что одну из своих жен он насмерть забил металлическим ригелем от торшера, а на вторые сутки после смерти сбросил тело с четырнадцатого этажа. Чудило, хотел следы замести. А в протоколе осмотра места происшествия записали, что женщина попала в дорожно-транспортное происшествие. Федор Михайлович раскошелился.

– Ясно, раскошелился, – согласился Егоров. – Только это была не жена его, а проститутка по вызову. Обычная проститутка. Иначе бы он не смог так легко замять дело.

– И ты этого Федора даже не осуждаешь? – Воронин покрутил взлохмаченной головой. – Он женщину, пусть даже проститутку, зверски истязал, забил металлической палкой, а ты его даже не осуждаешь?

– Во-первых, я не сказал, что не осуждаю. А во-вторых, я работаю, а не занимаюсь анализом своих эмоций. А ты лезешь со своими комментариями, мешаешь мне слушать и смотреть.

Максименков скомкал в кулаке носовой платок, громко фыркнул.

– Мы направили в милицию заявление по факту мошенничества и хищения учредительных документов, – сказал он. – Будем добиваться, чтобы хоть на этот раз виновные понесли ответственность.

– Да, да, понимаю, – Чемоданов открыл и закрыл записную книжечку. – Меня, как соучредителя «Моей малой родины», уже взывали в милицию для беседы без протокола. Уголовное дело не будет возбуждено, поскольку, выражаясь юридическим языком, нет состава преступления. Волкер совершенно добровольно, сознательно уступил нам, как бы это сказать, свою долю прибыли. Жалоб от него в милицию не поступало. Та в чем, собственно, криминал? А дело, если его и возбудят, если оно и дойдет до суда через пару лет, так на этом суде и развалится. Это вам любой юрист приготовишка объяснит. Уголовное дело лично вам, господин Романов, ничего кроме убытков не принесет. Больших убытков. В законном порядке я отсужу у вас всю неполученную от ресторана и казино прибыль.

– Майкл Волкер даст показания следствию, – в тоне Максименкова чувствовалась внутренняя убежденность. – У обвинения найдутся и другие свидетели.

– Кто, покойник Розов, например? – Чемоданов криво усмехнулся и, спросив разрешения у хозяина кабинета, закурил. – По нашим, совершенно достоверным сведениям, Волкер сейчас далеко, за океаном. Одно время он лечил у ортопеда сломанную челюсть. А теперь посещает психиатра. При слове «Россия» он вздрагивает всем телом и мелко трясет конечностями. А, услышав название ресторана «Золотой тюлень» впадает в тихое исступление. Да, характер у Волкера очень изменился. Из оптимиста и жизнелюба он превратился в трусливого меланхолика. О том, чтобы Волкер присутствовал на арбитраже, и речи нет. Он вообще бросил бизнес.

– Да, меняются люди, – печально заметил Федор Михайлович. – Молодой здоровый человек, а довел себя до такой хандры.

– Бизнесмен из него никакой, – Чемоданов потряс головой. – Ему бы цветочки выращивать и дарить их прекрасным женщинам.

– Что вы конкретно предлагаете? – Романов сидел мрачный, галстук болтался на его груди, как удавка висельника.