Сухэ-Батор - Михаил Колесников

На лбу главнокомандующего вздулась жилка: он пристально смотрел на часы. Время истекло. Перед решающим наступлением джанджин решил произвести артиллерийскую подготовку.

— Огонь!

Загрохотали орудия. Они били методично, настойчиво. Вспыхивали огоньки пулеметов. Гамины не имели ни малейшего представления о силах Народной армии. Теперь им стало казаться, что первая атака партизан была лишь разведкой боем и что сейчас подошли основные силы. Сгущавшаяся темнота удесятеряла страх. Из Кяхты на юго-восток устремились беспорядочные толпы — то, что совсем недавно было регулярной армией. Бегущих в панике косили пулеметы, преследовали цирики. Это было беспорядочное отступление обезумевших от ужаса солдат. Всадники настигали их и крошили на куски. Основные силы Народной армии стремительным броском ворвались в город.

Началось преследование гаминов. Их гнали через Хялангуур вплоть до леса Туджийн-нарас.

В 12 часов ночи 18 марта 1921 года части Народной армии полностью очистили Кяхту от неприятеля. Еще пылали деревянные постройки, подожженные отступающими гаминами. Прежде чем уйти из Кяхты, гамины жестоко расправились с монгольским и русским населением города. Был убит председатель комитета по охране интересов граждан России, во рву лежали сотни трупов замученных людей.

В Маймачене и его окрестностях все еще скрывались недобитые гамины. Сухэ-Батор расставил по всему городу караулы, созвал командиров, потребовал навести в Кяхте порядок. Было составлено обращение к населению, призывающее к спокойствию. Цирики всю ночь расклеивали это обращение на заборах.

Утром из Троицкосавска в Кяхту прибыли члены временного Народного правительства и Центрального Комитета партии.

Население Кяхты и цирики Народной армии встречали их с красными знаменами.

Правительство и ЦК разместились в здании управления пограничной службы.

19 марта член Реввоенсовета 5-й Армии Шумяцкий доносил из Иркутска главкому Дальневосточной республики:

«Сообщаю вам последнюю информацию, полученную мною из Маймачена: в 22 часа 18 марта Маймачен занят красными монгольскими частями, именующими себя Монгольской народно-революционной армией, провозгласившими народное правительство Монголии, ставящее целью борьбу со всеми пришлыми поработителями: Унгерном, китайцами и бродячими шайками русских белобандитов, а также теми князьями, которые продались Унгерну. Бой за обладание Маймаченом длился целый день, так как китайские части не хотели сдать город без боя. Китайские части отступили от Букулей-Ибицих».

Победа! Это была победа. Враг бежал. Кяхта в руках Народной армии!

Лишь сейчас Сухэ-Батор вспомнил, что не спал трое суток. Но усталости не было. Занялся новый день, солнечный, светлый. На ветру развевались красные флаги, они полыхали на крышах домов, их несли демонстранты.

А он неторопливо ехал по городу, и рядом были Чойбалсан, Бума-Цэндэ, Хас-Батор, Пунцук, сотни друзей, товарищи.

И не было удивления перед одержанной победой. Все произошло так, как и намечалось. Народ взял власть в свои руки. Временное правительство, Народная армия, народные хуралы, представители народа… Ликующий народ…

Но не время было упиваться победой.

Сухэ-Батор созвал экстренное заседание ЦК партии и правительства.

Он поздравил всех с победой и сразу же перешел к делу. Нужно срочно принять меры по охране города, обезопасить жизнь и имущество мирного населения, как монголов, так и китайцев. Временное Народное правительство должно немедленно установить дружественные отношения с иностранными государствами и прежде всего с Советской Россией. Следует на первых порах образовать три министерства: военное, иностранных дел и финансовое. Поскольку Народное правительство борется с захватчиками и угнетателями, а не с мирным трудовым населением, к какой бы национальности оно ни принадлежало, следует вернуть имущество, оставленное бежавшими из Кяхты китайцами. Нужно направить в Троицкосавск своего представителя для переговоров с укрывшимися там Чен И и другими представителями китайской миссии. Пусть китайские трудящиеся безбоязненно возвращаются в Кяхту — их никто не тронет; За мародерство и грабежи жестоко карать всех провинившихся.

Необходимо сразу же разослать во все примыкающие к Монголии районы Советской России и ДВР воззвание следующего содержания:

«Народная партия, правительство и монгольская народная армия поставили перед собой цель освободить нашу страну от жестоких и сеющих смуту гаминов, а также белобандитов и их прихвостней, принесших неисчислимые страдания монгольскому народу.

Что касается мирных торговцев, то мы не причиним им никакого вреда. Ничто не угрожает их жизни и имуществу. Наоборот, Народная армия будет всеми силами защищать их.

Братья монголы, бежавшие из Кяхты и ее окрестностей от ужасов войны и гнета оккупантов, возвращайтесь на родину! Народная армия заняла Кяхту и изгнала захватчиков, установила порядок и спокойствие в городе. Вы можете спокойно заняться мирным трудом».

Правительство утвердило все предложения Сухэ-Батора.

Ночью Сухэ-Батор лично выехал в Троицкосавск для переговоров с Чен И. Когда небольшая кавалькада остановилась у ворот дома, где укрылись китайские сановники, Чен И трухнул не на шутку. Ему доложили, что для переговоров прибыл сам главарь мятежников Сухэ-Батор.

— Я никуда не пойду! Я никуда не пойду! — истерично закричал Чен И. — Мы сдались на милость русских, и они обязаны защитить нас.

Трясущимися руками хватал он револьверы, лежащие на столе. Чен И показалось, что дни его сочтены. Сейчас Сухэ-Батор и его беспощадные цирики ворвутся в комнату, схватят его, Чен И, а потом расстрел или виселица. Эти не простят ничего. Чен И сам приказывал расстреливать монголов. Давно ли Чен И был правителем Монголии!.. Все трепетали перед ним, старались угодить. И вот его жизнь в руках этого Сухэ-Батора, неумолимого, карающего.

Чен И бессильно опустился на стул.

Чиновник бесцеремонно схватил его за руку, горячо зашептал:

— Здесь есть запасный выход. Придется перелезать через забор. В переулке автомобиль…

Чен И не сопротивлялся. Он смутно воспринимал все происходящее. Его куда-то тащили. Пахнуло в лицо прохладой. Опомнился только в автомобиле:

— Гони! Будут обстреливать — не останавливаться.

— Улизнула, лиса! — сказал Сухэ-Батор, входя в пустое помещение. — Вначале трудно было выгнать, а сейчас на коне не догонишь. Вот и устанавливай после этого отношения… Если китайские чиновники не хотят с нами добрых отношений, мы обратимся к китайскому народу.