Фармацевт 2 - Александр Юрьевич Санфиров

пожилым врачом закрылась дверь, Игорь Кубрин глянул на Корепанова и уныло произнес:

— С клена падали листья ясеня…

Глава 26

Какое-то время сотрудники КГБ обо мне не вспоминали. И я даже начал успокаиваться, лелея робкую надежду, что обо мне забыли, или забудут в скором времени.

Тем не менее, готовиться к смене личности не перестал. В паспорте Александра Ефимова исчез штамп ЗАГСа, и на страничке, куда вписывались дети, тоже царила пустота.

— Экий я молодец! — похвалил сам себя, когда после травления, просушки и глажки утюгом никаких следов от этих записей не осталось. С таким паспортом прямая дорога на БАМ, там никому не будет дела, отчего я не выписался с места жительства. Дадут временную прописку без всяких проблем.

А вот вузовский диплом портить, было жаль. Потому я вписал новые ФИО в диплом училища. Сомневаюсь, что встречу там своих бывших однокурсников. Хотя в жизни все бывает, но редко.

В шкафу висела, сшитая самолично, разгрузка, в которой я предполагал перевозить деньги.

Но время шло, а меня никто никуда не вызывал.

— И чего я так дергался? — периодически возникали такие мысли. — В КГБ работают не дураки, присмотрелись ко мне, поняли, что пустое дело и отстали.

Седьмого ноября, когда, возвращаясь с демонстрации в отличном настроении, вроде бы ничто не предвещало неприятностей, глянул в почтовый ящик, увидел белеющий там конверт.

Обычно, кроме газет в моем ящике ничего не бывало, поэтому я поспешил достать этот конверт. Сразу стало понятно, что через почту, он не проходил. На нем был написан только мой адрес, никаких марок и обратного адреса, как и штампа почты не присутствовало.

С дурными предчувствиями зашел в квартиру, скинул обувь, повесил на вешалку пальто ипосле этого первым делом вскрыл конверт.

И тут настроение упало до ноля.

Первая строчка письма гласила:

— Виктор, здравствуйте! Пишет вам Яков Коэн…

Быстро пробежав глазами содержание, я положил письмо рядом с собой на диван и задумался.

А задуматься было над чем. Яша Коэн, в письме недвусмысленно намекал, что кое-что знает о моих способностях, и сообщил, что со мной хочет встретиться его знакомый, имеющий ко мне очень неплохое предложение.

Чтобы у меня не возникли сомнения, Яша в письме напомнил некоторые подробности наших бесед, которых кроме него никто не знал. Так, что письмо писал именно он, ну, или написано оно было с его слов.

Сомнения в Яшином авторстве у меня не возникли, но зато возник огромный вопрос, каким таинственным образом письмо из Израиля попало в мой почтовый ящик. И все это произошло, когда у меня появились проблемы с комитетом госбезопасности.

— Неприятности по одной не приходят, — философски подумал я и начал более внимательно второй раз перечитывать письмо. Как будто от этого можно было понять, кто его кинул в почтовый ящик. Увы, о видеокамерах в подъездах в эти времена речи и близко не было, точно так же, как и о домофонах. Заходи, кто угодно и твори, что хочешь.

— Ну, и что теперь делать? — в полный рост встал передо мной роковой вопрос.

Если до получения этого «привета» из Израиля, можно было еще надеяться, что вопрос с комитетом рассосется сам собой, то сейчас эти надежды испарились.

— Пора делать ноги, — пришел я к окончательному выводу. — Не получилась у меня спокойная жизнь в Ленинграде, так, что провизор Виктор Гребнев должен исчезнуть и появиться олонецкий карел Сашка Ефимов двадцати четырех лет, молодой, бездетный холостяк с тяжелым пороком сердца и средним образованием фармацевта. Правда, карел по-карельски не знает даже пары десятков слов. Но сейчас это не редкость и никого не удивит. Особенно, где-нибудь в Якутии.

Интермедия

Радостно возбужденный капитан Корепанов, без вызова, сам попросил генерала принять его для важного сообщения.

Последний принял его со смурным лицом. Наблюдение за фармацевтом никаких результатов пока не принесло. И сейчас надо было искать причины, чтобы оправдать такие затраты человеко-часов на пустышку. Приказ о снятии наблюдения с Виктора Гребнева уже ожидал его подписи.

— Ну, что там у тебя, Корепанов, докладывай и выметайся. Работать надо, враг не дремлет, а мы занимаемся ерундой.

— Товарищ генерал, хочу вам доложить, что наблюдение, установленное за известным фигурантом по вашему приказанию, себя оправдало, — выдохнул Сергей Васильевич.

— Хм, очень интересно, — насторожился генерал, постукивая карандашом по столу. И что же выявило наблюдение?

— Вчера наш сотрудник, лейтенант Федоров, обратил внимание, что в подъезд, где проживает Гребнев на несколько минут зашел смутно знакомый ему мужчина.

Сегодня мы с ним выяснили, что этим человеком является сотрудник финского консульства Эркка Сумманен. Бригада лейтенанта Федорова совсем недавно работала по этому консульству.

— Интересно, интересно! — оживился генерал, — это уже кое-что. Вы, надеюсь, уточнили наличие причин, по которым финский гражданин мог заходить в подъезд фигуранта.

— Никаких причин заходить туда у него не было, — радостно выпалил Корепанов. Мысленно он уже примерял на грудь медаль, или орден за раскрытие шпионской сети и кидал в рюмку с водкой майорские звездочки.

У генерала подобные мысли тоже возникли, но в отличие от подчиненного он более умело их скрывал. Еще бы! Вскрыть в городе шпионскую сеть, это вам не диссидентов ловить с перепечатками произведений Галича, Пастернака и прочих антисоветчиков.

— Товарищ капитан, приказываю вам все материалы по этому делу срочно передать в аналитический отдел, а наблюдение за фигурантом продолжить в прежнем объеме. — сообщил он Корепанову. — Не исключено, что дело обстоит гораздо серьезней, чем мы предполагали.

— Спешка нужна при ловле блох и кое при чём еще, — успокаивал я сам себя, второй день, обдумывая, как буду уходить из города.

На встречу с человеком, о котором писал мне Яков Коэн, я, естественно, идти не собирался. Если за мной установлена слежка, то это будет для КГБ еще одним доказательством моих шпионских действий. Хотя, что теперь дергаться, скорее всего, человека, принесшего мне письмо, наружка уже срисовала. Так, что пойду я на встречу, или нет, особой роли уже не играет.

Вместо этого я съездил в гараж, заказав грузовое такси, чтобы увезти туда старый шкаф из прихожей.

Закрывшись в гараже, почти час добирался до денег в своем тайнике, а потом пачки рассовывал по разгрузке. Получилось вроде неплохо, я лишь немного потолстел.

Попрощавшись окончательно с автомобилем, на котором за пять лет выезжал лишь пару раз, закрыл железные ворота и, не оглядываясь, побрел в сторону дома. Скорее всего, здесь я уже никогда не появлюсь.

Утром точно также попрощался с квартирой, в которой провел пять лет