Дела магические - Даниил Клугер

Вопрос: Вы встречались с ним раньше?

Ответ: Да, сразу по приезде из Ир-Лагаша. Он по моей просьбе вызывал преподобного Кислева. Преподобный Сиван стоял лицом ко мне, но не видел, потому что меня скрывала тень от храмового купола. Я же видел его прекрасно — лучи двух прожекторов сходились как раз в центре площадки... Я собрался его окликнуть, но в это время на площадке появился другой человек, незнакомый мне.

Вопрос: Уточните, как этот незнакомый человек выглядел, откуда появился.

Ответ: Он был в кожаной куртке. Других деталей одежды я не заметил. Откуда именно он вышел — не знаю, возможно, перелез через ограду. И он явно не хотел, чтобы преподобный Сиван его заметил.

Вопрос: Почему вы так решили?

Ответ: Он двигался неслышно, крадучись. Я встревожился — мне показалось его поведение подозрительным, но предупредить младшего жреца не успел: оказавшись за его спиной, незнакомец выхватил нож и с силой ударил господина Сивана в спину. Жрец упал, а убийца тут же убежал.

Вопрос: Вы могли бы описать этого человека?

Ответ: Да, конечно, я же объяснил: там было достаточно светло...»

Дальше в протоколе следовало подробное описание убийцы, в котором Ницан безо всякого труда узнал себя.

Вторым свидетелем оказался некто Адуми — сезонный рабочий, приехавший в Тель-Рефаим на заработки из южной Сабеи: там был неурожай, и многие фермеры разорились. Адуми работал на винограднике при храме Анат-Яху. Устроился он на работу за три дня до убийства Сивана. По его словам выходило, что он задержался на работе позже других, хотел побольше заработать: «Все ушли, а я еще собирал ягоды. Я собрал двенадцать корзин... Сдал все десятнику, он записал. Уже стемнело, и я решил переночевать под навесом, рядом с площадкой для сбора урожая...»

Адуми показал, что увидел сначала младшего жреца Сивана (он его знал, поскольку именно Сиван принимал Адуми на работу), затем — зловещего незнакомца в кожаной куртке, ударившего ничего не подозревавшего жреца кинжалом в спину. В конце, как и в первом случае, следовало описание убийцы, повторявшее описание, данное Балаком.

Читая показания второго свидетеля, Ницан чувствовал себя примерно так, как должен чувствовать себя утопающий в последние минуты жизни: когда вода уже почти заполнила легкие, но сознание еще не отключилось. Он понимал, что столь четкие показания, неопровержимо указывающие на него как на убийцу, опровергнуть практически невозможно.

Ницан перелистал еще несколько страниц и прочитал заключение Омри Шамаша:

«Эксперты, работавшие с описанием, составили словесный портрет. После этого свидетелям порознь были представлены несколько изображений предполагаемого убийцы. Оба без колебаний выбрали изображение одного и того же человека. Нами установлено, что этим человеком, единственным подозреваемым в убийстве младшего жреца Сивана, является гражданин Тель-Рефаима Ницан Бар-Аба, тридцати лет от роду, частный детектив, лицензия за номером 9451895, выдана полицейским управлением Южного квартала. Это подтверждает заключение магов, работавших с орудием убийства: память кинжала содержит сведения о том же человеке. Кроме того, ряд свидетелей показали, что частный детектив Ницан Бар-Аба действительно появлялся в день убийства в храмовом комплексе Анат-Яху. Считаю возможным немедленный арест подозреваемого и передачу дела в суд».

— Ну-ну, — пробормотал Ницан, — ты-то наверное был на вершине блаженства: как же! Подложить мне такую свинью... — он немного подумал и признал: — Хотя ты, конечно, ни в чем не виноват. В конце концов, показания действительно убойные...

Он вновь перечитал сначала протокол допроса Балака, затем — Адуми. Хорошо было бы поймать их на несоответствиях, но, похоже, их нет. И это внезапно разозлило детектива.

— В конце концов, убивал я или не убивал? — вопросил Ницан в пространство. — Возможностей-то всего две: или да, или нет! Если да, то эти показания абсолютно достоверны, и не о чем больше говорить, нужно готовиться к встрече с Ануннаками... — он подумал немного и добавил: Кроме того никакого смысла не имеют все мои догадки насчет финансовых афер. Себе же добавляю проблем... Умник! — рявкнул он. — Я дождусь выпивки или нет?! Ну-ка займись своими прямыми обязанностями!

Умник быстро вынырнул из небытия, сунул Ницану стакан с какой-то мутноватой жидкостью и тут же снова исчез, укрепив сыщика в подозрении насчет интенсивности личных дел рапаита в Изнанке Мира. Сделав солидный глоток зелья, оказавшегося самым дешевым финиковым самогоном, Ницан почувствовал некоторый прилив если не бодрости, то во всяком случае энергии и громко заявил:

— Но какого черта я должен рассматривать первую концепцию — о собственной виновности? Тут и без меня хватает желающих! Нет, уважаемые господа, я-то как раз буду рассматривать проблему с другой точки зрения. Итак: я никого не убивал, все дело искусно сфальсифицировано настоящими преступниками. Тогда фальсификация в первую очередь касается показаний этих двух свидетелей. Вот мы и проверим их еще раз. Проведем, так сказать, проверку на местности.

Разумеется, он вовсе не собирался в очередной раз отправляться на злосчастный виноградник, тем более — в сопровождении полицейских, следователя и этих двух свидетелей. В такие поездки отправляются уже за государственный счет, в ходе расследования.

Ехать же туда самостоятельно Ницан считал рискованным. Не для жизни или здоровья — но для своей репутации как человека невиновного. Его наверняка кто-нибудь видел в доме престарелых. Вторичный приезд точно укрепит всех недоброжелателей в мысли, что преступника действительно тянет на место преступления.

Поэтому, допив самогон, Ницан пододвинул к себе чистый лист бумаги, взял в руки карандаш и попытался схематично изобразить место преступления.

В центре он вычертил квадрат с относительно ровными сторонами площадку для собранного урожая. Окружил тремя пунктирами — изгородью. Затем, наморщив от старания лоб, изобразил крыло храма, в котором находились винные погреба — справа от квадрата, изображавшего площадку. Слева начертил длинный прямоугольник — навес, под которым хранились пустые корзины и прочий инвентарь.

— Та-ак... — пробормотал он. — Теперь посмотрим, где тут находились наши глазастенькие...

Перечитав соответствующие места протоколов, Ницан поставил два крестика, соответствовавшие расположению Балака и Адуми. Обозначил два прожектора и постарался провести более-менее ровные линии, изображавшие световые лучи. Уже в перекрестие этих лучей он нарисовал крохотную фигурку лежащего человека — убитого Сивана.