Хоббит - Джон Толкин

Потом снова тронулись в путь. Дорога свернула от реки к южному отрогу. Начался подъем. Гномы и Бильбо медленно карабкались гуськом и к концу дня были на вершине гребня. Бледное солнце клонилось к западу.

Они отыскали ровную площадку, открытую с трех сторон. С севера в скале была как бы арка, от которой открывался широкий вид на восток, запад и юг.

– Здесь, – сказал Балин, – в старину стояли дозорные. За этой аркой – выбитое в скале караульное помещение. Вокруг горы таких сторожевых постов было несколько. Однако во дни благоденствия мы не страшились опасности, и дозорные не слишком утруждали себя – не то, возможно, они вовремя заметили бы дракона, и, кто знает, все могло бы обернуться иначе. Тем не менее здесь можно укрыться: нас никто не увидит, а мы будем видеть почти все.

– Лишь бы никто не заметил, как мы сюда шли, – пробормотал Дори. Он поминутно оглядывался на вершину Горы, будто ожидал увидеть там дракона, точно птицу на городском шпиле.

– Придется рискнуть, – сказал Торин. – Сегодня мы дальше идти не в силах.

– Золотые слова! – воскликнул Бильбо и повалился на камень.

В каменной караульне могла бы разместиться сотня, а в самой глубине – подальше от холодного ветра – обнаружился небольшой закуток. Там было совсем пусто – даже дикие звери не решались селиться так близко к дракону. Здесь гномы сложили поклажу; некоторые тут же бросились на пол и уснули, другие сели у двери и стали обсуждать, что дальше.

Разговор все время возвращался к вопросу – где Смауг? Они смотрели на запад – никого, на восток – никого; на юге дракона было не видно, но кружили громадные тучи птиц. В небе зажглись первые холодные звездочки, а гномы все гадали, что бы это значило, но так ничего и не придумали.

Глава 14

Огонь и вода

А теперь, если вы, подобно гномам, хотите узнать, куда подевался Смауг, вам надо перенестись на два дня назад, в ту ночь, когда он сокрушил дверь и в ярости понесся на юг.

Жители Озерного города Эсгарота в большинстве своем сидели по домам, потому что с востока дули холодные ветры. Некоторые прогуливались по набережным, предаваясь любимому занятию: любовались, как в озере зажигаются отражения первых вечерних звездочек. Одинокую гору почти закрывали холмы на дальнем берегу озера, расступавшиеся лишь для того, чтобы дать дорогу реке. В ясную погоду горожане видели над холмами самую верхушку Горы, но старались не смотреть в ту сторону, уж очень зловещей и мрачной она казалась даже в утреннем свете. Сейчас она совсем терялась во мраке.

Внезапно алое зарево выхватило ее из темноты, вспыхнуло и погасло.

– Смотрите! – воскликнул один житель. – Снова огни. Дозорные говорят, вчера вспыхивало и гасло до самой зари. Что-то там происходит.

– Может быть, Король-под-Горою кует золото, – сказал другой. – Уже много дней, как он ушел на север. Пора бы пророчествам сбыться!

– О каком короле речь? – спросил рядом угрюмый голос. – Вернее всего, это пышет пламенем дракон, единственный король-под-горою, какого мы знаем.

– Вечно ты пророчишь дурное! – возмутились остальные. – То наводнение, то мор на рыбу. Придумай что-нибудь повеселее!

Внезапно ложбина между холмами озарилась, и северный край озера заблистал золотом.

– Король под высью горной! – закричали горожане. – Как золото чертог! Бежит рекой узорной богатств его поток! С Горы рекою течет золото! – завопили они.

В домах распахнулись окна, люди с топотом выбегали на улицу. Весь город охватило радостное волнение. Однако человек с угрюмым голосом бегом кинулся к бургомистру.

– Дракон проснулся, или я глупец! – кричал он. – Рубите мосты! К оружию! К оружию!

Зазвучали трубы, тревожное эхо прокатилось по скалистым берегам. Стихли ликующие возгласы, радость сменилась ужасом. Вот так вышло, что дракон не застал жителей совсем уж врасплох. Он летел так быстро, что вскоре горожане увидели приближающуюся искру, которая стремительно росла и разгоралась. Теперь даже самые глупые поняли, что пророчества сбываются как-то не так. Однако немного времени в запасе все-таки было. Все горшки и ведра в городе наполнили водой; все воины вооружились, каждая стрела и дротик были наготове, мост подрубили и обрушили в озеро еще до того, как воздух наполнился гулом, а вода заалела и пошла волнами от могучего биения страшных крыл.

Под вопли, стенания и крики дракон пронесся над толпою к мосту – и опешил. Мост исчез, враги были отрезаны глубокой, темной и холодной водой. Он мог бы броситься вплавь, и тогда поднявшийся пар на долгие дни окутает землю сплошным туманом; однако озеро было сильнее Смауга и выпило бы весь жар раньше, чем он бы достиг острова.

С ревом дракон вновь пронесся над городом. Стрелы градом застучали по чешуе и, вспыхнув от смертоносного дыхания, с шипением посыпались в воду. Никакой фейерверк не сравнился бы с этим зрелищем. Пели тетивы, звучали трубы. Смауг обезумел от ярости. Никто не смел противостоять ему добрую сотню лет; не посмел бы и сейчас, если бы не человек с угрюмым голосом (Бард было его имя), который подбадривал лучников и убеждал бургомистра, чтобы тот отдал приказ стоять до последней стрелы.

Дракон изрыгнул пламя и некоторое время кружил над домами, озаряя все озеро; деревья по берегам багровели кровью и медью, черные тени метались у их подножия. А потом камнем пал с высоты, невзирая на град стрел; в слепой ярости он утратил всякую бдительность и не думал о том, чтобы повернуться к неприятелю чешуйчатым боком, движимый одной мыслью – спалить город.

Пламя охватило соломенные кровли, хотя горожане загодя полили их водой. Теперь люди в сотни рук заливали каждую искру. Дракон развернулся. Удар хвостом – и рухнула снесенная крыша ратуши. В небо взметнулись языки огня. Еще круг и еще – дом за домом вспыхивал пламенем и падал, а стрелы досаждали Смаугу не больше, чем болотные мошки.

Многие горожане прыгали в воду с мостков. Женщин и детей усаживали в лодки на ярмарочной заводи. Мужчины бросали оружие. Плач и стенания слышались там, где еще недавно звучали песни о возвращении Короля-под-Горой. Теперь горожане проклинали гномов. Сам бургомистр бросился к своей золоченой ладье, надеясь в сумятице отплыть подальше и тем спасти себе жизнь.

Вскоре весь город, оставленный защитниками, сгорел бы дотла. Этого и хотел дракон. Ему даже нравилось, что люди садятся в лодки – можно будет переловить их на досуге или обречь на голодную смерть. Пусть только выберутся на берег, а уж он спалит окрестные леса, поля и пастбища. Давненько Смауг так не тешился.