Божественный яд - Антон Чижъ

Герасимов приехал через десять минут с двумя жандармскими офицерами. Он сразу приказал отвести арестованную в тюремную карету.

Когда Валевску взяли под руки два дюжих жандарма, она решительно плюнула прямо в лицо полковнику. Но промахнулась.

— Hex жие Польска! — успела она крикнуть в дверях.

— Да, крепкий орешек! — пробормотал Герасимов. — Ну, ничего, даст бог, расколем.

Ванзаров вынужден был рассказать, что при задержании Ланская ранила трех агентов. Родион Георгиевич вручил полковнику ридикюль и браунинг.

— Прошу вас также передать мне дело профессора Серебрякова! — холодно сказал Герасимов.

— А у меня его нет! — как ни в чем не бывало, заявил Ванзаров.

— То есть, как?

— Видите ли, Александр Васильевич, к смерти профессора Серебрякова проявил особый интерес Особый отдел полиции и лично его заведующий господин Макаров. — Сыщик стряхнул невидимую пылинку с лацкана своего сюртука. — Вчера Николай Александрович лично изъял у меня дело, дав приказ прекратить по нему любые следственные действия.

Родион Георгиевич с огромным удовольствием наблюдал, как лицо Герасимова побагровело.

— Что было в деле? — раздраженно спросил полковник.

— Прошу простить, господин полковник, не имею права раскрывать обстоятельства, — Ванзаров вытянул руки по швам. — На этот счет имею строгий приказ от вышестоящего начальства. Я привык четко выполнять все распоряжения.

Герасимов недобро посмотрел в глаза сыщику, но сделать ничего не мог. Ванзаров строго следовал букве служебных инструкций Департамента полиции. И начальник Охранного отделения при всей своей власти не мог отменить приказа Особого отдела.

— Ладно, Родион Георгиевич, я ценю вашу порядочность, — неожиданно мирно сказал полковник. — Но хоть два словечка о том, что вам удалось узнать о роли моего агента в этом деле.

— Удалось установить, что Ланская часто общалась с профессором. Но никаких улик ее виновности в смерти Серебрякова я не нашел, — сказал Ванзаров и тяжело вздохнул. — А допрашивать вы запретили.

Герасимов забрал фотографию бывшего агента и сухо попрощался.

Джуранский дождался, когда за ним закрылась дверь, и кашлянул, вежливо напоминая о своем присутствии.

— Я так понимаю, Родион Георгиевич, дело Марии Ланге теперь тоже закончено и закрыто? — неуверенно спросил ротмистр.

— Вовсе нет! — Ванзаров улыбнулся и довольно потер руки. — Все только начинается. Давайте, Мечислав Николаевич, пройдемся по морозцу!

Ванзаров с Джуранским вышли на Екатерининский канал и направились к Театральной площади медленным прогулочным шагом. Родион Георгиевич заложил руки за спину и смотрел себе под ноги. Ротмистр напряженно ждал начала беседы. В душе он был польщен, что начальник выбрал именно его для своих размышлений вслух.

— Итак, уважаемый Мечислав Николаевич, займемся с вами майевтикой! — произнес Ванзаров, сосредоточенно изучая заснеженный тротуар.

— Чем, простите?

— Так сказать, повивальным искусством, с помощью которого мы поможем родиться истине! — Ванзаров посмотрел на своего помощника, старающегося осмыслить новое для него понятие, и улыбнулся. — Дорогой ротмистр, за неимением собственной мудрости, как говорил Сократ, я буду задавать вопросы, а вы отвечать. Таким образом мы попробуем найти истину. Согласны?

Джуранский не возражал. Напротив, ему стало очень интересно.

— Только прошу вас, на простые вопросы должны быть простые ответы.

И с этим ротмистр немедленно согласился.

— Итак, дорогой друг, знаем ли мы, как была убита Мария Ланге?

— Думаю, да, — неуверенно ответил Джуранский.

— И как же?

— Она приняла большую дозу сомы.

— Согласен! — Ванзаров засунул руки в карманы пальто. — Допустим, Марию убила Валевска, дав ей смертельную дозу. Но если Валевска убийца, то у нее должен быть на это существенный резон?

— Конечно!

— К примеру, ради чего она опоила сомой двух несчастных англичан?

— Ради денег… ради больших денег!

— Вот! Это понятный и вразумительный повод! — Ванзаров остановился. — Деньги ей нужны для революции или на шляпки. А какой повод был отравить меня и мою семью?

— Она боялась, что вы поймаете ее! — воскликнул Джуранский.

— Правильно! А теперь скажите: зачем Валевской понадобилось убивать безобидного гермафродита?

— Не знаю…

— Нет, Мечислав Николаевич, отвечайте точно!

— Возможно, Мария что-то видела, или слышала, или подозревала.

— А конкретнее?

— Она могла понять, что Валевска не пила сому.

— И что из этого следует?

— Ну, Ланге могла пожаловаться профессору, он бы отказал Валевской… выгнал бы ее… да мало ли что…

— Допустим, это так, — Ванзаров взял Джуранского под руку. — Но как вы считаете, о чем может думать человек в том состоянии, в котором были профессор и Мария?

— Только о новой порции сомы.

— Вот именно! Будет ли Марии дело до какой-то Ольги Ланской и так далее?

— Наверное, нет.

— И какой у нас остается повод убийства госпожи Ланге госпожой Валевской?

— Никакого! — признал Джуранский.

— Пойдем дальше. Что узнала Валевска о результатах воздействия сомы, наблюдая за Серебряковым и Ланге?

— Сома полностью подчиняет волю человека.

— А как было совершено покушение на профессора?

— Его заставили идти к проруби! — ответил Джуранский, словно прилежный ученик.

— И какой мы можем сделать вывод? — мягко спросил Ванзаров.

— Что Ланская, то есть Валевска, и отправила Серебрякова в прорубь! — торжественно заявил ротмистр.

— Значит, мы делаем вывод, что Валевска и есть убийца. Тем более, она наглядно показала, что готова, не задумываясь, применить оружие.

— Согласен! — кивнул ротмистр.

— А позвольте спросить: кем был профессор для нашей пламенной революционерки?

— Дойной кобылой… то есть коровой… нет… — Джуранский запнулся. — Я хотел сказать: курицей, несущей золотые яйца.

— Конечно! Ведь с помощью сомы Валевска могла заработать в Петербурге и в любом крупном городе России и даже Европы колоссальные деньги. Другой вопрос — сколько из них пошло бы на революцию. К началу января сома у Валевской заканчивалась. Не зря они с Фаиной ездили на дачу. Они могли искать только одно — скрытый профессором запас сомы!

Ротмистр кивнул.

— Получается, что Валевска была заинтересована в соме, но уничтожила профессора — единственного «поставщика» этого напитка. Может такое быть?

— Никогда! — твердо сказал Джуранский.

— И какой мы делаем вывод?

— Она не причастна к смерти профессора!

— Заметьте, не я это сказал! — хмыкнул Ванзаров. — А что позволило нам думать о виновности Надежды Уваровой, то есть Фаины Бронштейн?

— Во-первых, она явилась в участок убедиться в смерти профессора, во-вторых…

— Стоп, коллега! По порядку. С чего вы взяли, что Фаина хотела убедиться в смерти Серебрякова?

— Ну, как же! Я сам видел! — возмутился Джуранский.

— Что вы видели?

— Она вбежала с криками «Помогите!», потом увидела профессора, оттолкнула городовых и тут же выскочила! — рассказывал ротмистр с жаром.

— А в чем тут ее вина? — спокойно спросил Ванзаров.

— Да хотя бы… — начал Джуранский и вдруг замолчал.

— Так что же, Мечислав Николаевич? — настаивал сыщик.

— Вы меня запутали… — признался помощник.

— И не думал! Ведь если Фаина сама столкнула профессора в прорубь, зачем убийце было так рисковать и лезть в пасть волку, то есть в полицейский участок?

— Она хотела убедиться, что профессор мертв…

— Допустим. А могла она за то кратчайшее время, почти секунды, понять, мертв Серебряков или нет?

— Честно говоря, она ничего не могла понять. — Джуранский вздохнул.

— Что можно увидеть за несколько секунд?

— Лицо!

— А зачем Фаине надо было увидеть его лицо?

— Чтобы узнать, что это — профессор!

— То есть она не была уверена, кого притащили Щипачев и городовой? — не отступал сыщик.

— Выходит, так…

— Почему Фаина была не уверена, что это — Серебряков?!

— Этого я не пойму, — грустно проговорил Джуранский.

— Но ведь это очевидно! Мечислав Николаевич, голубчик, смелее…

— Только одно: Бронштейн не убивала профессора… — нехотя произнес ротмистр.

— Конечно! Она увидела на льду мужчину, похожего на Серебрякова, испугалась и решила проверить, что не ошиблась. Вот и все! Был ли у Фаины какой-нибудь иной, чем у Валевской, повод убить Марию Ланге и профессора?

— Думаю, нет. Ведь ей тоже были нужны деньги для революции.

— Конечно! А на чем держалась уверенность Серебрякова, что Марию убила Фаина?

— Она осталось с Ланге в ночь убийства.