Энджелл, Перл и Маленький Божок - Уинстон Грэхем

В конце второго раунда он с удивлением услыхал, как Нейлл сказал одному из соседей:

— А Гудфеллоу пока здорово впереди.

— Почему вы так думаете? — спросил Энджелл, жадно допивая виски. — Какие у вас основания? Мне кажется, тот, второй, Воспер, все время атакует.

— Верно. Только без толку. Вы невнимательны. Этот маленький Воспер так и лезет вперед и держит инициативу, да только большей частью его удары не находят цель. Его противник наносит встречные всего раз десять за раунд, но всякий раз набирает очки. Он далеко его обогнал.

Пэт Принц выразил Годфри то же мнение.

— Бей его, — уговаривал он. — Заставь его нападать. А если уж преследуешь, так входи в ближний бой. На дистанции ты проигрываешь.

— Ладно, ладно, — отозвался Годфри, когда Принц перед самым гонгом вложил ему в рот капу.

Он не хуже других понимал, что избранная им тактика на руку Гудфеллоу. Что Гудфеллоу отличный боксер. Боксируя против него, Годфри чаще обычного бил по воздуху. Стоило Гудфеллоу отодвинуться на полдюйма, и удар шел мимо. Его неуклюжая работа ног была обманчивой. Как и его манера низко держать перчатки, вроде бы случайная, но тоже обманчивая. Иногда можно было подумать, что он просто тянет время. Словно танцует твист. А сам внимательно следит за противником и чуть что наносит прямой левой, от которого голова Годфри, кажется, готова оторваться от шеи. Хочешь не хочешь — разозлишься. Только с таким типом не стоит выходить из себя. Тут следует отвечать хитростью на хитрость.

Гудфеллоу в углу. С молниеносностью змеи Годфри послал два легких удара левой и сокрушительный правой. И ни один не дошел до Гудфеллоу. Он уклонился, почти не поднимая перчаток, и затем ловко ускользнул на середину ринга. Словно нарушая обет молчания, зрители захлопали.

— Прошу вас, господа, — с упреком произнес голос в микрофон.

Годфри преследовал точно бык, которого раздразнили красной тряпкой. Частично уйдя от встречного, который пришелся ему по скуле, он вспомнил слова Принца: «Если уж преследуешь, так входи в ближний бой». Он дважды сделал финт левой, принял встречный на темя, а затем атаковал левой, правой, левой по корпусу. Только один из ударов пробил низкую защиту, но он услыхал, как охнул противник, и догадался, что обнаружил его слабое место. Обругал себя, что не заметил этого слабого места раньше. Гудфеллоу, со своим умением рассчитывать время и чувством равновесия, не заботился прикрывать голову. Его низкая защита была не случайной, а намеренно низкой, чтобы прикрыть длинную, худую грудную клетку.

К концу этого раунда Годфри понял, что у него столько же шансов победить Гудфеллоу по очкам, как быть избранным в парламент. Так что теперь все решало время. Время и выносливость. Если он сумеет измотать Гудфеллоу в трех следующих раундах, без конца яростно атакуя по корпусу, то, может быть, добьется нокаута в восьмом. Но это будет нелегко, потому что именно он нападал и расходовал энергию; а Гудфеллоу распределял силы; Годфри почувствовал, как стали тяжелеть перчатки; он был не в той форме, что нужно. Слишком много бодрствования у кровати больной, слишком много свиданий с Перл.

— Этот раунд прошел неплохо, малыш, — похвалил Пэт Принц, подавая ему бутылку, чтобы выполоскать рот. — Бей его. Заставь его поработать.

Пятый раунд вначале ничем не отличался от четвертого. Обманные удары в голову не заставили Гудфеллоу поднять перчатки. Его можно было вынудить поднять перчатки, только вызвав на контрудар. Но если ты вызывал его на контрудар, он почти наверняка попадал в цель. В том-то и состояла беда: ты обменивался ударами и в целом вроде бы набирал очки, но потерял зазря четыре раунда и энергию четырех раундов.

— Что ж, признаю, этот ваш боксер задиристый петушок, — сказал Баркли Нейлл. — Он все время в движении, все время напирает.

— Какой он мой, — отрезал Энджелл, вытирая лоб. В зале было очень жарко. — Гудфеллоу заслуживает победы.

— А, — воскликнул Нейлл. — Гудфеллоу нарвался! Точно. Точно нарвался! Вы только посмотрите. Ваш паренек хитер как дьявол.

Гудфеллоу попался, потому что Годфри наконец-то удалось пробить его защиту и нанести ему два удара в солнечное сплетение. Гонг прозвучал вовремя. У Годфри рот был в крови и рассечена бровь, но это были пустяки в сравнении с тем, что Гудфеллоу хватал воздух и никак не мог восстановить дыхание.

— Нажимай, — уговаривал Принц. — Преследуй, но следи за его левой. Он левой набирает очки, и она все еще опасна.

Весь шестой раунд был целиком за Гудфеллоу. Ослабленный ударами левой по корпусу, он боксировал на отходах все три минуты, но упорно набирал очки контрударами, короткими решительными тычками без навала корпуса, но каждый из которых заработал бы очки у любого судьи. Это был красивый бокс, а Годфри посылал удар за ударом, но все они только гладили кожу противника. Впервые в жизни перчатки Годфри, казалось, налились свинцом. После раунда он сидел, откинувшись назад, закрыв глаза, делая медленные, глубокие вдохи. У него было шестьдесят секунд, чтобы прийти в себя. Он полностью расслабился, не обращая внимания на шепот Принца. Когда раздался гонг, он открыл глаза, медленно поднялся и, как прежде, начал преследовать Гудфеллоу.

Но если устал он, то устал и его долговязый противник. Эта была борьба искусства с грубой силой, но противники уже выдохлись, и на второй минуте Годфри удалось нанести два удара с навалом. Он заметил остекленевшие глаза Гудфеллоу и полностью выложился в последние шестьдесят секунд, стараясь бить по корпусу, — удары, которые Гудфеллоу удавалось только частично блокировать. Внезапно его озарило, и он увидел, что ошибка Гудфеллоу состоит именно в том, что он неоправданно низко держит перчатки, и Годфри перенес атаку на лицо. Это довершило дело. Удар, второй удар по челюсти, у Гудфеллоу подогнулись колени. Он привалился к канатам, выпрямился, Годфри бросился вперед, готовый к смертоубийству, но рефери преградил ему путь. Рефери поднял руку, отталкивая Годфри назад. Насупившись, Годфри с неохотой прекратил бой. Прозвучал гонг, оповещая о конце седьмого раунда. Но это ведь обман, его лишили заслуженного нокаута. Проклятый рефери…

Проклятый рефери приблизился к нему и поднял кверху руку Годфри. Раздались аплодисменты. Гудфеллоу сидел на табурете, и секундант губкой обтирал ему лицо. Значит, бою конец. Рефери присудил Годфри победу техническим нокаутом. Значит, все в порядке. И все-таки было бы лучше увидеть Гудфеллоу на полу.

— Иди, пожми ему руку! — просвистел ему в ухо Принц.

— Что?

— Вот это был бой так бой, малыш! Иди, пожми ему руку!

И Годфри подошел к Гудфеллоу и с неохотой пожал ему руку.

Глава 3

— Все не так просто, как вам кажется, дорогой Уилфред, — сказал Винсент Бирман, улыбаясь и с укоризной поглядывая на книги по юриспруденции: Баттон о диффамации, основные судебные процессы Уилшира. — Совсем не так просто.

— У меня создалось такое впечатление. Вы говорили, в боксерском мире можно… устроить все что угодно.

— Я так говорил? Что-то не припомню. Конечно, тут есть доля правды. Когда дело связано с большими деньгами, всегда есть… возможность оказать давление.

— Тогда о чем же речь?

— Но не всякая цель оправдывает давление.

— В прошлый раз вы сказали, что организация боксеров-профессионалов управляется одним или двумя людьми.

— Верно. Я говорил в общем и целом. Боксерский мир, как и некоторые иные области, — своего рода засекреченное предприятие. Чужих там не потерпят, мягко выражаясь. Если же вы вошли в этот мир и примирились с ним, а большинство людей примирилось, тогда все идет гладко. Но никакого вмешательства извне, так что забудьте о своих планах, — я хочу сказать, о планах вашего клиента. Давление, если уж оно оказывается, используется совсем не для того, чтобы помочь кому-то свести старые счеты.

— Мой клиент, — раздраженно повторил Энджелл и постучал по зубам дужкой очков. — Я уже говорил вам, чего он хочет.

— Значит, он кардинально переменил свое мнение, не так ли? Теперь оно противоположно первоначальному, когда он просил о помощи.

— Я пытался его отговорить. Он упорствует.

Бирман, слегка улыбаясь, разглядывал свои ногти.

— И вы по-прежнему его представляете?

— Да… — Энджелл поерзал в кресле и, словно горькое лекарство, сглотнул слюну. — Он мой старый клиент. И… у нас с ним давние и весьма прочные связи. Это явно… явно не такого рода дело, которое легко соглашаешься вести. Я уже было почти отказался, но сначала проконсультировался со своими партнерами. Они решили, что следует попытаться…

— А не может ли ваш клиент подождать? Рано или поздно Брауна все равно изобьют на ринге, или, как вы говорите, зададут ему хорошую взбучку. Это профессиональный риск. Его не избежать.