Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

Не было необходимости говорить Силвесту об остальном. То, что произошло, было предельно ясно. Разозленные тем, что их не принимают всерьез, бандиты пустили в ход свое страшное оружие. И тем не менее столица все еще обитаема. Верные Жирардо силы пока удерживают город. Он представил себе, как они пытаются руководить планетой из своих подземных бункеров, тогда как на поверхности пыльные бури гоняют по улицам обломки прежних куполов.

— Как видите, — заговорила женщина, — никто не должен нас недооценивать, а меньше всего те, кто еще сохранил привязанность к режиму Жирардо.

— И как же вы собираетесь использовать остальные «булавочные головки»?

— Для просачивания. Если удалить весь этот декорум, то «булавочную головку» можно скрыть хоть в зубном дупле. Их не найдут даже при глубоком медицинском осмотре.

— Вот, значит, каков ваш план! Найти восемь волонтеров и хирургическим путем ввести им в организм эти штуки? Потом вся эта восьмерка явится в город? На этот раз вам, конечно, поверят…

— Все верно, кроме того, что нам нужны волонтеры, — ответила Слука. — Они, конечно, хороши, но можно обойтись и без них.

Не обращая внимания на собственный внутренний голос, Силвест сказал:

— Джиллиан, пятнадцать лет назад вы мне нравились куда больше.

— Можете забрать его обратно в камеру, — обратилась она к Фолкэндеру. — Он мне изрядно надоел.

Силвест чувствовал, как хирург тянет его за рукав.

— Могу ли я еще поработать над его глазами, Джиллиан? Я хотел бы еще изменить кое-что, хотя, конечно, ему придется за это расплатиться со мной болью.

— Делайте что хотите, — отозвалась Слука. — Только не чувствуйте себя обязанным. Теперь, когда он у меня, должна признаться, что я разочарована. Думаю, он мне тоже нравился больше в прошлом, пока Жирардо не превратил его в мученика, — она передернула плечами. — Он слишком ценен, чтобы выбросить, но за неимением лучшего я могу его заморозить, до тех пор, пока он мне не понадобится снова. Может, это будет через год, а может — через пять. Я хочу вот что сказать, доктор Фолкэндер: не стоит вкладывать много сил в то, что может вам быстро надоесть.

— Хирургия часто может быть сама по себе наградой.

— Но я и без того вижу прилично, — вмешался Силвест.

— О нет, — ответил Фолкэндер, — я могу сделать для вас гораздо больше, доктор Силвест. Я ведь практически еще только начал.

Вольева была внизу у Капитана Бреннигена, когда сторожевая крыса сообщила ей, что информация от «гальки» поступила. Она как раз собрала свежие образцы грибка с периферии Капитана — ее ободрил успех одного из ретро-вирусов, недавно примененного ею против Чумы. Этот вирус Вольева вывела от одного из военных кибервирусов, которые попали на корабль во время сражения. К ее удивлению, он и в самом деле сработал, во всяком случае, на тех образцах грибка, которыми она тогда располагала. Как раздражает, когда тебя отрывают от важного дела ради того, что ты сама выпустила из корабля девять месяцев назад и о чем уже давно успела позабыть! На мгновение она даже не поверила, что столько прошло времени. Тем не менее ее взволновала перспектива узнать от киберразведчиков столь долго ожидаемые новости.

Вольева вошла в лифт, идущий наверх. Да, в самом деле, девять месяцев! Кажется невероятным, но ведь так бывает частенько, когда ты по горло занята работой. Этого следовало ожидать. Умом-то она понимает, что времени прошло много, но вот в ту часть мозга, которая ведает хранением и переработкой такого рода сведений, информации, видно, добраться не удалось. А казалось бы, чего уж проще? Корабль давно идет на скорости, равной одной четверти световой, через сто дней они достигнут точки перехода на орбиту Ресургема, то есть понадобится хорошо отработанная стратегия перехода. А для этого необходимы данные «гальки».

Снимки Ресургема и космоса в его окрестностях были уже сконцентрированы на капитанском мостике. Они были сделаны во всех спектрах электромагнитных полей и даже кое-каких экзотических элементарных частиц. Это был первый хорошо отработанный взгляд на возможного противника. Вольева широко раскрыла доступ этой информации в свой мозг, чтобы в случае кризиса он мог распоряжаться ею с быстротой инстинкта. «Галька» облетела Ресургем с обеих сторон, чтобы иметь подробные сведения как о ночном, так и о дневном полушарии. Само облако «галек» растянулось по линии полета таким образом, что разница между появлением первого кибера и последнего составила пятнадцать часов. Иначе говоря, оба полушария были исследованы при различных уровнях освещенности. «Галька», летевшая как бы от Дельты Павлина, имела возможность собирать информацию о наличии выбросов нейтрино от атомных реакторов и силовых установок антиматерии на поверхности планеты. Обследовавшие же ночную сторону искали данные о тепловом излучении, чтобы определить городские центры и орбитальные спутники. Некоторые тщательно обнюхивали атмосферу, измеряя содержание чистого кислорода, озона и азота и делали выводы о степени воздействия колонистов на естественный биом.

Вольеву удивило, что колонисты, торчащие здесь уже больше пятидесяти лет, сохранили такой удивительно низкий уровень жизни. На орбитах не было обнаружено никаких крупных искусственных конструкций, не было и следов космических перелетов внутри Системы. Только немногочисленные исследовательские спутники облетали планету, ведя аэрофотосъемку и оценивая природные ресурсы. На поверхности «галька» не зафиксировала крупных промышленных центров, что вызывало большие сомнения в способности колонистов противостоять агрессии и быстро восстановить разрушенную экономику. Разоружить население Ресургема и посеять среди него панику было не трудно, что существенно облегчало разработку плана действий.

Нельзя сказать, что колонисты были совсем бездеятельны. В атмосфере Вольева обнаружила следы весьма существенных изменений. Содержание свободного кислорода было куда выше, чем она ожидала. Киберы, работавшие в инфракрасном спектре, выявили пункты забора геотермической энергии, расположенные вдоль линий материковых разломов. Наличие нейтрино в полярных районах говорило о вероятном существовании заводов, которые производят кислород, а также атомных установок, расщепляющих молекулы воды и льда на кислород и водород. Кислород, надо полагать, выпускался в атмосферу или закачивался в купола населенных пунктов, тогда как водород оставался на установках. Вольева насчитала около пятидесяти населенных пунктов. Большинство — мелкие; ни один из них даже близко не приближался по населению к единственному главному. Она вполне допускала, что есть еще множество совсем маленьких — типа семейных ферм или гомстедов, которые «гальками» не регистрировались. Было и еще кое-что.

Система Ресургема была бинарной. Дельта Павлина являлась источником жизни, но, как известно, у нее имелся погасший близнец. Этот темный компаньон был нейтронной звездой, отделенной десятью световыми часами от Дельты, что давало возможность обеим звездам обзавестись собственными планетными системами со стабильными орбитами. У нейтронной звезды была всего одна планета. Факт ее существования был известен Вольевой и раньше, еще до появления информации от «гальки». Банк данных корабля добавил к этому различного рода комментарии и уйму плохо воспринимаемых цифр. Этот мир не был интересен в химическом отношении, не обладал атмосферой и был бионически инертен — его стерильность обусловили ветры с нейтронной звезды еще в те времена, когда она была пульсаром. Вряд ли нечто большее, нежели просто кусок железистого шлака, думала Вольева. Надо полагать, ничего полезного он не содержит.

И вот в этих местах «гальки» обнаружили источник нейтрино. Он был очень слабым, еле-еле фиксировался, но игнорировать его было нельзя. Вольева некоторое время обдумывала ситуацию и пришла к банальному выводу: только машина могла так «расписаться».

И это ее очень беспокоило.

— Ты что же, все это время провела на ногах? — спросила Хоури, пробудившись от долгого сна. Сейчас они с Вольевой шли навестить Капитана.

— Ну, не совсем так, — ответила Вольева. — Даже мое тело нуждается в каком-то отдыхе. Я как-то попыталась справиться с этим… есть такие лекарства… и имплантаты, которые вмешиваются в работу ретикулярной формации — того участка мозга, где возникают сны. Но ведь все равно нужно куда-то сбрасывать яд усталости… — она поморщилась. Хоури стало ясно, что Вольевой тема имплантатов так же приятна, как зубная боль.

— Что-нибудь произошло за это время?

— Ничего такого, что могло бы тебя касаться, — отозвалась Вольева, затягиваясь сигаретой. Хоури уже решила, что эта тема исчерпана, но тут Триумвир разразилась неожиданным пассажем: — Впрочем, раз уж ты мне напомнила… кое-что случилось. Фактически случились две вещи, хотя я и не знаю, какой из них следует придать большее значение. Первая тебя пока не касается. Что же до второй…