Война поколения Z. Тактика легкой пехоты в современной войне - Уильям Линд

контратаку, которая окончательно отбросила Манана от западного берега реки Гильменд. Затем генерал закрепился в Лашкар-Гахе и руководил сражением. Около 100 американских сил специальных операций и советников разместились в городе.

В разгар боев Омар Джан сопровождал колонну со своим почитаемым старшим братом Гул Муллой и вождем племени Марджах Базом Гулом — двумя лидерами, которые так помогли морским пехотинцам в 2010 году. Манан нацелился на Гул Муллу. Один из его террористов-смертников врезался в колонну. В результате взрыва Гул Мулла погиб. Омар Джан был в смятении. Его люди уменьшились вдвое — с 600 до 300 человек. Теперь не стало его старшего брата. Остался только один брат. Война разрушила его семью. Он потерял надежду. Он уединился в трауре в своем комплексе в Лашкаргахе и подготовил заявление об отставке. Три года поражений сломили лучших командиров правительства.

Николсон спас их, но Тарин Коут, город Фарах, Кундуз и Лашкар Гах оставались в осаде. Армия и полиция были слишком слабы, чтобы вытеснить талибов из прилегающих сельских районов. Потери правительственных войск в 2015 и 2016 годах превысили 40 000 полицейских и солдат. Полиция и армия понесли такой большой урон и были настолько деморализованы, что лишь немногие подразделения могли удержать позиции. Оборона зависела от коммандос и воздушных ударов США.

Потери талибов неизвестны. Правительство преувеличило потери талибов в два или три раза. На самом деле их было, конечно, меньше 40 000. Талибан находился в самом сильном положении с 2009 года. Они удерживали значительную часть сельской местности по меньшей мере в 16 из 34 провинций Афганистана. Они были готовы собрать беспрецедентные посевные площади мака. Они также имели доступ к сотням тысяч молодых людей для вербовки. С расширением территории «Кветта Шура» перебросила в Гильменд до 16 своих членов, отвечавших за южный и западный Афганистан. Они восстановили свою судебную систему и разрешили открыть государственные школы и клиники. Губернатор одного из районов предупредил меня: «Народ не верит Гани и министерству обороны… Люди начинают думать, что талибы останутся здесь навсегда».

С 2009 года политика США в Афганистане была направлена на то, чтобы дать возможность афганскому правительству, его армии и полиции самостоятельно встать на ноги, чтобы Соединенные Штаты могли в конечном итоге уйти. Эта цель оправдывала политику Обамы по наращиванию и сокращению численности войск. Несмотря на годы усилий и помощи, поражения 2015 и 2016 годов ознаменовали провал этой попытки, а также провал попытки Обамы найти выход.

История Омара Джана не совсем закончена. После смерти брата к нему домой приходили друзья и умоляли его вернуться к командованию. Мохаммед Фахим, бывший губернатор района Герешк и давний коллега, который также был родом из Марджаха, позвонил ему и сказал, что люди потеряют надежду, если он уйдет. Омар Джан взял себя в руки и продолжил борьбу. Он отвел свою команду обратно на главный базар Над Али и в свой штаб возле старого разрушающегося глинобитного форта, который был армейской базой и который был практически окружен.

Затем, весной 2017 года, морские пехотинцы под командованием бригадного генерала Роджера Тернера заменили солдат армии США в качестве советников в Гильменде. Их возвращение вдохнуло новую жизнь в Омар Джан. Заместителем командующего стал полковник Мэтт Рид, хороший друг. Казалось, что Америка его не подвела. В течение пяти месяцев он метался по Над Али, направляя своих людей, устраняя слабые места, организуя подкрепления, призывая к воздушным ударам, постоянно разговаривая по мобильному телефону. Во время одной перестрелки он находился в нескольких метрах от летящих снарядов и РПГ, укрывался за своим синим «Хаммером», звонил полковнику Риду по iPhone и дико махал рукой в небо, призывая морпехов сбросить бомбы. Как он и обещал за год до этого, с помощью воздушных ударов линию можно было удержать.

Вечером в субботу, 23 сентября, Омар Джан ехал из Лашкаргаха обратно в райцентр Над Али с несколькими своими грузовиками, проведя пятницу, святой день, со своей семьей. Манан догадался, что он может быть в дороге, и устроил засаду. В грузовик Омара Джана попал гранатомет и убил его.

Я не совсем понимаю, почему Омар Джан боролся до конца. Большинство других полицейских и армейских командиров сдались. Он пошел дальше, чем того требовала честь, пожертвовав собой и своей семьей. Он оставил одного одинокого брата заботиться о сыновьях, дочерях и вдовах себя, Гул Муллы и двух других погибших братьев. При таком высоком риске смерти Омар Джан мог бы уйти в отставку и посвятить себя им в Лашкаргахе. Была ли его решимость крайней степенью безответственности? Или это было воплощение пуштунвали — следование чести до саморазрушения?

Как бы то ни было, Омару Джану не удалось спастись. Он является примером трагедии вмешательства США. Мы побудили хорошего человека сражаться за свою страну. Мы убедили хороших людей пойти на риск. Он и его семья заработали деньги и некоторое положение. Но их скромные корни не позволили им подняться к настоящей власти. С его послужным списком Омар Джан должен был стать начальником полиции провинции. Но это так и не удалось. Даже Гани, которого семья считала защитником своих ценностей, не смотрел на них сквозь пальцы. Возможно, он даже не знал их имен. Омар Джан и его семья были уничтожены в процессе. От них мало что осталось. Как и от побед Америки в Афганистане. Омар Джан был одним из последних оставшихся в живых результатов наступления в Гильменде. Его смерть символизирует конец остатков той эпохи.

Администрация Трампа

В 2015 и 2016 годах талибы одержали оглушительные победы. В течение следующих двух лет Соединенные Штаты пытались остановить кровотечение, в то время как в Афганистане росли терроризм и экстремизм.

Весной 2016 года эмир Талибана мулла Ахтар Мохаммед Мансур не реагировал на попытки президента Ашрафа Гани провести переговоры. Возможно, его сердце хотело переговоров, но в связи с борьбой за престол он придерживался жесткой линии. Он также был настроен против Пакистана как никогда ранее. Он диверсифицировал отношения талибов с зарубежными странами и регулярно ездил в Иран, чтобы увеличить вооружение и поддержку, которую талибы получали из этой страны в течение последних нескольких лет. Возможно, он даже был заинтересован в установлении контактов с Россией. В марте, отвергнув давление со стороны начальника армии Пакистана Рахила Шарифа, Мансур публично заявил, что Талибан не