Бирюзовый Глаз - Александр Лонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пережил еще множество состояний переходивших одно в другое, пока Голос не потерял прежнюю убедительность и не утратил всякий интерес ко мне. Меня куда-то вели неясные полуневидимые спутники без лиц, я сидел в каких-то автомобилях с изменчивым интерьером, ехал по темным переменчивым туннелям и узким улицам, похожим на сумрачные горные ущелья. Реплики Голоса стали какими-то малозначительными, распались на части, приказной тон пропал, а потом я понял, что никакой это не голос, а мои собственные мысли, только приходящие откуда-то сбоку.
Тут Голос вдруг появился вновь, но Голос этот был уже какой-то резкий, слишком конкретный, неприятный, и до отвращения реальный:
– Кажется, они все-таки накачали его этой дрянью. Будем потихоньку вытаскивать. Приготовь-ка два кубика хлоразина и капельницу с физраствором.
29. Пробуждение
Пробуждение оказалось ужасным, как пишут в неприличных рассказах и детективных романах для женщин. Болело все. В голове мелькали обрывки и смутные, будто чужие воспоминания. Попытался открыть глаза, но тут же зажмурил что было сил – немилосердно слепил верхний свет. Но тем не менее, ощущалась радость. Жив и вернулся в реальность. Уже хорошо. Вообще прекрасно. Не сошел с ума, не сделался психом и вроде бы все у меня цело. Вроде бы. Несмотря на скверные ощущения, хотелось двигаться и ходить.
Первое, что увидел, было холодное, как у Деда Мороза, лицо в очках и защитной хирургической маске. Когда я попытался встать, ноги ощущались плохо, но все же чувствовались. Я сразу оставил эти попытки: конечности были зафиксированы, а в районе ключицы оказалась вделана тоненькая прозрачная трубочка, уходившая другим концом в капельницу, висевшую на стойке рядом с кроватью. Судя по специфическим ощущениям, кроме всего прочего меня снабдили катетером в мочевой пузырь.
– Лежите, вам пока не следует вставать, – сказало лицо в маске. Мужской голос показался мне сравнительно молодым и слегка насмешливым. – Да вы и не сможете это сделать.
– Вы медик? – спросил я неожиданно хрипло.
– Доктор, с вашего позволения. Как себя чувствуете? Хорошо меня видите?
– Доктор, – жалостливым голосом произнес я, почему-то вспомнив, что не так давно консультировавший меня врач терпеть не мог такого обращения. – По-моему у меня все болит.
– Все болеть у вас не может, не сочиняйте. У вас обычная реакция для подобных ситуаций. Можно даже сказать – классическая.
– А что моя ситуация?
– Отравление галлюциногенными веществами осложненное алкоголем. Скажите спасибо, что живы остались.
– Спасибо.
– Да не мне, Господу Богу. Я тут ни при чем. Вам вкололи обычный для таких случаев антидот, поэтому будете испытывать некоторую заторможенность и вялость мыслей. Пока полечитесь у нас в отделении.
– Где я? В каком отделении?
– Пока в реанимации, а скоро будете в наркологии.
– Господи… – пробормотал я. – Это дурдом?
– Лучше использовать слово «клиника». Ничего, привыкните. Для вывода из организма активных радикалов я вам прописал капельницу с изотоническим раствором, а потом – clyster emundatione.
– О чем вы? – похолодев, спросил я.
– Об очистительных клизмах через задний проход.
На соседней койке кто-то заржал грубым голосом.
– Тихо, Пантелеев! А то я вам трехразовую клизму назначу и мочегонное еще.
– За что, доктор?
– За то же самое. Для вывода активных радикалов, ликвидации нарушений метаболизма и нормализации водно-электролитного баланса. А то, я смотрю, у вас алкогольный психоз прогрессирует.
– Белочка что ли? – донеслось с соседней койки.
– Она, она родимая. Надо бы еще вязки вам назначить, а то слишком активно и неправильно себя ведете.
– Ни боже мой, доктор! Я отлично себя чувствую! Ничего лишнего не вижу и не слышу! Не надо вязки!
Позже выяснилось что, «вязками» называли длинные тряпичные полосы, которыми фиксировали особо беспокойных или не контролирующих себя пациентов.
– Вот и лежите тихо, не хулиганьте тут. А вам, – врач опять повернулся в мою сторону, – понадобится время и лекарства, чтобы окончательно прийти в себя.
Как потом стало известно, при поступлении нового пациента, здесь брали анализы на ВИЧ, на гепатиты и на сифилис, а также – мазок из задницы. Зараженных направляли в другие стационары.
* * *
Когда стало полегче, врач распорядился выдернуть из меня все трубки и перевести в общее отделение. После извлечения катетера некоторое время было больно мочиться. Выдали больничную пижаму: серые штаны и синюю куртку. Штаны оказались коротки, а куртка, наоборот, велика, – рукава пришлось подвернуть. В палатах свободных мест не хватало, поэтому определили на жительство в коридор.
Отделение выглядело как длинный проходной двор с палатами без дверей, столовой, и примерно посередине с помещением для всяких собраний – «рекреацией», как говорили медсестры. Там имелась небольшая библиотека, старенький японский телевизор с большой вакуумной трубкой, а в углу стоял миниатюрный православный алтарь с иконостасом. Иногда приходил батюшка справлять службу. Телевизор включали редко, чаще ночью, когда дежурные медсестры смотрели любовные сериалы и фильмы про американцев. В местах, где двери все-таки были, отсутствовали ручки, и вместо них темнели квадратные отверстия.
С дверью была только одна-единственная палата, предназначенная для особ, приближенных к императору. Ее именовали по-разному: «смотровой палатой», «ВИП-палатой» или «Випкой». Кто там жил, я так
