Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса - Марго Генер

в нее не поместилась, отдельные люди бросились к окнам и стали вываливаться через них.

Таверна наполнилась дымом, Люсиль закашлялась. Олег сгреб ее под мышку и накрыл волчовкой. Савмак посмотрел на него с очумением.

– Пастор, – поинтересовался он недоверчиво, – это всевышний тебе такую силу даровал?

Олег кивнул.

– А кто ж еще. Пойдем, а то Люсиль плакать будет, что прическу ей задымили.

Глава 16

Из таверны они вывалились через задний выход, прямиком на скотный двор, когда все помещение заполнилось дымом. Олег в копоти, на лице черные разводы, только огненно-рыжие волосы такие же яркие и чистые, как всегда. Савмак с измазанным сажей лицом закашлялся и выплюнул темный сгусток в грязь.

– Все же дрянь у них кухня, – хрипло выругался он и вытер нос. – Лапы какие-то непонятные, мелкие, на один зуб. И подлива кто поймет, из чего.

Олег потащил ослабшую от дыма Люсиль в сторону от таверны, где изо всех окон и дверей дымит чернотой.

– Думаешь, от хорошей жизни они всякие лапы жрут? – отозвался он.

– Да кто ж им мешает нормальных курей выращивать? – удивился ратник, догоняя их, и указал на свинарник. – Вон поросятник есть. А курей чего? Не могут?

Они перелезли через низкий забор прямиком на мостовую, Люсиль обессилено повисла на руках Олега, он подхватил ее легко, словно ничего не весит и закинул на плечо.

– Ага, – согласился волхв и покрутил головой в поиске направления, – поросятник есть. А поросей ты где-нибудь видел? Туда.

Они резвым бегом двинулись влево по брусчатке, улица там широкая, а народа мало, и все какой-то хлипкий и неприметный. После стычки в таверне молва о них по городу расползется быстро, потому как известно: любой город – это большое село, где в одном краю икнешь, а с другого подзатыльник отвесят.

Люсиль на плече Олега висит смирно, Савмак рядом бежит настороженный и подозрительно оглядывается, на руках вздулись вены, налив мышцы кровью, что значит – готов к любой атаке.

– Пастор, – обратился ратник к нему, – коли поросей нет, значит, сожрали. Ну и курей. И всю живность. Это понятно. А тот, в таверне, орал про голод и бунт.

– Орал, – согласился Олег, оббегая лужу, которая источала жуткое зловоние.

Савмак перепрыгнул следом и продолжил на бегу:

– Стало быть, в этом городе и впрямь может статься какая-нибудь неурядица. Так, а мы куда? Где нам искать ваш артефакт? Может, переждать, пока все уляжется, да пока о нас не прознали?

– О нас уже знают, – ответил волхв.

– Тогда вперед, на славные битвы! – с ярым задором отозвался ратник.

Они завернули за угол, но оттуда хлынула толпа, многолюдная и разномастная – люди бежали с вилами и ножами, крича что-то про власть и ее беспредел. Мужчины, женщины, подростки слились в единый мощный поток и подхватили Олега с Люсиль и Савмака, словно щепки беспокойной горной рекой.

– Держись рядом! – выкрикнул волхв, сильнее прижав Люсиль к плечу, та пискнула, но не дернулась.

– Пытаюсь! – откликнулся ратник, толкаясь с людьми, которые таращатся вперед стеклянными глазами и орут в фанатичной ярости.

Людская река несла их по широкой дороге куда-то к краю города, Олег это понял по расположению домов, и чем ближе становилась цель, тем неистовей толкались и кричали люди, вскидывая оружие.

– Затопчут! – крикнул волхв Савмаку и вытянул шею в поисках чего-то, за что можно уцепиться.

Савмака поблизости уже нет, Олег нашел его взглядом позади, толкающегося и препирающегося с двумя голодранцами. В этот же миг толпа сдвинула волхва правее, под широкую перекладину между домами.

– Сюда! – проорал Олег ратнику, пытаясь перекричать толпу и, не теряя времени, подпрыгнул вместе с Люсиль на плече.

Его пальцы крепко уцепились за перекладину, а могучие мышцы с легкостью втащили и его, и женщину наверх. Олег сел на перекладину верхом и усадил Люсиль перед собой. Та бледная, как первый снег, глаза закрываются, губы обескровлены.

– Чего доброго, грохнешься, – проворчал он и притянул ее к себе, – прическу попортишь. А виноваты потом мужчины. Мы всегда виноваты перед вами.

В этот момент толпа проносила Савмака прямо под перекладиной, волхв уцепился ногами и свесился с нее, протягивая руку и продолжая другой придерживать Люсиль.

– Хватайся! – крикнул он ратнику.

Тот подпрыгнул и ухватился не глядя, Олега качнуло – весит Савмак как молодой теленок, а то и целый бык. Он помог ратнику влезть на перекладину, они сели на ней верхом, отдуваясь и отплевываясь от остатков сажи и пепла.

Ратник шумно выдохнул и покачал головой.

– Это что же? Началось?

– Началось, – согласился Олег. – Это давно началось. А сейчас просто выплескивается.

В глазах Савмака полыхнула праведная решимость, он ударил себя кулаком в грудь и проговорил:

– Так надо это остановить! Ты же слышал, короля оклеветали! Несправедливо это!

Олег поморщился и поскреб щеку.

– Это уже не остановить, – ответил он. – Перемены неумолимы, будущее наступает.

– Да какое ж это будущее, когда народ несправедливо жаждет свергнуть правителя? – с изумлением не поверил ратник. – Богобоязненного, кстати.

Олег с отеческим терпением глянул сперва на ратника, затем взгляд опустился на толпу, что сейчас течет под ними нескончаемым потоком. Эти люди жаждут изменений, они и сами пока не поняли, что именно им нужно, но их умам уже не достает одной только богобоязненности. Им уже тесно в колыбели, где бытие объясняется лишь волей богов или бога. Мир пришел к новой ступени и изменяется не только в этом городке на западе земель человеческих, но и повсюду.

– Он не правителя жаждет свергнуть, – ответил Олег, разглядывая реку людей под собой, которая неистово кричит и потрясает кулаками, – а старый уклад. Это мы не можем и не имеем права останавливать.

– Да как же это, пастор? – оторопело проговорил ратник и вытаращил на него честные глаза.

Олег вздохнул.

– Детей тоже страшно отпускать в большой мир, они ж там шишек понабьют, колени порасшибают. Хочется их уберечь от любых тягот. Но из такого дитяти ничего не вырастет, да и вообще – вымрет, скорее всего. Потому как не набралось опыта, не вылезло из младенческих штанишек. Человечество тоже как дите – растет, проходит все этапы развития. Сейчас у него стадия бунта и исканий.

– Это жестоко, пастор, – заметил оторопело ратник.

– Жестоко, – согласился Олег, – но без этого никак.

Внизу кто-то громко и жалобно закричал, Олег и Савмак одновременно глянули в толпу. Там, в людском потоке, барахтается, словно в настоящей реке, мужчина в широкополой шляпе с голубым пером.

– Помогите! Помогите!

Олег и Савмак, не сговариваясь, свесились с перекладины и, ухватив несчастного под