Загадки истории. Отечественная война 1812 года - Игорь Коляда

В целом переправа продолжалась в течение дня спокойно. Но на правом (западном) берегу начались первые бои. Здесь Удино и Ней оттеснили российского генерала Чаплица по направлению к Борисову. А на левом (восточном) берегу под Борисовым Витгенштейн удачно атаковал и принудил сдаться французскую дивизию генерала Партуно, оставленную маршалом Виктором как арьергард. При этом сдалось 1 900 солдат, была захвачена 1 пушка. В больших потерях некоторые офицеры французской армии винили лично Партуно. Марбо писал об этом: «Маршал [Виктор] в качестве своего арьергарда оставил пехотную дивизию генерала Партуно, которая, получив приказание выступить из города через 2 часа после ухода корпуса, должна была вслед за ним послать несколько маленьких отрядов, соединенных с главной частью цепью разведчиков и указывающих таким образом направление. Кроме этого, генерал должен был бы послать вплоть до Студянки адъютанта, обязанного узнать дорогу и затем вернуться прежде выступления дивизии. Но Партуно, пренебрегая всеми этими предосторожностями, ограничился тем, что выступил в предписанный час. Ему встретилось место, где дорога разветвлялась на две и он не знал ни той, ни другой. Но он не мог не знать (потому что он шел из Борисова), что Березина у него слева; из этого он мог заключить, что, для того чтобы попасть в Студянку, лежащую на этой реке, нужно идти по левой дороге. Он сделал как раз наоборот и, машинально следуя за несколькими вольтижерами, шедшими впереди него, пустился по правой дороге и попал в середину многочисленного русского войска Витгенштейна. Скоро окруженная со всех сторон дивизия Партуно должна была сложить оружие».

16 (28) ноября дивизия Дендельса из корпуса Виктора была возвращена на восточный берег для прикрытия переправы совместно с польской дивизией Жерара (численность – 6 000 солдат). Этим частям пришлось вступить в бой с войсками Витгенштейна. Российский генерал-лейтенант несколько раз теснил французского маршала, но тот упорно отбивал свои позиции. В критический момент Виктор приказал своей кавалерии остановить наступление Витгенштейна любой ценой. Выполнение этой задачи в мемуарах названо «атакой смерти». В ходе наступления немецкие кавалеристы прорвали каре егерей.

В этот же день Чичагов, осознав, что Наполеон обманул его и переправился через Березину, попытался атаковать переправившиеся силы французов, но безуспешно. В его распоряжении находилось 15 000 пехоты и 9 000 конницы. Чичагову противостоял корпус Удино численностью до 8 000 солдат. Вскоре ему в резерв было отправлено еще и 4 000 пехотинцев.

Лесистая местность не позволила российским войскам двигаться сомкнутыми колоннами. В такой ситуации они были вынуждены построиться в стрелковые цепи и вступить в перестрелку с противником. Некоторое время Удино удавалось сдерживать натиск, однако численное превосходство было очевидным. Корпус Удино нес тяжелые потери и отходил, сам маршал был ранен пулей в бок. Его сменил Ней, который перешел в контратаку и отбросил русскую пехоту, а польские войска генерала Зайончека едва не завладели батареей. Чичагов сумел отбить наступление, перебросив подкрепления. В решающий момент Ней приказал кирасирам генерала Думерка прямо через лес атаковать русские войска. Следом за кирасирами в атаку перешли польские уланы, которые довершили разгром егерей. В результате этой атаки русская пехота была полностью опрокинута, потеряв убитыми и ранеными около 2 000 человек. После этого сражение на правом берегу реки перешло в перестрелку, переправа осталась под контролем французов.

В результате на левом берегу, как и на правом, российские войска больше не предпринимали активных действий. С наступлением темноты французы продолжили переправу, однако оставшиеся на левом берегу нонкомбатанты по неизвестной причине не сдвинулись с места. Генерал Эбле специально посылал к ним офицеров, но попытки их вразумить не имели успеха.

Как утверждал Сегюр, через Березину успело переправиться до 60 тысяч человек. При этом большая часть из них – гражданские и небоеспособные остатки армии Наполеона. Ближе к вечеру на собравшуюся толпу этих небоеспособных солдат стали сыпаться ядра артиллерии Витгенштейна. Люди кинулись к мостам и один из них рухнул. В создавшемся беспорядке переправа застопорилась. Француженка Фюзи, которая в последний момент успела переправиться, описывала картину, которая предстала перед ее глазами с другого берега: «Когда мост сломался, мы услыхали невероятный крик, вырвавшийся из уст огромной толпы. Этот крик так и раздается у меня в ушах всякий раз, как я только о нем вспомню. Все несчастные, остававшиеся еще на том берегу реки, погибли под картечью русской армии. Тут только мы могли понять весь ужас этого бедствия! Лед не был достаточно крепок, ломался, и река поглощала мужчин, женщин, лошадей и повозки. Военные убивали всех, кто мешал их спасению. Огромная опасность не знает законов человечности, обыкновенно сокрушают все, чтобы сохранить только себя».

Врач Ларрей также вспоминал о тех событиях: «Всякая надежда на спасение в эту минуту пропала. Потеряв голову, под влиянием отчаяния большинство кинулось вниз на лед, рассчитывая перебраться по льду на другой берег, но благодаря сильному течению река у самого берега не замерзла. Несчастные бросились вплавь, некоторым удалось переплыть это пространство, а другие тонули или гибли, затертые льдинами. Самые благоразумные и смелые бегут назад и сами отдаются в руки врагам, спасаясь от тех ужасов, свидетелями которых они только что были».

Ночью этого же дня начали отступление части Виктора, которые сметали с оставшегося моста в реку повозки и людей. Утром 17 (29) ноября французский офицер Серюрье, выполняя приказ генерала Эбле, сжег мосты. Военные обозы и толпа небоеспособных солдат, не успев переправиться, остались на восточном берегу. Вагевир вспоминал, как на следующий день они оказались окруженными со всех сторон: «Лишь только наступил день, со всех сторон раздалось “ура”. Казаки и башкиры как бешеные носились кругом; они хотели показать нам этим, что они были победители. Так как мы знали, что мы военнопленные, то положили оружие и стояли в тоскливом ожидании, что с нами будет. Время от времени подъезжали к нам неприятельские офицеры, которые очень хорошо говорили по-французски и по-немецки. Они были большею частью очень дружелюбно настроены и утешали нас, говоря, что таков жребий войны, и советовали не терять бодрости. Но все эти прекрасные слова мало нам помогали. Нам слишком скоро дали почувствовать, что мы в плену и отданы на произвол врага».

По словам офицера армии Чичагова, историка А. Мартоса победителям возле переправы открылась следующая картина: «Ввечеру того дня равнина Веселовская, довольно пространная, представляла ужаснейшую, невыразимую картину: она была покрыта каретами, телегами, большею частью переломанными, наваленными одна на другую, устлана телами умерших женщин и детей, которые следовали за армией из Москвы, спасаясь от бедствий сего города или желая сопутствовать своим соотечественникам, которых смерть поражала различным образом. Участь сих несчастных, находящихся между двумя сражающимися армиями, была гибельная смерть; многие были растоптаны лошадьми, другие раздавлены тяжелыми повозками, иные поражены градом пуль и ядер, иные утоплены в реке при переправе с войсками или, ободранные солдатами, брошены нагие в снег, где холод скоро прекратил их мучения… По самому умеренному исчислению, потеря простирается до десяти тысяч человек…»

Главным результатом событий возле р. Березины было то, что Наполеон в тяжелой ситуации все-таки сумел переправить и сохранить боеспособные силы. Его потери Клаузевиц исчисляет в 21 000 человек. Потери небоеспособных остатков были им исчислены 10 тысячами отставших. Фельдмаршал Кутузов в своем донесении царю оценивает потери французов в 29 000 человек. Вместе с тем Шамбре говорит о 9 000 погибших солдат под ружьем (из них 4 000 гвардейцы) за три дня после переправы. Он же насчитывал у Наполеона 30 000 боеспособных солдат до Березины. Исходя из этого, можно сделать вывод, что всего выбыло из строя 21 000 французских солдат. Ударившие морозы ускорили разложение Великой армии.

Согласно надписи на стене галереи воинской славы Храма Христа Спасителя, потери российских войск составили около 4 000 солдат за дни боев во время переправы Наполеона. Если для корректного сравнения с французскими потерями добавить урон русского авангарда Ламберта при захвате Борисова, то эти потери следует оценить в 6 000 человек. Генерал Коленкур говорил о 1 500 пленных, взятых на правом берегу в боях с Чичаговым. Германский военный деятель и теоретик Шлиффен писал: «Березина накладывает на Московский поход печать ужаснейших Канн», имея в виду Каннское сражение, в ходе которого войсками Ганнибала была окружена и наголову разгромлена римская армия.