Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Сюзан как раз подметала дорожку, а тетя Корделия возилась в саду: в последние дни они почитали за лучшее держаться друг от друга подальше.

Сюзан смотрела на приближающегося Шими с удивлением и ужасом. А над букетом сияла его улыбка.

– Добрый день, Сюзан Дельгадо, дочь Пата, – радостно поздоровался Шими. – Я пришел к тебе с поручением и извиняюсь, если в чем-то помешал, да, потому что я вечно всем мешаю и знаю это не хуже других. Это тебе. Вот.

– Сюзан? – раздался из-за угла голос тети Корд… приближающийся голос. – Сюзан, вроде бы скрипнула калитка?

– Да, тетя! – ответила Сюзан. Черт бы побрал острый слух тети Корд! Сюзан выхватила конверт, торчащий между флоксов и маргариток. Он тут же исчез в кармане ее платья.

– Они от моего третьего лучшего друга, – пояснил Шими. – Теперь у меня трое разных друзей. Вот сколько. – Он поднял два пальца, нахмурился, добавил еще два и вновь улыбнулся во весь рот. – Артур Хит мой первый лучший друг, Дик Стокуорт – мой второй лучший друг. Мой третий лучший друг…

– Ш-ш-ш! – яростно прошипела Сюзан, отчего улыбка Шими сразу поблекла. – Ни слова о трех твоих друзьях.

Кровь бросилась ей в лицо, раскрасив щеки, а потом ушла вниз, сначала на шею, потом в ноги. В прошедшие дни в Хэмбри много говорили о трех новых друзьях Шими, собственно, не говорили ни о чем другом. Истории она слышала фантастические, но если они не соответствовали действительности, почему варианты, которые излагали многочисленные свидетели, расходились только в мелких деталях?

Сюзан все еще пыталась прийти в себя, когда из-за угла выплыла тетя Корд. Увидев ее, Шими отступил на шаг, недоумение на его лице сменилось растерянностью. Пчелиные укусы вызывали у Корделии аллергию, поэтому от полей соломенного сомбреро до подола старого халата она закуталась в марлю, отчего стала похожа на призрак. Да еще держала в руке запачканный грязью секатор.

Увидев букет, Корделия устремилась к нему с секатором наперевес. Подойдя к племяннице, сунула секатор за пояс (как показалось Сюзан, с большой неохотой), раздвинула марлю у лица.

– Кто тебе их послал?

– Не знаю, тетя. – Голос Сюзан звучал спокойно, а вот сердце билось отчаянно. – Этот молодой человек из гостиницы…

– Гостиницы! – фыркнула тетя Корд.

– Он вроде бы не знает, кто его послал, – продолжила Сюзан. Если бы только она могла избавиться от него! – Он, ну, полагаю, ты скажешь…

– Он – дурак: да, я это знаю, – тетя Корд раздраженно глянула на Сюзан, вновь повернулась к Шими. Глядя ему в лицо, прокричала: – КТО… ПРИСЛАЛ… ЭТИ… ЦВЕТЫ… МОЛОДОЙ… ЧЕЛОВЕК?

Края марли, которые она недавно раздвинула, вновь сошлись перед ее лицом. Шими отступил еще на шаг. В его глазах застыл страх.

– МОЖЕТ… БУКЕТ… ОТ… КОГО-ТО… ИЗ… ДОМА… НА… НАБЕРЕЖНОЙ?.. ОТ… МЭРА… ТОРИНА?.. СКАЖИ… МНЕ… И… Я… ДАМ… ТЕБЕ… ПЕННИ!

У Сюзан упало сердце, она не сомневалась, что он скажет, у него не хватило бы мозгов, чтобы понять, какую беду он на нее навлечет. И на Уилла.

Но Шими только покачал головой.

– Не помню. У меня вместо мозгов опилки, сэй. Стенли говорит, что я недоумок.

Он вновь заулыбался, демонстрируя великолепные, белоснежные ровные зубы. Тетя Корд скорчила гримаску.

– Болван! Тогда уходи. Возвращайся в город… нечего тут болтаться, ничего тебе не обломится. Если ты ничего не помнишь, пенни ты не заслуживаешь! И больше не появляйся здесь, кто бы ни просил тебя отнести цветы для молодой сэй. Ты меня слышишь?

Шими энергично закивал. А потом внезапно спросил:

– Сэй?

Тетя Корд сурово глянула на него. Вертикальная морщина над переносицей стала глубже.

– Почему вы покрыты паутиной, сэй?

– Убирайся отсюда, наглец! – заорала тетя Корд. Если она хотела, то умела возвысить голос.

Шими аж подпрыгнул и скоренько ретировался. Когда тетя Корд убедилась, что он идет по Главной улице к центру города и не собирается возвращаться к их дому в надежде на чаевые, она повернулась к Сюзан:

– Поставь цветы в воду, пока они не засохли, мисс Юная Красавица. Не стой столбом, гадая, кто этот таинственный воздыхатель.

Потом тетя Корд улыбнулась. Настоящей улыбкой. Более всего Сюзан обижало, сбивало с толку осознание того, что тетя Корд не какая-то старая карга, не ведьма вроде Риа с Кооса. Не чудовище, а всего лишь старая дева, жаждущая признания в обществе, обожающая золото и серебро, опасающаяся остаться наедине с миром без гроша в кармане.

– Для таких, как мы, милая Сюзи, – говорила она искренне, – лучше заниматься домашними делами, а мечты оставить тем, кто может себе это позволить.

5

Сюзан не сомневалась, что цветы от Уилла, и не ошиблась. Записку писала крепкая и уверенная рука.

Дорогая Сюзан Дельгадо!

В тот вечер я наговорил лишнего и прошу извинить меня. Могу я увидеться с тобой и поговорить? Наедине.

Вопрос очень важный. Если ты согласна повидаться со мной, отправь записку с юношей, который принес цветы.

Ему можно доверять.

Вопрос очень важный. Подчеркнуто. Ей не терпелось узнать, что же для него так важно, но она одернула себя: не делай глупостей. Может, он попытается воспользоваться ее доверчивостью… а если так, на кого возложат вину? Кто говорил с ним, ехал на его лошади, демонстрировал ему свои ножки? Кто клал руки ему на плечи и целовал в губы?

При этой мысли щеки и лоб вспыхнули, а пах обдало жаром. Она не могла сказать, что сожалеет о том поцелуе, но, сожалей не сожалей, это была ошибка. А вновь увидеться с ним – ошибка куда более грубая.

Однако она жаждала новой встречи и в глубине души уже знала, что готова простить его. Но она дала слово.

Согласилась стать наложницей Торина.

Ночью она лежала без сна, ворочаясь с боку на бок, поначалу думая, что избрала верный путь, наиболее достойный, не реагировать на его просьбу… потом появились другие мысли… более фривольные, подталкивающие к авантюре.

Услышав, как колокол отбил полночь, возвещая о завершении одного дня и приходе следующего, Сюзан решила, что с нее довольно. Вскочила с кровати, подкралась к двери, приоткрыла ее, высунулась в коридор. Услышав сладкое посапывание тети Корд, закрыла дверь, подошла к столу у окна, зажгла лампу. Достала из верхнего ящика лист бумаги, разорвала пополам (в Хэмбри бумага ценилась чуть ли не наравне с породистыми лошадьми), затем быстро написала несколько слов, чувствуя, что малейшее колебание выльется в несколько часов нерешительности. Подписываться она не рискнула.

Я не могу встречаться с тобой.

Это неприлично.

Она несколько раз сложила листок, задула лампу, вернулась в постель, сунула записку под подушку. И через две минуты уже спала. Наутро, отправившись в город за покупками, она завернула в «Приют путников», который в одиннадцать часов напоминал путника, умершего на дороге не своей смертью.

Шими она нашла во дворе салуна, квадратном участке утоптанной земли. Он катил тачку вдоль коновязи и собирал оставшийся с вечером конский навоз. На голову он надел смешное розовое сомбреро и пел «Золотые шлепанцы». Сюзан сомневалась, что хоть кто-то из завсегдатаев «Приюта» поднимался по утрам в столь хорошем настроении… но, с другой стороны, с головой у него было не очень.

Сюзан огляделась, дабы убедиться, что на нее никто не смотрит, подошла к Шими, похлопала по плечу. На его лице отразился испуг, и Сюзан это не удивило… если верить тому, что она слышала, Дипейп, приятель Джонаса, едва не убил беднягу за то, что тот обрызгал его сапоги.

И тут же Шими узнал ее.

– Привет, Сюзан Дельгадо с окраины города, – поздоровался он. – Доброго тебе дня, сэй.

Он поклонился, на удивление точно сымитировав поклон Внутренних феодов, которому научился от своих новых друзей. Улыбнувшись в ответ, Сюзан сделала реверанс (в город она пошла в джинсах, поэтому вместо юбки ухватилась за воздух, но женщины Меджиса привыкли к тому, что юбки на них воображаемые).

– Видишь мои цветы, сэй? – Он указал на некрашеную стену «Приюта». То, что она там увидела, глубоко тронуло Сюзан: полоска земли, засаженная незабудками. Они смело покачивались под легким ветерком, единственное светлое пятно в этом грязном загаженном дворе, примыкающем к обшарпанному борделю.

– Ты их вырастил, Шими?

– Да, я. А мистер Артур Хит из Гилеада обещал прислать мне желтые.

– Никогда не видела желтых незабудок.

– Да, я тоже не видел, но мистер Артур Хит говорит, что в Гилеаде они есть. – Лицо его стало серьезным, лопату он держал наперевес, как солдат держит винтовку или пику. – Мистер Артур Хит спас мне жизнь. Для него я готов на все.

– Правда, Шими?

– Кроме того, у него есть дозорный! Это птичий череп! И знаешь, как я смеюсь, когда он притворяется, будто разговаривает с ним? До колик в животе, просто сгибаюсь пополам.

Сюзан вновь огляделась, чтобы убедиться, что никто за ними не наблюдает (за исключением тотемов по другую сторону улицы, достала из кармана джинсов сложенную в несколько раз записку.