По обе стороны фронтира - Алексей Волков

– Живьем! – фраза относилась к сражавшимся с последним конным индейцем.

Еще возьмут на рожон, и кого потом допрашивать?

О разнице в языках Бакланов как-то не подумал. Помнил, что Бычехвостов умеет болтать с индейцами, да и как не уметь, если сам по крови принадлежит к ним, а что между ними огромная разница и живущие у линии и напавшие здесь не понимают речи друг друга, даже в голову не пришло.

Лошадь уже одолела кручу. Как раз в тот момент, когда Медведь зарядил ружье и насыпал порох на полку. Но то ли сыпанул недостаточно, то ли в спешке вообще просыпал, то ли порох чуть отсырел, однако вместо выстрела раздался лишь негромкий щелчок.

Казак был рядом, и разбираться с оружием стало некогда. Одна рука Жадова была полупарализована болью, но он все же попытался достать противника пикой.

Саблей, наверное, было бы лучше. Медведь отскочил чуть в сторону, подхватил оказавшееся рядом древко и с силой дернул.

Силы у юноши были немереные. Жадов потерял равновесие и наполовину сполз с седла. Если бы действовала вторая рука!

Медведь одним прыжком оказался рядом, на мгновение отпустил пику и нанес удар кулаком.

– А-хе! – привычный крик огласил округу.

Конечно, вряд ли ку будет зачтено. Погибнет Конь – и никаких свидетелей. Но вдруг?

Вреда удар не нанес. Зато затем Медведь вцепился в казака и обрушил противника на землю.

В пылу краткой борьбы досталось ране. Жадов невольно вскрикнул и на некоторое время оказался полностью беззащитным.

На его счастье, об убийстве в данной ситуации Медведь не помышлял. Со своей вершины он успел заметить вдали возвращающихся галопом товарищей, а противоположный от казаков склон был куда более пологим и пригодным для бегства.

Толчок – и индеец, не касаясь стремян, запрыгнул в седло. При этом он не забыл главное богатство – ружье. Пусть оно подвело сегодня, однако в другой раз просто обязано стать послушным.

Примерно в этот миг Крюков изловчился, выбил копье из рук Быстрого Коня, а подскочивший с другой стороны Бычехвостов без всяких изысков ткнул кулаком так, что Конь вмиг лишился сознания.

Зато Медведь уходил. Учитывая крутой склон с этой стороны, фора у него получалась такая, что догнать его нечего было и думать.

Бакланов выхватил ружье, вскинул, но явно поторопился, и пуля прошла намного выше головы беглеца. А второй раз стрелять было уже не в кого – голова индейца исчезла за гребнем, и лишь слабый перестук копыт напоминал об исчезнувшем противнике. Да валялся на горушке Жадов, а живой ли, мертвый, было не видать.

– Ушел! Ушел ведь! – Яков в досаде стукнул себя кулаком по колену. – Вот ведь гад!

И лишь сейчас Кюхля кое-как стал переворачиваться. Взглянул, что лежит на нем, и вдруг подпрыгнул так, что мгновенно оказался на ногах, да еще в стороне от разрубленного тела.

Его счастье – казаки смотрели в сторону и не видели случившегося. Могли бы не удержаться, рассмеяться обидным для Кюхли смехом.

Неудобно бы получилось…

В стороне от лагеря

Сражаться с мчащимися сюда противниками было делом довольно безнадежным. Их там минимум дюжина, но вполне может быть и много больше. Против троих здоровых и одного раненого – немалая сила. В конном строю истыкают стрелами, а обороняться в чужом лагере еще хуже. Индейцы выбирали место для лагеря, больше руководствуясь соображением скрытности, чем обороны. Обойдут с разных сторон, складок местности тут полно, и втроем никак все не перекрыть. А потом наступит ночь, и вообще станет плохо.

Оставалось одно – уходить. Но как, когда один из пятерых – раненый, а другой отнюдь не блещет искусством верховой езды? Хорошо хоть лошадей хватало. Едва не на любой вкус. Что до казаков, те давно оценили возможности выращиваемых индейцами скакунов.

Рана Жадова была не смертельна. Конечно, в бою он не мог действовать так, как здоровый, и все же удержаться в седле был просто обязан. Теперь, когда плечо было наскоро плотно перевязано, кровь уже текла не столь сильно. Прочее – в руце Божьей.

– Пошли!

Двинулись одвуконь. Больше ничего из лагеря не взяли. Если честно, даже не посмотрели, есть ли что ценное в оставленных индейцами вещах. Время поджимало, не позволяло потерять ни одного лишнего мига. Лишь приторочили к седлу одной из лошадей пленного, и все.

До преследователей была пара верст. Практически ничего. Тем более читать следы индейцы умели превосходно. Сумеешь затеряться на время – все равно не спрячешься. Найдут.

Единственная надежда – преследователи должны были проделать большой путь. Да в завершение еще галопом неслись на выстрел. Кони у них наверняка заморенные, долгой скачки не выдержат. Тут бы продержаться до темноты, а там никаких следов никто не разглядит. Луна в последней четверти, толку от нее практически нет. Одним словом, хоть что-то на руку казакам. А дальше, имея целую ночь, можно уйти достаточно далеко.

Бакланов, на правах начальника, вынужден был скакать впереди. Он был в ответе за всех, ему и путь выбирать. Замыкающим шел Бычехвостов. Постоянно оглядывался, не показались ли преследователи, одновременно следил за остальными товарищами. Вернее, не столько за ними, сколько за Кюхельбекером да отчасти – за Жадовым. Не ровен час – вылетят на скачке из седла, и что тогда? Спасти и потерять – разве бывает ситуация глупее?

Местность тут была предгорной. Многочисленные холмы, невысокие скалы, неглубокие ущелья, овраги, котловины – все словно подготавливало путешественников к настоящим вершинам и зловещим пропастям. Дальность обзора поневоле падала, что опять-таки играло на руку беглецам. В прерии-то их было бы видно хоть у самого горизонта.

Но зато и объявиться погоня могла при некотором невезении настолько близко, что хоть с ходу в бой вступай, никак не уйдешь.

Кони неслись легким галопом, вот только долго ли они сумеют выдержать такой темп?

Бакланов понемногу забирал в сторону далеких российских владений. Не к своему небольшому отряду, вот уж куда не стоит вести погоню, просто к границе. Пусть быстро до нее не добраться, пусть войск там никаких нет, да все на родине легче. Даже если эти земли стали называться родиной совсем недавно.

Скачи не скачи… Тут уж одно из двух – или спасительный ночной покров, или последняя схватка.

Бычехвостов дал плетку коню, догнал урядника.

– Идут за нами, – выдохнул казак. – Точно.

Свежий след взять опытному человеку не очень трудно. Как на зло, ни ветерка. Пыль от промчавшихся всадников оседает долго. Опытные охотники идут позади, словно путь беглецов отчетливо начерчен прямо на земле белой краской.

Вполне вероятно, индейцы тоже имели при себе заводных лошадей и еще в лагере пересели на них. Или воспользовались теми, что не взяли с собой казаки. Хотя, сколько не взяли-то? Пять штук? Но пятеро врагов – не двадцать. Их одолеть вполне реально.

– Много их?

– Не знаю, – пожал плечами Бычехвостов и чуть замедлил бег коня, вступая на свое место.

Все эти горушки, лощинки, изгибы низин и вершин спасали от взглядов погони. И в то же время не давали увидеть ее. До прихода тьмы оставалось около часа. Может, чуть меньше. Только кони уже стали заметно уставать, да и скачка с поворотами по неровной местности требовала постоянного внимания.

Казаки-то легко могли перескочить на заводных лошадей прямо на ходу, а как быть с барином? Остановка же – всегда задержка. Потом можно не наверстать.

– Индейцы! – Крюков вскрикнул и показал рукой направление.

Дети прерий весьма неплохо ориентировались среди здешних холмов. Словно родились здесь, хотя лагерь лучше всяких слов говорил – сюда заявилась не слишком большая разбойная партия. В противном случае повсюду бегали бы ребятишки, стояли типи и женщины трудились не покладая рук над извечными женскими работами.

Не зря индейцы – противник опасный. Не местные, но загодя разведали окрестности, да так, что сумели предположить, куда именно помчатся налетевшие на лагерь казаки. А потом просто вышли к нужной точке прямой дорогой.

К счастью, не то чуть рано, не то чуть поздно и промахнувшись саженей на триста. А скорее всего, то была просто еще одна возвращающаяся в лагерь группа в шесть человек. Вылетели из-за холма, заметили добычу и сразу ринулись ей наперерез.

Свернуть? Но эти будут в полном смысле мчаться по пятам, а где-то позади еще та самая первая дюжина, а может быть, и больше. Рано ли, поздно, сблизятся на дистанцию выстрела из лука и будут садить, пока всех не свалят. Да и вдруг шестерка новых всадников – лишь загонщики, а главный сюрприз ожидает где-то там, впереди?

Душу Бакланова охватило бесшабашное отчаяние. И так плохо, и иначе нехорошо.

– В атаку, казаки! – ломким юношеским голосом выкрикнул урядник, поворачивая коня навстречу опасности.

И никто не обратил внимания, что лошадь со связанным пленником продолжала мчаться дальше по прямой. Не без посредства того же пленника. А потом вообще повернула в сторону.